— Ради матери не можешь хоть на день приехать?! — возмутилась она. — Всё время занимаешься какой-то ерундой! Можно подумать, вы на своей работе вообще дело делаете. Дурью какой-то маетесь. Как не игрушки пишите, так ещё какую-то ересь…

Игорь застыл. Он мог многое простить родительнице, но, когда речь заходила о работе, был обычно крайне принципиален. Подобное презрительное отношение было ему до боли знакомо. Сколько дней он ругался с матерью, говорил ей, что такие зарплаты никто за ерунду платить не будет? Но нет. Она оставалась при своём мнении.

— Ну так что? — уточнила она. — Ты будешь.

— Нет, мама. Я занят, — ответил Игорь. — Найми себе кого-нибудь, пусть они копают тебе картошку хоть на своём участке, хоть на соседском.

— Это отвратительно — так не ценить мать! — перешла ни с того ни с сего на крик Надежда Петровна. — Ты что, не понимаешь, что ли? Так нельзя! Ты меня совершенно не ценишь! Я в тебя столько силы вложила, а ты… Мало того, что ты нашёл себе какую-то непонятную девку, так сильно обидел Лерочку, так ты вздумал ещё и совершенно забыть о своём сыновьем долге… Знаешь что? Если ты не приедешь, то можешь забыть о том, что у тебя есть мать!

Обычно Игорь реагировал на такие заявления спокойно, но сейчас вспылил. Он вдруг понял: взрослый мужчина, которому до тридцати не так уж и много осталось, ценный сотрудник с огромной зарплатой и несколько бестолковыми подчинёнными, почти женатый человек, он в глазах матери всё ещё оставался ребёнком, которым можно помыкать и манипулировать. Каждый раз это заканчивалось его запоздалым согласием, её криками и обвинениями…

Хорошее настроение как рукой сняло.

— Знаешь что, — прошипел он. — Иди ты со своим городом, со своей Лерочкой и с оскорблениями… куда подальше. Хочешь что-нибудь сажать, копать, что-то ещё делать? Вперёд. Но хватит срывать меня с работы и будить с утра пораньше по таким пустякам. И, нет, мама. Это не ты обиделась на мою сыновнюю неблагодарность. Это я не желаю общаться с женщиной, которая ведёт себя, как маленький ребёнок. Нечего делать — найди работу.

Оправдаться Надежда Петровна уже не успела, оскорбиться — тоже, он слишком быстро положил трубку.

185

30 октября 2017 года

Понедельник

Игорь никогда не был близок с матерью, но так серьёзно поссорился с нею впервые. Осадок, разумеется, остался. Сколько б он вчера ни пытался вести себя так, будто ничего не случилось, любой сочувствующий Сашин взгляд вызывал взрыв негодования и желание с кем-то поругаться. Магнус получил ни за что по хвосту, потому что так некстати подвернулся под руку. Даже Яна — и та невольно была посвящена в подробности семейной ссоры, хотя Игорь поклялся себе ни с кем не делиться накопившимся внутри раздражением.

Точно в таком же дурном настроении он явился и на работу. Саша поступила мудрее всех, попросила его выдать задачу утром, ещё до работы, и предупредила, что должна будет поехать, сдать какие-то анализы и проконсультироваться с врачом. Игорь даже не успел спросить, что именно за обследование, и на еженедельном митапе первые две минуты думал об Александре и её здоровье, а оттого совершенно не слушал Регину.

Разумовская не дала расслабиться. Она, разумеется, не понимала, как это личные причины могли три недели держать его вдалеке от работы, на больничном. Она была невообразимо зла, что проект отставал, попыталась устроить публичное высказывание собственного недовольства… И получила ответ.

Лёша ещё долго моргал и хватал ртом воздух после того, как Игорь совершенно равнодушно заявил, что его личные проблемы занимали всё-таки меньший отрезок времени, чем отсутствие Регины, и были, по меньшей мере, оговорены с коллективом, тогда как она позволяет себе скрываться с рабочего места, даже не оставив заместителя. Начальница раскраснелась, долго пыталась выдавить из себя что-то, но не смогла.

