Потерпит… Ещё немного.

После вчерашнего разглядывания обычно скрываемых частей Сашиного тела (тех, что в пристойном обществе девушки обнажают, надевая мини-юбку, но Александра ж их не носила) он в очередной раз убедился, что просто съехаться и спать в одной постели — спать в прямом биологическом смысле этого слова, — мало. Дурные мысли не шли с головы ни в семь, ни в семь пятнадцать, ни в семь тридцать, когда она уже готовила завтрак, а он мечтал о батарее посреди жаркого лета после того чёртова душа.

Митап должен был внести чёткость, ясность, расстановку в их рабочие планы. Но, вот незадача, Регина опаздывала. Она никогда прежде не задерживалась дома, всегда приходила в срок, а сегодня — взяла и не явилась! И Игорь, заняв своё привычное место, с раздражением отметил, что разговор пятерых мужчин в одном замкнутом помещении упрямо следовал не в то русло, куда ему положено было направляться.

Лёшка сидел с таким счастливым видом, что о его успехах с Мариной даже не хотелось спрашивать. Игорь взглянул на него воистину со страданием, умоляя мысленно не делиться подробностями, а вслух напомнил о том, что они могут хоть раз в неделю включать в себе джентльменов. После этого Алексей поделился подробностями знакомства Марины с его сенбернаром Бонифацием. Судя по рассказам, собака и девушка друг другу понравились.

Игорь вот не мог похвастаться такими успехами в общении с Магнусом, но об этом предпочёл не рассказывать.

В девять Регина тоже ещё не пришла. Обсуждение собак закончилось, и Лёшка выразительно посмотрел на Игоря.

— А ты?

— А что я? — удивлённо спросил Ольшанский.

— Ну… — Лёша выдержал пристойную паузу, и когда Игорь не вставил ни единого слова, откашлялся. — Понимаешь, я что сказать-то хочу…

Игорь продолжал молчать.

— Вы ж съехались? — не удержался он.

— Съехались, — не стал отрицать Игорь. — А что? Тебя что-то не устраивает?

— И ты…

— Отлично лажу с её котом, — ответил Игорь, хотя по его шее тянулось две заметные царапины, а правая рука была перебинтована после вчерашнего укуса. — Ещё вопросы?

Толя, смутившись столь откровенного допроса со стороны Алексея, отвёл взгляд и сделал вид, что читает на планшете код для ревью, а не с кем-то переписывается.

Лёшка перегнулся через весь стол и шёпотом — театральным, так, что все услышали, спросил:

— А как она…

Игорь, не удержавшись, совсем по-детски стукнул его по лбу техническим заданием в папке. Поскольку в техническом задании было пять сотен страниц, а папка — с твёрдой обложкой, Лёша ойкнул и сел на место.

— Прежде ты не опускался до таких низменных вопросов, — ядовито отметил он.

— С Верой, — возразил Лёша, — это было неинтересно. Ну мы ж здесь все друзья! Да, Толик?

— М? Угу. Да-да, — кивнул Толя, повторяя вечную фразу своего научного руководителя, и вновь уткнулся носом в переписку.

С Верой, отметил Игорь, действительно было неинтересно. Он полтора месяца ложился к ней в постель, поворачивался носом к стене и делал вид, что очень устал. Сейчас Саша проделывала, между прочим, тот же фокус, и Ольшанскому это совершенно не нравилось.

— А… — Лёшка не договорил.

Хлопнула дверь, в конференц-зал ворвалась Регина, и Игорь мысленно возблагодарил покровителей работы, что она явилась.

А потом понял, что сделал это запоздало: Регина была растрёпана, всколочена и выглядела так, словно только что от…

Заказчика.

— Всем добрый день! — она бодро швырнула какие-то бумажки на стол. — Через пять минут приду!

Он застонал и едва не сполз под стол, закрывая лицо техническим заданием. Вид Регины свидетельствовал, и достаточно ярко, о том, что приводить себя в порядок она будет долго.

И, как результат, четыре пары заинтересованных глаз уцепились в Игоря, как в самую натуральную жертву.

