– Нет, пан гетман, – Яблоновский покраснел еще больше.

– И ты не видал русского драгуна в битве.

– Пока нет, пан гетман. Но я рассчитывал, что вы позволите мне принять участие в атаке гусар.

– Но на тебе мундир драгуна, пан Казимир. Отчего тебя столь тянет в тяжелую кавалерию?

– Я всегда мечтал стать офицером панцирной хоругви, пан гетман.

– Успеешь еще показать себя героем, пан ротмистр. Мы сегодня спешить не станем.

Но офицеры не разделяли осторожности гетмана и рвались в бой. Командиры гусарских хоругвий полковники Поланецкий и Данилевич требовали отправить их в бой.

– Выговский получит всю славу и всю добычу, пан гетман! – в очередной раз подъехал к нему Поланецкий.

Пан Анжей не любил этого чопорного толстяка. Его броня с золотой насечкой, яркие гербы рода Поланецких на его одежде, драгоценная сабля, раздражали гетмана. К тому же он грубо оттеснил от него молодого Яблоновского.

– Я готов вести мой полк крылатых гусар* в бой! (* крылатые гусары – польская тяжелая кавалерия. К их панцирям крепились специальные крылья с орлиными перьями).

– Я пока не отдавал вам, пан полковник, такого приказа!

– Так отдайте его! Гетмана выговского стоит поддержать! Там есть для нас место для битвы.

– Да, пан Анжей! Полковник Поланецкий прав, – подержал Поланецкого Данилевич. – Круль* (*Круль – король по-польски) не для того послал нас сюда, чтобы мы смотрели на битву. Мы шляхтичи!

– Честь шляхтича идти в битву!

– Панове! Я здесь командую! – гетман призвал своих полковников к порядку. – Вы позабыли, что его милость круль мне доверил армию. И я отвечаю пред крулем! Я, а не вы!

– Но есть же стратегия, пан гетман. Передовые полки гетмана Выговского уже смяли! – настаивал Поланецкий. – Мои гусары сомнут два полка дворянской конницы московитов! Слово гонору!

– Я не сомневаюсь в доблести твоих гусар, пан полковник. Но сколько их останется после такой атаки? Выговский даже не согласовал со мной план битвы. Он не считает нужным советоваться с польским гетманом. Он советуется с ханом. Вот и пусть хан оказывает ему помощь!

Поланецкий отъехал в сторону. За ним последовал Данилевич.

– Что скажешь, пан Михаил? – спросил Поланецкий товарища. – Каков наш командующий?

– Считает себя стратегом великим. А на деле ничего он не стоит. Будь с нами пан Чарнецкий, все было бы по иному. Вот это полководец.

– Плохо, что за Потоцкими порода и богатство. Они слишком часто становятся гетманами на горе речи Посполитой. Я помню гетмана Николая Потоцкого в битве под Корсунем. Я тогда был гусарским ротмистром и мало чего знал о тактике, но и то было понятно, что гетман бездарен как полководец. Этот еще хуже.

Гетман Анжей Потоцкий смотрел в сторону гусарских полковников и хорошо понимал, про что они говорят, хотя не мог слышать ни слова.

"Ругают меня последними словами, – думал он. – А сами себя великими полководцами почитают. Глупцы. Своей показной удалью губят вот такие Речь Посполиту. А того не понимают, что это не наша война. Пусть быдло Выговского рубит московитов.

Пусть московиты рубят татар хана Мехмед Гирея. Нам то на руку. Круль Ян Казимир не совсем верит Выговскому. И я сомневаюсь, что ему нужна победа украинского гетмана в этой битве"…

Встреча в степи: мурза Али и царевич Мюрад Гирей Караван мурзы Али столкнулся с большим отрядом конницы. Более пятисот всадников вышли ему наперерез. Рахман подъехал к Али и произнес:

– Там что-то неладное, мурза! Несколько сотен всадников в доспехах и с отличным оружием. Если будет бой, то нам с ними не следить.

– С чего это быть бою, Рахман? – Али невозмутимо посмотрел на своего помощника. – У меня ярлык великого хана! Кто нам опасен? Мы на территории Крымского ханства.

Это, скорее всего буджакские татары идут к войску хана под Конотоп.

– На буджакцев они не похожи. Открой глаза, мурза. Стальные кольчуги так и блестят на солнце. Когда это буджакские татары успели так разбогатеть? И они окружают нас не с дружественными намерениями. Смотри! Берут в кольцо!

