Пэм Годвин

Сердце Ив

Трилогия Ив — 1,5

Информация о переводе:

Перевод: Rosland

Редактор: Ольга Кузнецова

Вычитка: Eva_Ber

Обложка: Таня Медведева

Оформление: Eva_Ber

***

Молитва была одним моим способом справиться с концом света. Смертоносный конец моего меча был другим. Любой из них мог спасти меня от пяти с половиной футов искушения, которое спало в моей кровати. Но я привел ее сюда, пригласил в свой подземный бункер, чтобы дать безопасное место для укрытия, и теперь я не хотел, чтобы она когда-либо уходила. В каком-то смысле я уже сдался.

Она стала бы спорить, что наши пути пересеклись по случайности, но я верил, что божественное вмешательство послало ее в этот безлюдный городок. Городок в ж*пе Англии, который не видел больше ни одной женщины с тех пор, как девятнадцать месяцев назад началась инфекция. По слухам, во всем мире осталось только десять процентов человечества. Остальные были мутировавшими созданиями. Не выжило ни одного ребенка или пожилого. Ни одной женщины.

За исключением Иви.

В ночь, когда я встретил ее, она подтвердила слухи своим американским акцентом. Она была не настолько глупа, как большинство, преодолев половину мира в одиночку, ища ответы относительно своего загадочного выживания.

Я взглянул на матрас, зачарованный тем, как она вытянула свои ноги, сложив руки под подушкой и подтянув ту к своему ангельскому личику. Волны светлых волос упали на ее изящные плечи и ребра. Одна-единственная свеча лила теплое свечение на ее закрытые глаза, дыхание Иви было тихим и гипнотизирующим. «Все еще спит», — подумал я.

Стоя возле кровати, я повернулся к молитвенной скамье и склонил голову, мои колени вжимались в поношенную подкладку на скамье. Это был второй раз за эту ночь, когда я бежал от жара ее тела, ощущения ее тугой задницы и опьяняющего женственного запаха. Так вот какой у секса был запах? Горячий и опьяняющий? Сладкий и соблазнительный?

Чертов ад, она служила постоянным испытанием для моего послушания. Ни расстояние, ни молитва не смягчили непреклонной ноющей боли между моих ног. В какой вселенной мужчина мог бы сопротивляться силе и красоте, которую воплощала эта женщина?

Должно быть, я разозлил Бога. Может, это из-за всех тех извращенных мыслишек, в которых я мечтал о сестре Агнес в средней школе? Почему бы еще Он так по-садистски захотел пытать меня, послав ко мне на порог последнюю выжившую женщину? Женщину, которая самого Иисуса могла соблазнить попробовать запретный плод.

Будучи такой суровой, с пистолетами и ножами, может, она и вовсе не нуждалась в моей защите от кровососущих монстров, которые обитали в разрушенных фундаментах наверху, но Бог знал, что я в ней нуждался. Я нуждался в человеческом общении, привязанности, в связи с милостивой жизнью, которую я утратил. Она стала моим бегством от изоляции этого сурового мира. Даже если это означало бросить вызов целибату, который я отчаянно держал всю свою жизнь.

Я сосредоточился на распятии, висевшем над скамьей, беззвучно шепча молитвы, которые знал наизусть, мои пальцы скользили по молитвенным четкам. Мне нужно было помнить, что она доверяла мне. Или, скорее, она доверяла моей черной рясе на пуговицах и белому воротничку. За месяц, что она провела здесь, она откровенно рассказывала об угрозах, с которыми столкнулась в своих путешествиях, о самых злобных деяниях мужчин, которые на нее охотились. Она страшилась людей куда сильнее, чем рычащих, зараженных мутантов.

Я пообещал, что защищу ее от мужчин, но кто защитит ее от меня? Мой контроль был столь же хрупок, как нить, связывавшая четки в моей руке. Ей нужно было лишь потянуть, совсем легонько, и он сломается.

Мой взгляд вернулся к кровати, задержавшись на ее приоткрытых губах, чувственном изгибе плеча и вырезе рубашки там, где она сползла вниз, ненадежно задержавшись на напряженной вершинке ее соска.

Я отвернулся и провел рукой по лицу, когда еще больше жара хлынуло вниз, собираясь и пульсируя ниже пояса моих трусов. Хлопок натянулся так чертовски туго, что угрожал сползти с меня к черту.

