В первых числах июля 12-я батарея заняла противовоздушную оборону железнодорожной переправы. Два орудия установили на возвышенности обрывистого берега Волги в 50-100 метрах севернее причала, там же оборудовали командный пункт. Орудия 2-го взвода расположили у железнодорожного полотна.

Не успев оборудовать огневую позицию, батарейцы вступили в бой с вражеской авиацией. Орудийные дворики, окопы и щели рыли в короткие минуты затишья.

Фашистское командование понимало, что железнодорожная переправа в данном районе является главным звеном, связывающим две железные дороги, по которым идет снабжение фронта. Поэтому пыталось во что бы то ни стало уничтожить ее.

Слабое прикрытие зенитной артиллерией дальних подступов к переправе давало возможность немецким самолетам прорываться к ней. Поэтому сохранность переправы во многом зависела от действия батареи Баскакова, на вооружении которой были самые совершенные по тому времени 37-миллиметровые полуавтоматические орудия.

Налеты авиации на переправу совершались непрерывно, днем и ночью. Днем прицельный массированный огонь, а ночью шквал заградительного огня заставляли вражеских летчиков отворачивать от переправы и сбрасывать бомбы куда попало. Паромы продолжали курсировать. Нужно отдать должное и железнодорожникам, которые в этих сложных, опасных условиях не дрогнули, трудились не покладая рук.

Даже ветераны полка, кто получал и обрабатывал донесения командира 12-й батареи, не могут ответить, сколько было налетов на переправу, сколько израсходовано снарядов, подбито самолетов. На основании архивных документов и исследований ряда авторов можно предположить, что за июль и август на железнодорожную переправу было совершено 150 налетов, в которых участвовало около 1500 самолетов. Но переправа не прекращала работы. За это время с ее помощью было перевезено через Волгу в оба конца 53 тысячи вагонов с различными воинскими грузами.

Если учесть, что ежедневно по нескольку раз, днем и ночью объявлялась воздушная тревога при пролете самолетов на другие объекты бомбометания, а после каждого налета над переправой появлялся немецкий самолет-разведчик, которого также нужно было отгонять или хотя бы заставить держаться приличной высоты, то можно представить, каким титаническим трудом, каким потом и кровью добивалась победа.

Зенитчики одновременно готовились и к противотанковой обороне. На ближних подступах к огневой позиции, по склону возвышенности рыли окопы и отдельные ячейки для метания противотанковых гранат и бутылок с горючей смесью, определяли ориентиры и секторы стрельбы по наземным целям, вырубали кустарники, мешавшие ведению огня прямой наводкой.

В начале августа налеты участились. Фашисты настойчиво стремились разрушить переправу. Командир полка, опасаясь, что это может случиться во время движения парома, приказал Баскакову оборудовать площадки для орудий непосредственно на нем.

Выделив часть бойцов из взвода управления, Баскаков вместе с железнодорожниками приступил к выполнению приказа. К 22 августа были подготовлены площадки для установки 4 орудий, осталось оборудовать в трюмах кабины для личного состава, и тогда батарея могла перейти на паром. Но события назревали так стремительно, что зенитчикам пришлось принять бой с танками на своей старой огневой позиции.

К этому времени войска противовоздушной обороны страны накопили немалый опыт борьбы с танками. Подполковник Г. И. Ершов — участник боев за Москву, где в трудные дни 1941 года на противотанковую оборону было выставлено 50 процентов зенитной артиллерии. Он понимал, что если немцам удастся прорваться к Сталинграду, то и здесь зенитчикам придется отражать танковые атаки. Поэтому командир полка много внимания уделял подготовке личного состава к ведению огня по наземным целям, в частности по танкам. Особую заботу в этом отношении он проявил о 12-й батарее, стоявшей на отшибе в 16 километрах от командного пункта дивизиона. Эта забота, как покажут дальнейшие события, оправдалась.