– Рахман, это татарские всадники. Хотя ты прав, что не буджакцы. Очевидно, отряд из ханской личной гвардии идет из Крыма к нашим войскам.

– Ты уверен в этом, мурза?

– Теперь я вижу над ними бунчуки и боевая повадка у них ханской гвардии. Скажу больше, я лично знаю всех их начальников и быстро обо всем договорюсь.

– Если они станут говорить. У нас богатый обоз.

Передовые всадники подъехали на расстояние выстрела и замерли.

– Эй вы! – закричал передовой. – Кто такие?

– Я мурза Али! Возвращаюсь в Крым по приказу великого хана Мехмед Гирея!

– Именем моего повелителя приказываю остановиться! – закричал в ответ татарин в металлической кольчуге.

– Воин! – снова закричал Али. – Ты верно не понял меня! Я с ярлыком великого хана Мехмед Гирея! О каком господине ты смеешь говорить, если я завал тебе имя светлого хана повелителя орд Крымской, Ногайской, Буджакской и иных?!

– Стой на месте! – был ответ. – Мой господин едет к тебе! Он сам тебе пояснит свои права, мурза Али!

Второй всадник до этого молчавший поскакал вперед. Он осадил своего породистого жеребца рядом с конем Али. Это был среднего роста плотного сложения молодой человек не старше 30 лет. На нем была наборная металлическая кольчуга с золотой насечкой.

Он снял свой шлем и Али увидел властное лицо татарина, привыкшего повелевать, но не подчиняться.

– Ты узнал меня? – строго спросил он мурзу.

Конечно, Али его узнал. Еще бы не узнать!

– Царевич Мюрад Гирей!

Али хорошо знал этого принца из славного рода Гиреев, претендента на ханский трон в Бахчисарае. До этого он жил в Стамбуле у турецкого султана под крылом и искал поддержки среди вельмож Порты, которые захотели бы поддержать его права на трон. Но вот как он осмелился появиться здесь? Мехмед Гирей шутить не любил и поймай его люди претендента на трон – церемониться не станут.

– Ты узнал меня, Али! И это хорошо! Я рад, что встретил первым именно тебя! Это знак свыше! Аллах благоволит всем моим начинаниям.

– Рад видеть тебя светлый царевич! – Али низко склонил голову.

– По твоему виду этого не видно, Али! – Мюрад Гирей улыбнулся и снова водрузил свой шлем на голову. – Будь у тебя побольше людей, ты бы попытался снять мне голову и подарить своему хану, не так ли? Мехмед никогда не забыл бы тебе этой услуги.

– Я никогда бы этого не сделал, царевич. Я всегда ценил тебя как умного и талантливого человека, что может стать отличным правителем – гордостью рода Гиреев. Но другие мог. И тебе крайне опасно здесь находиться. Если хану донесут, что я говорил с тобой, он велит посадить меня на кол.

– Не беспокойся, Али. Скоро в Бахчисарае произойдут перемены, и я сяду на древний трон Гиреев.

– Всем сердцем бы желал этого, светлый царевич. Клянусь Аллахом. Но в Стамбуле хотят видеть ханом Мехмед Гирея. А разве могу я, ничтожный червь, перечить воле падишаха?

– Вот именно, ничтожный червь! Ты верно сказал, Али. И ты, и я, и Мехмед только ничтожные черви перед падишахом в Стамбуле! А я хочу, чтобы все было иначе! Я потомок Чингисхана! И мы Гиреи родом выше чем Османы! Но вот из-за таких как Мехмед Гирей мы гнем спину перед султанами.

– Нашего с тобой хотения мало, светлый царевич! Есть воля Аллаха!

– Ничего! Я веду свой род от великого Чингисхана, и многое могу изменить в этом мире. Но пока нужно сесть на ханский трон в Бахчисарае. У меня есть сторонники среди вельмож в Стамбуле, и они не оставят меня. И все это во имя Аллаха милостивого и милосердного!

– Но я слышал, что султан благоволит к Мехмед Гирею. Разве не так, светлый царевич?

– Султан? – Мюрад-Гирей засмеялся. – Нынешний султан Мухаммед Авджи только корчит из себя грозного повелителя народов, но сам только и умеет, что развлекаться с одалисками своего гарема и охотиться. Государственными делами он не занимается.

Им вертят стамбульские визири. И именно они, а не султан принимают решения.