— Рорк?

Ее сонный шепот прошелся по моей коже, лаская места, которых не касалась ни одна женщина. Ощущение наполнило меня изумлением. Голодом. Чувством вины.

Я стиснул руки и втянул воздух, успокаиваясь.

— Мм?

Она села и прислонилась к стене, ее пальцы расправили рубашку, чтобы прикрыть грудь.

— Не спится?

— Неа, — я посмотрел прямо на нее. На сияющую надежду на будущее человечества. На сокрушительную угрозу для моей клятвы. — Просто молюсь, любовь моя.

Она облизнула нижнюю губу, и я ощутил это как разряд, прошедший вдоль моего ствола. Бл*дский Иисус. Могла ли она видеть мой стоящий член? Я опустил руку, чтобы заблокировать ей обзор.

Ее взгляд проследил за моим движением, уголки губ опустились в выражении сожаления.

— Снова из-за меня? — она отползла к дальнему краю кровати. — Я должна уйти. Это неправильно.

То же самое она говорила каждый день, заставляя мое сердце сжиматься от этого каждый чертов раз.

Я забрался на кровать, лег позади нее и обхватил рукой ее талию, устроив нас на боку.

Она вывернулась в моем объятии и прижалась грудью к моей груди, моргнув этими чарующими золотыми глазами, когда уставилась на меня.

— Я чувствую твой… Проклятье, Рорк, — она отодвинула свои бедра от меня и взглянула на открытую дверь в другую комнату. — Я начну спать на диване.

— Черта с два ты начнешь, — я крепче обхватил рукой ее за спину, удерживая от попытки сбежать, и пытаясь сохранить свой проклятый самоконтроль. — Думаешь, у меня до встречи с тобой никогда не вставал?

— Я думаю… — она вздохнула, обмякнув в моих руках, и прикоснулась своим лбом к моему. — Я думаю, ты спал в своей кровати, не беспокоясь о своей клятве.

— Я спал один. У меня никого не было. Такая судьба хуже искушения.

— Возможно.

Она скользнула губами по моей щеке, и я стал смаковать этот контакт, позволив ему дрожью пробежаться по моему позвоночнику. Она не задержалась в объятии, сопротивляясь моей руке, пока я ее не отпустил. Ее нежелание полностью было вызвано моей клятвой. Она хотела этого, хотела «нас». Она болезненно ясно давала это понять через то, как смотрела на мое тело, и как сутулились ее плечи всякий раз, когда я ее отвергал. Она не хотела быть той женщиной, которая заставит меня возненавидеть себя самого за принесение своей веры в жертву.

Соскользнув с матраса, Иви отступила назад и натянула подол рубашки на свои голые бедра.

— Сегодня я пойду на поверхность.

Еще одна вещь, которую она говорила каждый день.

— Нет, — я свесил ноги с края кровати, готовый кинуться за ней, если она попытается бежать.

Мы покидали бункер всего один раз с тех пор, как прибыла. Солнечные панели на домах сверху обеспечивали минимальное электричество и горячую воду под землей. Запасов еды хватит еще на несколько недель. Все это уже было здесь, когда я наткнулся на это рискованное место. Хотя и не слишком рискованное, в сравнении с опустошением, гложущим кирпичи и бетонный раствор каждого города, который я миновал с тех пор, как год назад покинул Северную Ирландию.

— Мне нужно больше одежды, — она покопалась в вешалках и посмотрела на меня через плечо. — Все, что я принесла сюда, слишком маленькое.

— Мы можем подшить мои штаны.

Когда я нашел ее, она была худой как струя воды. Она стала хорошо есть под моей заботой, ее изгибы налились, ее кремовая кожа стала светиться здоровьем. Она была самой сексуальной женщиной, что я видел, и я не мог найти в себе силы отвести жадный взгляд от округлой приподнятости ее попки. Я знал, что это неправильно, смотреть на нее так, как я. Думать об ее маленькой фигурке, извивающейся под требованиями моего желания. Представлять, как всосут меня тиски ее тела. Я тридцать два года прожил, не поглаживая себя, но прожив с ней месяц, я начал это делать. Самоудовлетворение было тем, что я мог сделать, чтобы держать руки от нее подальше.