…Сосредоточив большие силы на Дону в районе хутора Вертячий, гитлеровцы 22 августа на стыке двух наших армий захватили плацдарм на левом берегу Дона и рано утром 23 августа, прорвав фронт, бросили на Сталинград усиленный 14-й танковый корпус, который поддерживался с воздуха 8-м авиационным корпусом.

…Наступила ночь, первая ночь, когда над переправой не появился ни один самолет; казалось, все спокойно. Но неспокоен был комбат.

Выставив усиленный караул, Баскаков и комиссар Новолетов обошли орудийные расчеты, поговорили с каждым бойцом и командиром, предупредили их о возможных тяжелых боях, о постоянной готовности и бдительности.

Рано утром 23 августа над батареей появились немецкие штурмовики и пикирующие бомбардировщики. Это были самолеты 8-го авиационного корпуса. Они расчищали путь 14-му танковому корпусу немцев на Сталинград.

Самолеты начали штурмовать батарею, разгорелся жестокий бой. А после воздушных налетов зенитчикам пришлось отражать яростные танковые атаки фашистов.

Вот что говорится об этом в книге А. Д. Колесника:

«Защищая подступы к тракторному заводу, совершили свой бессмертный подвиг зенитчики батареи, которой командовал М. А. Баскаков. За один день боя, в течение 23 августа, они подбили 11 немецких танков. Бойцы и командиры батареи погибли в неравном бою с врагом, но не отступили ни на один шаг.

Только за два дня боев зенитчики 1077-го и 1087-го полков, отражая массированные танковые атаки противника, уничтожили 43 танка. Фашистские танки не раз прорывались на огневые позиции зенитчиков. Расчеты гибли под гусеницами, сражаясь до последнего вздоха»[8].

Но все это общие слова. А как узнать подробности об этом бое, о героях, которые вели его? Не остался ли кто из них в живых?

В результате длительных поисков, спустя десятки лет после окончания войны, установлено, что из 42 батарейцев в живых осталось 5: заряжающий П. И. Воробьев, наводчик В. П. Бурцев, разведчик М. С. Ефимова, телефонист К. А. Хлопотина и связист И. А. Забалуев.

Естественно, многое забыто ветеранами, трудно вспомнить фамилии боевых друзей, отдельные эпизоды. И все же из их рассказов довольно полно вырисовывается картина жестокого боя.

…Утром 23 августа первым появился самолет-разведчик — «рама», а вслед за ним показались «Мессершмитты-110» и «Юнкерсы-87».

Батарея изготовилась к бою. На этот раз самолеты противника начали штурмовать не переправу, а огневую позицию батареи. Однако удачное размещение взводов, удаленных друг от друга на 150 метров — один на возвышенности, другой внизу, в лощине, — давало возможность орудийным расчетам своим огнем прикрывать друг друга.

При первой же атаке зенитчики сбили один «мессершмитт», который в километре от батареи рухнул на землю и взорвался на своих же бомбах. Но гитлеровцы не унимались. «Юнкерсы» построили «карусель» и беспрерывно пикировали. Под ураганным огнем зениток они отворачивали, и бомбы не достигали цели. Вот сбит еще один самолет, второй… На батарею сыпалась лавина пулеметно-пушечного огня, орудия окутало клубами пыли и дыма. И все же баскаковцы выиграли этот бой.

— Наши зенитки, — вспоминала М. С. Ефимова, — сбили четыре самолета, но и сами мы пострадали крепко. 1-й расчет больше чем наполовину вышел из строя, здесь заклинило пушку. В других расчетах тоже были раненые.

Изрядно уменьшился запас снарядов, а сообщить об этом в дивизион не было возможности — телефонная связь прервана.

Своего постоянного связного Баскаков направляет на пополнение орудийного расчета. А разведчице комсомолке М. С. Ефимовой приказывает любыми путями добраться на командный пункт дивизиона, передать донесение и устную просьбу — срочно прислать орудийного мастера и боеприпасы, особенно бронебойные снаряды. Ефимова ушла к поселку на дорогу, чтобы попутным транспортом добраться до командного пункта дивизиона, находившегося у тракторного завода, на площади имени Дзержинского.