После этого его можно было смело увольнять, но Разумовская действительно чувствовала за собой вину. Игорь просто ушёл, даже не став громко хлопать дверью, и инцидент был забыт, вот только на митинг к команде он явился в таком взвинченном состоянии, что едва ли искры в стороны не летели.

— Мои драгоценные коллеги! — он швырнул папку с итогами на стол. — Как я бесконечно рад всех вас видеть! Семь невыполненных задач, Пётр! Три требования от системы тебя уволить, Егор! Виктор, Сева, два заваленных элемента функционала… Недоделанный интерфейс, Дима. И как я должен это понимать?

— Так ты же… — Егор запнулся под чужим гневным взглядом. — Ты ж это видел в пятницу, и всё было нормально.

— Видел?! — Игорь забыл о том, что должен говорить тихо и сдержанно, о том, что у него спокойный характер, что он ненавидит кричать, не любит ругаться и предпочитает свободное время проводить наедине с любимым кодом и котами. — Видел, мать вашу?! А когда вы мне, больному, звоните и просите вернуться, потому что у вас ой как всё горит, это нормально? Уволю без выходного пособия. Вылетите с работы с волчьим билетом!

Сева вжался в свой стул и втянул голову в плечи. Дима преданно смотрел в глаза, кажется, повторяя паттерн поведения, используемый в ссорах с женой, когда действительно был виноват. Егор умолк.

— Ни на что не способны, — прорычал Игорь. — Ничего не можете сделать. Фирму в свободное плаванье? Да, конечно! Поднять зарплаты? Разумеется! Работать? Нет, что вы, мы не умеем! С сегодняшнего дня демократия прекращается. Все обсуждения проектов — тоже. Вы можете забыть о скраме, аджайле и прочей гадости. Забыть о том, как люди встают в круг, выражают идеи и мирно хлопают друг другу. И если я увижу хоть одну невыполненную задачу — ноги вашей здесь больше не будет.

— Но…

Он гневно посмотрел на Виктора и напомнил себе, что это неадекватное поведение.

Нельзя срываться на людях. Нельзя публично демонстрировать собственные чувства. Бабушка всю жизнь учила его быть сдержанным, отец повторял, что надо ограничивать собственные желания и помнить о комфорте других.

Мать о комфорте других не помнила, в заботу не играла и всегда делала всё то, что ей было угодно. И, кажется, от этого она не чувствовала себя несчастной.

— Задание получите в электронном формате, — не позволил Игорь никому возмутиться. — Вперёд и с песней. А теперь брысь отсюда.

Они не позволили себе возмутиться, только тихо поднялись и ушли. Ольшанский же буквально упал в кресло и, выдохнув, заставил собрать все самые позитивные мысли, которые крутились в его голове, и набрать Сашу.

— Алло, — промолвил он. — Это я. Всё в порядке? Что там у врача?

— Да, всё хорошо, — ответила Саша. — Скоро уже буду. Что с голосом? Ты хрипишь.

Игорь с трудом сглотнул слюну и выдавил из себя улыбку, хотя Александра не могла видеть его лицо.

— Всё хорошо, — лживо ответил он. — Просто разбираюсь с сотрудниками. А так — всё прекрасно. Жду тебя, на месте всё расскажешь.

Саша не поверила. Но, словно предчувствуя беду, спорить не стала.

184 — 183

184

31 октября 2017 года

Вторник

Игорь оторвал взгляд от монитора и пристально посмотрел на Севу. Тот, только-только склонившийся к Саше, наверное, за каким-то вопросом, подскочил на месте, резко побледнел и попятился.

— Где Витя? — строго спросил Ольшанский, уже не повышая голос, но всё равно не в силах говорить с позитивным посылом. — Где его носит в рабочее время?

— На кухню отошёл, — ответила Саша, как ни в чём ни бывало.

— На полчаса?!

— Ну, мало ли, — пожала плечами она. — Да не переживай, потом останется.

— Да, конечно, — Игорь улыбнулся ей, но тоже через силу, а потом строго посмотрел на Всеволода.

Тот метнулся обратно на своё место и принялся судорожно набирать что-то на мобильном, наверное, писал сообщение Виктору с требованием немедленно вернуться на рабочее место.