Куча влажного содержимого вывалилась мне на колени. Индивидуально упакованный сухой паек. Система питьевой воды «Camel Back». Фонарик на солнечной батарее. Набор для чистки оружия «Otis». Система фильтрации воды. Аптечка первой помощи. Запасные магазины и ножи для метания. Непромокаемые спички. Непромокаемый мешок.

Я перевернула непромокаемый мешок на виниловое сиденье лодки. Из него выпали мои сигареты, потом мой музыкальный плеер с накрученными на него наушниками и зарядкой от солнечной батареи. Я думала, что потеряла его. Я нажала клавишу включения, и мой настрой немного приободрился, когда заиграл мой плейлист панк-рока. Я потрясла мешком, и оттуда еще выкатились несколько батареек. Я подняла упаковку литиевых таблеточных батареек. «Какая мне от них польза? Если только...»

Я похлопала по оставшимся вещам. Мой вибратор-пуля был здесь. Моя маленькая игрушка для наслаждения. Мои плечи опустились. «Ну, конечно же, он сделал это. Он знал меня лучше, чем я сама».

Заново упаковывая содержимое водонепроницаемого мешка, я ощутила на дне сложенную бумагу. Я развернула ее дрожащими пальцами.

Дет-а,

Если ты читаешь это, значит, наши пути разделились. У тебя есть все необходимое, чтобы путешествовать, со мной или без меня. Помни нашу мантру. Если подумаешь сдаться, вспомни свое обещание. Продолжай дышать. Найди свои слезные протоки, если понадобится. Не забывай пить воду.

Я так рад, что ты разделила со мной свою жизнь. Бл*дь, да я хотел кричать во все горло, когда ты встала с той постели и пересилила горе. Я хотел кричать от гордости, потому что знал, чего тебе это стоило. И я хотел кричать от страха, потому что я — эгоистичный ублюдок, и я не хотел делить тебя с миром. Ты особенная, Иви. Ты выжила не без причины. Я знаю, ты разберешься с этим и дашь надежду тем, кто остался.

Есть сообщество ученых, делающих успехи в излечении от нимфо-вируса. Они ищут человеческих женщин. Я не знал, как сказать тебе об этом. Я не смог. Я боялся, опасался, что другие найдут тебя и заберут от меня. Но я верю в тебя. Пусть твой путь приведет тебя в Рейкьявик, некоторые называют их сообщество «Надкрылье».

Неважно, куда бы ни занесли тебя ноги, оберни себя даром, который дали тебе Анна и Аарон. Носи их безоговорочную любовь как броню. Позволь ей согревать тебя и защищать. Никто не сможет отобрать ее у тебя.

А когда придет время, послушай песню и вспомни, что я тебя люблю.

Джоэл

Письмо скомкалось в моих сжавшихся кулаках. Потом я прочла его еще пять раз, пытаясь понять, когда он его написал.

«Найти мои слезные протоки?» Черта с два, я могла. Я достала кинжал из ножен на руке. Кончик поблескивал. Рукоятка была заляпана красным. «Это кровь Джоэла? Что я наделала?»

Горло горело, когда я трогала пальцем острый край. Я не могла нести вес его последних вздохов, воспоминаний о его глазах. Я не хотела знать, что с ним произошло, убежденная, что это меня разрушит.

Я бросила нож на скамейку, опоясывавшую нос лодки. Нос смотрел на восток, как стрелка компаса. Я не хотела знать о «Надкрылье». Наша жестокая ненасытная раса не заслуживала спасения. Я помнила его мантру, но Исландия была уничтожена.

«Послушать песню?» Упоминания Джоэла о любви и следовании за сердцем всегда были для меня слишком абстрактными. В вопросах интима я полагалась на сенсорные данные — дрожь учащенного пульса, вибрирующее гудение внизу живота. Серенада смеха. Джоэл называл это песней. «Но зачем включать это в письмо?»

Я подумала о жизни в одиночестве. «Заставит ли меня моя нужда прикосновений, секса искать утешения в руках другого мужчины?»

