У индейцев существуют особые свадебные церемонии, они не могут взять девушку без согласия ее родителей или родичей. Если кто-либо пожелает жениться, то прежде всего он должен ответить на вопросы будущего тестя: хорошо ли он охотится и ловит рыбу и умеет ли он вить веревки. Если его ответы удовлетворяют отца невесты, то тот берет из рук девушки сосуд, пьет из него первым, а затем передает его жениху и невесте. По обычаю индейцев полную чашу надо пить до дна; но при свадебной церемонии пьют, чтобы показать, что они роднятся. Такая же церемония бывает и в том случае, если индейскую девушку берет в жены пират, однако отец невесты не задает ему вопросов, а принимает в дар нож или топор; когда пират покидает эти места, его жена возвращается к отцу, и индейцев не обижает поведение мужа-пирата. Среди индейцев нет таких, которые не берегли бы честь своей семьи, однако они не слишком огорчаются, когда кто-нибудь приходит к жене после того, как брак уже заключен. Женщины рожают детей где придется, как это делают карибы; роженица, разрешившись от бремени, тотчас же встает и купает младенца в реке или отмывает его водой, а затем привязывает к своему поясу, который они называют кабале, и приступает к обычной своей работе. Как это им удается, я не знаю — пусть судят об этом женщины; ведь опыта у них больше.

У этих индейцев существуют особые похоронные церемонии. Когда умирает мужчина, жена должна похоронить его вместе со всеми его поясами, асегайями, приспособлением для ловли рыбы и всеми украшениями, которые он носил в ушах и на шее; каждый день на могилу мужа жена приносит пищу и питье, а по утрам она кладет на могилу связку бананов и ставит сосуд с питьем; если на могилу прилетают птицы и клюют бананы, все радуются, и ежедневно жена ходит на могилу, чтобы сменить пищу и питье, предназначенные покойнику. Так ведется целый год; а счет месяцев у них лунный: в одном году насчитывается пятнадцать месяцев. Некоторые авторы отмечали, что пища, которую индейцы приносят мертвым (так же поступают и карибы), предназначается дьяволу, однако я не разделяю этого мнения, поскольку я сам часто видел, что на могилу приносят самые зрелые и вкусные плоды. По истечении года женщина приходит на могилу, выкапывает останки своего мужа, извлекает все кости, моет их и сушит на солнце. Затем, когда кости основательно высыхают, она кладет их в свой кабале и носит на себе столько же, сколько они лежали в земле, а именно целый год из пятнадцати лунных месяцев: она спит с ними, работает с ними — словом, никогда с ними не расстается. А по прошествии этого времени вешает их на крышу хижины или, если у нее нет жилья, то на хижину ближайшего друга. По индейским законам женщина имеет право выйти замуж только спустя два года после смерти мужа. Костей человека, умершего не своей смертью, на себе не носят, но пищу и питье доставляют ему на могилу так же, как и всем прочим покойникам. Мужчины также не носят на себе костей своих умерших жен. Если умирает пират, вступивший в брак с индианкой, его кости носят на поясе так же, как и кости покойников-индейцев.

Негры, которые живут среди индейцев, исполняют все местные обычаи. Пленников, взятых в битвах, индейцы обращают в рабство. Индейцы, так же как и белые люди, подвержены тяжелым болезням. У них бывают кровотечения и оспа. Когда их треплет лихорадка, они забираются в воду и сидят, пока приступ не пройдет. Вот, собственно, и все, что мне удалось заметить за то время, которое я провел среди индейцев.

