— Уверяю, ни о каких внезапных вспышках страсти не может быть и речи, — ответил Роланд Бартон. — Мы с мисс Холл были знакомы еще с прошлого Рождества. Правда, большую часть времени мы провели в разлуке — я находился то в море, то в порту приписки, наезжая сюда лишь во время отпуска, но мы вели переписку, и, смею надеяться, вчера возобновили наше знакомство к обоюдному согласию…

— Переписка, — всплеснула руками миссис Холл. Судя по ее лицу, она уже почти жалела о том, что вообще научила старшую дочь грамоте. — Но она писала только своей подруге, леди Хемптон…

— Которая служила нам почтальоном. Но вчера вечером я неожиданно понял, что еще полгода довольствоваться только письмами, которые скапливаются на берегу в то время, как мы бороздим моря, не в моих силах, и решился на этот шаг. Что вы скажете, мистер Холл?

Почтенный эсквайр успел несколько прийти в себя — привычная болтовня жена подействовала благотворно. Он важно кивнул головой:

— Думаю, сначала надо просить саму Дженнет…

— Милая, неужели ты согласишься? — воскликнула миссис Холл.

Дженнет медленно поднялась. Сестры цеплялись за ее руки, и она отдернула их. Надо было что-то сказать, но в горле пересохло, и девушка смогла лишь кивнуть головой.

— Мисс Холл, — Роланд Бартон сделал шаг, сокращая между ними расстояние, — вы окажете мне честь стать моей женой?

Он опять был рядом — только руку протянуть — и в самом деле протягивал ей руку. Несколько секунд Дженнет смотрела на его крепкую ладонь, а потом медленно вложила в нее свои пальцы:

— Да.

— Ах! — миссис Холл от полноты чувств прижала к глазам передник. — Это так необыкновенно… Мистер Холл, прошу прощения, но мне надо вам кое-что сказать наедине. А вы, девочки, кажется, забыли, что собирались поработать в саду? Погода прелестная, как раз для того, чтобы ухаживать за кустами! Джон, помоги сестрам. Им может понадобиться твоя твердая рука. Мистер Холл, я решительно хочу с вами посоветоваться…

Суетясь за двоих, она буквально вытолкала своих домочадцев из гостиной, оставив Дженнет и Роланда Бартона одних. Из-за закрытой двери было слышно, как она торопливо дает кухарке поручения в лавке и отсылает горничную наверх.

Дженнет все стояла, и ее ладонь все лежала в руке Роланда Бартона.

— Вы согласны стать моей женой? — повторил он.

— Да. Зачем вы спрашиваете, мистер Бартон?

— «Мистер Бартон»… Вы и дальше собираетесь именовать меня так?

— Ах, я не знаю, — Дженнет повела взглядом по сторонам, смотря и не узнавая гостиную. — Прошу меня простить… Я, наверное, слишком большое значение придаю этим словам… Мистер Бартон…

— Опять этот официальный тон? Мисс Дженнет? Дженнет?

— Ох, мистер Роланд, — девушка покачала головой, опуская взгляд. — Это так неожиданно… Мне казалось…

— Что? Что так будет длиться вечно? Мисс Дженнет, еще недавно и я сам думал также. Вы разрушили мое монотонное существование. Ваши письма… я читал их и слышал ваш голос. Я ехал в Фейритон, еще не зная, зачем еду. Но стоило мне увидеться со Сьюзен, прочесть последние ваши письма, увидеть вас… Дженнет, я приехал ради вас, и я намеревался добиться ответа. Там, на балу, вы пользовались такой популярностью, вокруг вас было столько молодых людей…

— Прошу вас, мистер Роланд, не надо! — слабо запротестовала Дженнет, но тем не менее, не спешила отнимать у него свою руку.

— Помните наш разговор? Я понял, что все еще не безразличен вам и согласился так легко отпустить именно потому, что знал — у себя дома вы также будете недосягаемы для остальных, тех, кто добивался вашей благосклонности. Дженнет, — повысил он голос, заметив, что девушка собирается что-то сказать, — Дженнет, я долго думал. Я останусь здесь до конца недели, а в следующий понедельник поскачу к своему отцу. У меня должно хватить времени, чтобы, добравшись до Лондона, испросить у него согласие на наш брак…

— Мистер Роланд, — прошептала она, качая головой.