Мое нутро взбунтовалось и заставило меня содрогаться в рвотных позывах за бортом лодки. Божьи коровки не успокаивались, пока я висела на борту лодки, отплевываясь пересохшим ртом. Они заползали в мои волосы и забирались под одежду. Большая их часть все еще летела в сторону восточного берега.

Я не хотела покидать лодку. Я не хотела сталкиваться с тем, что рыскало на земле. Только не без Джоэла.

Аптечка первой помощи успокоила некоторые из моих больных мест. Я отрешенно отмывалась и латала раны. Мои разодранные запястья. Мои разбитые глаза и губы. Но потянувшись к израненной плоти между бедер, я не смогла сдержать сильной дрожи.

Чтобы избежать очередного раунда тщетных рвотных позывов, я запихнула в себя воду, тунца и горстку крекеров. «Вот вам и вегетарианство». Слой за слоем с меня сдирали все, что делало меня мной. Что останется в итоге?

Я вновь упаковала вещи, надежно спрятав письмо в водонепроницаемый мешок. Мотор заурчал, и я направила лодку к восточному берегу. Там я в последний раз пришвартовалась, взвалив на спину вещевой мешок, пистолет, карабин и AA-12.

Я скользнула в укрытие леса, где божьи коровки рассеивались у его границы. Они меня бросали? Я не знала, куда направляюсь. Когда я набрела на тихий ручеек, то позволила ему вести себя сквозь густую чащу. Я быстро двигалась на грани мизантропии (прим. буквально «человеконенавистничество» — отчуждение от людей, ненависть к ним, нелюдимость). Стоны Джоэла вновь стали раздаваться в моих ушах, пока я не захотела отрезать их, чтобы все умолкло. «Останься в живых. Ищи истину. Не оглядывайся назад».

Я весь день шагала через лес вдоль ручья, держа чувства настороже на случай гудения или запаха крови в воздухе. Я не останавливалась, зная, что как только сделаю это, бездна горя поглотит меня. Спина и плечи болели от часов висения на системе шкивов. Вес моей ноши усиливал пульсацию. Наручные ножны терлись о бинты на запястьях. Но все это было ничто, по сравнению с болью от отсутствия Джоэла.

«Куда мне идти?» Провизия в вещевом мешке была не вечна. Я шла, куда несли меня ноги, как будто они уводили меня как можно дальше от болезненных воспоминаний.

Когда последние лучи солнца отступили за большие дубы, я стала искать место, чтобы разбить лагерь. Вскоре густой лес расступился перед поляной. Я позволила голове запрокинуться. Великолепная полная луна составляла мне компанию. Ей было все равно, что я была женщиной, она не осуждала мою греховность, не пыталась восполнить пробелы в памяти, не ставила под вопрос мое психическое здоровье. Луна просто висела там, делясь своим светом.

Зловонная вонь пота перебивала запах глины и грязи, налипших на мои ботинки. Мой топ промок насквозь под вещевым мешком. Я сняла его вместе с рабочей одеждой и зашипела при виде своих костлявых ребер, которые превратились в открытые мозоли от натирающего вещевого мешка. Затем под защитой огромного американского вяза [31]  я развернула свой спальный мешок и прислушалась.

Ничего. Не было слышно ни стрекотания сверчков, ни хлопанья крыльев летучей мыши, ни даже ветра, шевелящего ветки. Я очень мало знала о биологии и живой природе. «Может ли экосистема подвергнуться влиянию вируса? Или появлению новых видов?»

Я закрыла глаза и сосредоточилась на одном ощущении. Я хотела услышать хоть что-то, кроме стука собственного сердца.

Потом я услышала. Это было шуршание, тихие шаги по лесному покрову, тяжелое влажное дыхание. Дыхание становилось громче. Я направила карабин в сторону неизвестного.

Пара больших карих глаз блеснула в лунном свете среди зарослей, не более чем в шести футах от меня. Опустившись на одно колено, я сделала вдох и переместила палец на курок.

Глава 12

Дарвин

Что бы ни находилось в этих зарослях, плевать оно хотело на осторожность. Его дыхание вырывалось то сопением, то приглушенным пыхтением. Под ним трещал лиственный подлесок. Я выровняла карабин, мои пальцы ныли от напряжения. Я ждала.