Когда мы отдохнули и запаслись всем, что нам могли дать индейцы, мы вышли в море и взяли курс на остров Кубу; на четырнадцатый день достигли острова Пинос, лежащего к югу от Кубы; туда мы пришли, нуждаясь в удобной гавани, где бы можно было отремонтировать корабль, поскольку не могли идти дальше из-за течи. Когда мы вошли в гавань, два индейца, которых мы прихватили с собой на Грасиас-а-Дьос, отправились на ловлю рыбы, а некоторые из наших людей направились на охоту — на этом острове много бродячего скота; животных завезли испанцы, и они очень расплодились здесь. Не прошло и четырех часов, как мы добыли столько рыбы и мяса, что снеди этой хватило бы и на две тысячи человек; у нас теперь были говядина, черепаховое мясо и разная рыба. И мы позабыли о былых невзгодах и стали друг друга называть не иначе как братьями (когда же у нас не было пищи, мы держались друг от друга поодаль шагов за пять-шесть!). Корабль мы могли отремонтировать без помех — никто нам ничем не угрожал, даже испанцы. Однако на ночь мы все равно выставляли дозор: вокруг было много крокодилов, а когда они голодны, то отваживаются нападать даже на человека. О таком случае рассказал один из наших товарищей; однажды он пробирался через лес в сопровождении негра и неожиданно наткнулся на крокодила, лежащего в болоте. Тот схватил его за ногу и потянул к себе, однако наш пират был человеком отважным и сильным. Он тотчас же выхватил нож и убил крокодила: однако, потеряв много крови, он упал без сил. Раб, который убежал, когда крокодил напал на его хозяина, вернулся и дотащил раненого до сухого места и там соорудил ему гамак. Выслушав все это, мы уже не ходили в лес в одиночку и отправлялись туда партиями по десять или двенадцать человек, расправляясь всем скопом с крокодилами. Ночью мы возвращались на корабль, отрубали крокодилам передние лапы, потом обвязывали канатом шею и поднимали на борт. Когда мы вдоволь запаслись провиантом и подлатали свой корабль, то вышли в море и направились к Ямайке. Там мы убедились, что треть кораблей из флотилии Моргана не вернулась восвояси.

Морган хотел снова снарядить корабли и захватить остров Санта-Каталину, откуда он в свое время отозвал пиратов, однако все его планы были сорваны: на Ямайку пришел английский военный корабль и от имени короля губернатор был отозван в Англию, чтобы дать отчет за весь ущерб, причиненный испанцам пиратами. На этом же корабле доставлен был на Ямайку новый губернатор; Морган тоже отправился в Англиюnote 97. Этот новый губернатор тотчас же послал суда во все испанские гавани, дабы сообщить губернаторам испанских владений добрые вести и заверить их, что с Ямайки больше не выйдет в море ни один пират. Тем временем этот же губернатор, уповая на мирные отношения с испанцами, стал с ними торговать и послал в испанские владения в качестве посредников нескольких евреев, живших на Ямайке. Те пираты, которых вести о всех этих событиях застали в пути, не возвратились вообще на остров и продолжали грабить всех, кто попадался им под руку. Позднее на северном берегу Кубы они захватили местечко Ла-Вилья-де-лос-Кайос и учинили там, по старым обычаям, не меньше злодейств, чем прежде.

Новому губернатору в конце концов удалось хитростью поймать двух пиратов, и он приказал их повесить. Когда об этом узнали остальные пираты, они нашли прибежище у французов на острове Тортуге, где прожили некоторое время; они совершали свои разбои таким образом, что решительно ничего нельзя было против них предпринять; когда у них отбивали одну гавань, они отправлялись в другую, а так как в этих местах много прекрасных гаваней, то они в изобилии получали все, что им было необходимо для пропитания и для починки своих кораблей.

Рассказ о кораблекрушении, которое претерпел мосье Бертран д'Ожерон, губернатор Тортуги, а также о том, как он со своим войском оказался в руках испанцев и каким образом ему удалось все же спасти жизнь; далее повествуется о его походе на Пуэрто-Рико, который он предпринял для спасения своих людей, о его неудаче и жестокостях испанцев по отношению к пленным французам.

В год 1673note 98 жители островов, состоящих во владении короля Франции, собрали довольно большие силы, чтобы разграбить и уничтожить поселения, находившиеся под властью государственных штатов Голландииnote 99. Французский генерал от имени короля дал распоряжение всем судам нападать на врага, когда им представится возможность. Сам он собрал флот из торговых и военных кораблей, прибывших из разных мест, чтобы отправиться в поход на остров Кюрасао. Сам губернатор Тортуги сел на один из военных кораблей, который как раз стоял на рейде; на этом корабле уже был отряд из четырехсот или пятисот охотников или буканьеров с Эспаньолы; они хотели присоединиться к французскому генералу и идти вместе с ним на Кюрасао. Однако замысел губернатора не осуществился по причине несчастья, случившегося с ними, когда корабль уже дошел до южного берега острова Сан-Хуан-де-Пуэрто-Рико; ночью начался сильный шторм и корабль наскочил на рифы недалеко от островов Гваданильяс, лежащих к югу от Пуэрто-Рико. Вскоре корабль разбился в щепы, и мосье д'Ожерон был вынужден сойти со своими людьми на берег.