— Вы сомневаетесь? Я — капитан с пока невысоким, но стабильным жалованьем, скоро ожидаю повышения по службе. В случае женитьбы мне причитается кое-какой доход, в том числе и как родственнику владельца Хемптон-холла. Я достаточно независим финансово, чтобы отец не стал чинить мне препятствия.

— Но как же леди Хемптон? Ведь мисс Сьюзен…

— Мы не помолвлены. Наши семьи до сих пор ждут, что мы объявим о помолвке, но теперь уже этому не бывать. Тем более, — Роланд улыбнулся, — у кузины, кажется, есть, с кем утешиться. Сейчас ее развлекает мой друг Эдмунд Грей и, насколько я успел заметить, им нравится находиться в обществе друг друга. Так что и здесь не должно быть никаких преград. От моего отпуска осталось всего три недели. Я успею вернуться сюда, и мы объявим о помолвке.

— Через три недели! — воскликнула Дженнет.

— Вас это пугает?

— Нет. О, боже, нет! Я просто не верю своим ушам!

— И вы…

— Я счастлива!

Они присели на диван, не размыкая рук. Роланд что-то говорил, но Дженнет его почти не слушала, лишь кивая головой и время от времени шепча: «Да!» Она чувствовала себя настолько счастливой, что боялась поверить в то, что это не сон.

Глава 4.

В последний день апреля в Фейритоне издавна праздновался приход весны. Из года в год молодые девушки накануне первого мая, взяв в руки зеленые ветви, украшенные цветами и нарядившись в белые платья, многие с венками на распущенных волосах, с песнями обходили городок, чтобы потом, совершив круг, отправиться на луг и до утра плясать возле Ведьминых Камней. Накануне устанавливали майское дерево — столб, увитый цветами и лентами. Парни зажигали на лугу костры, и когда приходили девушки, начинались танцы. В конце выбирали Короля и Королеву Мая, которые в конце праздника одаривали всех угощением. Хлеб, вино, сыр — все это приносилось загодя, и рассвет встречался пирушкой. Порой устраивались состязания по бегу, веселые игры, или парни затевали шутливые потасовки — но сама традиция не менялась. И каждый год каждая девушка втайне надеялась, что именно ее изберут Королевой Мая. Ведь выбирали как раз Королеву, а уж от нее зависело, кого она выберет в Короли.

В этом году Дженнет собиралась на праздник с особенным чувством. Мэрион и Джоанне зимой исполнилось шестнадцать лет, они тоже могли участвовать в танцах, и с раннего утра весь дом звенел от их голосов:

— Это мои ленты!

— Нет, мои! Они идут к моим волосам!

— Но я первая так решила! Ты просто распусти волосы.

— Сама иди с распущенными волосами. А я не хочу, чтобы нас путали! На Рождество Питер Баклер у меня прямо спросил, как меня зовут и какая из двух сестер — я! Надоело!

— Ничего подобного! Это у меня спросил Питер…

— Девочки, не ссорьтесь. Обе пойдете с венками на головах.

— И с распущенными волосами? Нет! — хором взвыли близнецы. — Нас опять перепутают!

— Тем хуже. Если вас способны отличить только по одежде и украшениям, значит, вы и в самом деле на одно лицо. Я вас отличаю в любом виде, даже по голосам… Перестань, Джоанна!

— Мама, я — Мэрион!

— А ведешь себя, как Джоанна! Я смотрю не на внешность, а на характер!

И так без конца.

Девушки еще перешептывались и тихо поминали друг другу, кто из них лучше, когда вся троица покинула дом. Джона с ними не было — он вместе с другими юношами уже отправился украшать майское дерево. Девушки несли ветки яблони — у Дженнет, как старшей, ветка была украшена злополучными лентами, у ее сестер — просто цветами.

На углу улицы их встретили еще три девушки — Лилиан Ольстен и две ее соседки.

— Вы чудесно выглядите, мисс Дженнет! — воскликнула сестра Ричарда Ольстена, беря подругу за локоть. — Милое платье! Эти кружева так идут к вашим щекам…Ходили слухи, что вы простудились на балу в Хемптон-холле?

— Я просто переутомилась. Слишком долго просидела в четырех стенах и немного не рассчитала свои силы.