— Можно просто не быть глухим.

— С этого все начинается… — двойник помолчал, словно давая ему вдуматься. — Даруй нам победу, возопят сторонники безродного узурпатора. Даруй нам победу, вторят слуги законной власти. Пройдет немного времени, и все крестьяне начнут молить о мире. Кому прикажешь помогать?

— На то и бог, чтобы знать лучше смертных.

— Бог знает, что смертные грязны и мельтешат, как мыши, — отрезал владыка. — Божье царство! — он фыркнул. — Бог-мудрец удалится в храм, как в сад медитации. Он станет созерцать гармонию, а жрецы будут бороться за усиление не то владыки, не то власти храма. А вот бог-правитель. Должно быть, он не только прижмет жрецов к ногтю, но и проследит за поставками ячменя и благовоний.

— Но ведь не обязательно… — начал Тамес, когда двойник перебил его:

— Обязательно. Бог должен быть далек, иначе перестанет быть собой. В вашей-то кутерьме и возне. Он предлагает путь, но никогда, ничего — не дает здесь. Иначе станет хуже Царя Царей — базарным менялой. Услуга за услугу. Путь потерял бы смысл.

— Чудеса века легенд… — вдруг вспомнил Тамес.

— …делали колдуны, в ту пору все они были жрецами, — закончил за него владыка. — Твои собратья правы. Но это не дает ни одного ответа. Истинным богам безразличны смертные. Тот, кто утверждает обратное, лжет. Или просто глупец.

— Скажи это жрецам.

— Зачем? — Владыка совсем по-человечески царапал ногтем полы одеяния, счищая с них грязь. — Есть путь… и только он важен. Что делают жрецы, не имеет значения.

— Тогда что же вам от нас нужно? — не выдержал ученый.

— Тебе не кажется, что это вам нужно? День за днем.

На время воцарилось молчание. Владыка оставил в покое балахон и хрустнул пальцами.

— Кто ты? — в третий раз спросил Тамес. — Зачем все это рассказываешь?

На сей раз его собеседник ответил.

— Зачем рассказываю… Ну, ты ведь понял, что шел сюда не за этим. Кто я, ты догадался по пути.

«Да?» — хотелось переспросить ученому.

Впрочем… что-то в нем и впрямь откликалось. Сила… Когда он шел, казалось, он плывет по океану чар. Когда отец сплетал потоки, он взывал к ней. «Шалвет! — восклицал маг. — Владыка бурь и семи сводов неба, повелитель царства воздуха Амент! Гралкат, царь пустынь и кряжей и отец-земля!»

Бог, дух и сила. Отец бы понял разницу… но ему это было не нужно: в конце концов, он не был отрицателем. Отец взывал к духам, направлял силу и посмеивался над жрецами. Даже насмешка выходила беззлобной. Он относился к жрецам, как к детям.

— Я пришел… просить за брата, — наконец, выдавил Тамес. — Но ведь тебе нет до нас дела.

— Ты ошибаешься, — мягко ответил его двойник. — Ты пришел в мое царство, сколько ни сопротивлялся. Ты стал частью пути, а путь — единственное, что имеет значение.

— Ты можешь помочь?

Тамес впервые обернулся к владыке и заглянул в глаза. Тот усмехнулся, но невесело.

— Я могу сделать то, что ты хочешь. Я бы не назвал это помощью. Но как это называть, решать не мне.

Ученый непонимающе нахмурился, и двойник сжалился:

— Мир устроен просто и гармонично, достойный Тамес. В нем ничего не является из ниоткуда и не уходит в никуда. Да, твой брат будет жить. Я могу дать тебе больше, — владыка вздохнул, — такое будущее, в прошлом которого Джедд не умирал. Но все имеет обратную сторону. Жизнь за жизнь.

— Зачем тебе моя жизнь? — удивился ученый.

— Мне? — двойник скривился. — Бездна, да сколько ж вы о себе думаете! И кто из нас глух, если ты ничего не слышал? Мне от тебя не нужно ничего. Это ты пришел и у тебя есть просьба. Я могу сделать, как ты хочешь, потому что… это часть пути. Но он такой, какой есть, с этим придется смириться. Или уходить ни с чем. Так и так ты оставишь меня в покое.