289

18 июля 2017 года

Вторник

На улице стояла несусветная жара. Казалось, стоит выйти и сделать несколько шагов, как из головы повалит пар, а одежда превратится в расплавленные ниточки, причём не имеет значения, натуральный материал или искусственный. Всё, от хлопка до кошачьей шерсти, едва ли не дымилось под воздействием прямых солнечных лучшей. Градусник тоже исходил спиртово-ртутными парами: демонстрируя раздражающие тридцать семь градусов, он почти краснел от смущения — так стремительно алая полоска добиралась до максимального значения.

Игорь игнорировал и температуру на улице, и то, как нагло болела голова от жары. Он представил себе, что эта цифра была по Фаренгейту, то есть, вообще граничила с прохладой, и вперил взгляд в чужой код.

Настроение оказалось хуже некуда. Куски кода не лепились друг к другу, юнит тесты вылетали, тоже поочерёдно. Единственным человеком, склонным проводить рабочее время на рабочем же месте, а не внизу на кухне, была Саша, и она сейчас тоже ушла: наступил обед, и минут пятнадцать-двадцать можно было потратить на приём пищи. Игорь не снизошёл до того, чтобы спуститься к остальным. Грозным коршуньим взглядом окинув фронт работ, он пришёл к выводу, что поувольнять надо всех без исключения.

Зашелестел единственный в кабинете принтер, торжественно являя Игорю таблицу непригодных, ленивых и абсолютно бессовестных программистов. Он второй день, вместо то, чтобы заниматься проектом, проводил в базе данных и упрямо делал выборки по неблагонадёжным сотрудникам. Штрафная система, запрещённая законодательно, нынче бы очень пригодилась.

Ольшанский смерил листок полным презрения взглядом и направился в соседний кабинет, к Регине. Дверь была приоткрыта, и он даже не стучался. Начальница сидела с весьма рассеянным видом и сверлила взглядом монитор собственного компьютера; она оказалась до того сосредоточенной, что не отреагировала на явление постороннего человека к ней в кабинет.

— Кхм, — откашлялся Игорь. — Регина Михайловна?

Она вскинула голову.

— Да-да. Что-то случилось?

— Случилось, — он поставил лист ей на стол. — Массовые прогулы и отсутствие дисциплины случилось.

Регина только покачала головой. Три — три! — дня неявок красовались у части сотрудников, и далеко не все они, болезные, лежали дома. Кто-то, взяв отпуск за свой счёт, умчался в Египет или в Турцию, а может, во всё те же памятные Карпаты.

— Они меня не слушают, — растерянно выдохнула женщина, проанализировав представленную картину. — Вообще.

Она рассеянно погладила развалившегося на её рабочем столе Магнуса и страждущим взглядом проводила лист обратно в Игоревы руки.

Кот фыркнул, махнул хвостом, но больше ничего не комментировал.

— Теперь, — продолжила Регина, — когда я позволила хоть капле своей личной жизни проникнуть в рабочую обстановку, меня здесь считают никем. Моё мнение отнюдь не уважают! Оно теперь — не больше, чем просто пшик, пустая вспышка… И я сама чувствую себя никому не нужной.

Игорь посмотрел на то, как она проводила ладонью по кошачьей шерсти, и заметил, насколько слабым выглядел этот жест. Регина, железная женщина, внезапно сдала свои позиции.

— Говорят, "мой дом — моя крепость", — продолжила она таким тоном, словно проиграла войну заранее. — А я так сказать не могу. Мой дом для меня либо тюрьма, либо слишком хилое заграждение, в зависимости от того, какой вариант я выберу. Что я могу сделать на работе, если свою жизнь не способна привести в порядок?

— А вы уверены, — не удержался Игорь, — что это все вдруг перестали вас слушать? Со стороны у меня такое впечатление, что это вы, Регина Михайловна, просто перестали что-либо им говорить.

— Ты так думаешь? — она улыбнулась. — Мне кажется, напротив. Что бы я не кричала, что бы я не говорила…

— Регина Михайловна, на вчерашнем митапе вы вообще ничего не говорили, — серьёзно промолвил он, проигнорировав то, что перебивать женщин в принципе некрасиво. И отчитывать их — тем более.

— На тебя тоже косо смотрят из-за этой девчонки, — отметила строго Регина, кажется, приобретя определённые стальные нотки в голосе.