Тамес опустил голову, пряча смятение. Это было все, чего он добился. Кто бы тот ни был, владыка и так сказал слишком многое. Зачем? Это был тот же вопрос, что и «Кто ты?», только иначе заданный.

«Я брежу», — сказал он себе, но не очень убедительно. Владыка ждал, лениво водя по земле пальцем, выписывая странные, понятные лишь ему загогулины.

«Может, в них и вовсе нет смысла… Дыхание Бездны, о чем я думаю!» — обругал себя ученый.

Он был не готов к такому повороту, он все представлял себе иначе. Он вышел из столицы через Царские ворота, надеясь вернуться через две луны и разнести весть о падении владыки. Прошагал половину Золотого тракта, встречая последователей чуть ли не в каждом городе.

Движение пальца… неровная линия в пыли…

Он написал две книги, копаясь в документах и излагая хронику Круга магов. Он стал известен, а пухлые трактаты с его именем изучали в обителях чародеев. Но он по-прежнему оставался баловнем судьбы, родившимся в знатной семье, и не знал, зачем ему эти книги.

Росчерк, дуга, прошедшая по мху на ближайшем камне…

В столице его ждала женщина. Он не любил ее и, быть может, она отвечала тем же. Как бы там ни было, путешествие на восток показались ему важнее. Только вот оно ничего не дало: ни долгий путь, ни спуск в Логово.

То был запутанный иероглиф… Как подпись Царя Царей, в которой умещаются все его титулы. Точно завороженный, Тамес следил, как линии и штрихи складываются в незнакомые слова.

«Чего он от меня хочет? Самоубийства? Ведь это то, что он предлагает на деле!»

Он запустил руку в волосы и покрепче сжал кулак. Может, хоть боль прогонит проклятый сон?

«Надо уходить… Жрец обещал, что я найду дорогу. Всего несколько минут…»

Тамес встал, набрав в грудь воздуха, чтобы отказаться, но вместо этого с губ сорвалось:

— Я согласен.

Владыка выждал пару вздохов, словно давая время опомниться, и переспросил:

— Жизнь за жизнь?

— Да.

— Тогда пойдем. Ты найдешь свои ответы.

Двойник тоже встал и остановился у обрыва, на самом краю зияющей пустоты. Оглянулся, приглашающе протянув руку. Еще одна проверка? Тамес вложил свою ладонь в его — поскорее, не задумываясь, пока не успел достаточно испугаться.

В свет они шагнули одновременно.

Несколько мгновений в глаза ему смотрела холодная и безучастная пустота — затем пришло чувство полноты. Как будто он раскрылся сам себе, понял до кончиков волос. Затем был Джедд, отец, Кетарра… мать, которую он совсем не помнил…

Похоже на мозаику, что становилась больше с каждым вздохом. Ударом сердца. С каждым мгновением.

Дийяр, захлебывающийся собственной пылью. Столица…

Как будто на него взвалили невыносимую тяжесть. Будто знание сейчас погребет его под собой.

Царство. Рассветные земли и страны далеко за Внутреннем морем…

Он видел. Слышал. Знание распяло его над землей, но тянуло еще дальше. Глубже.

Прошлое. Будущее…

Это было больно, и он словно становился больше, вбирая этот мир в себя. Неужели он хотел этого? Должно быть, он сойдет с ума.

Этот мир и то, что вне его…

Тогда-то он по-настоящему, впервые в жизни испугался. Наверное, он кричал от ужаса — но так и не услышал себя. Всего несколько мгновений, не более.

Потом ему стало все равно.

Они решили спускаться в Логово в сумерках: когда солнце скроется за Бычьим утесом, а над стеной проступят Гончие Псы — две звезды, всю ночь следующие за луной по небосводу.

— Он мертв, — бесцветно произнес верховный жрец, едва они ступили в храм. — Он давно должен был выйти.

— Мальчишка… Туда ему и дорога, — Газд сплюнул бы, кабы не святое место.

Аджах порывался ответить и наверняка что-то нелестное. Но он всегда похвалялся тем, как владеет собой, так что смолчал.

— Этот мальчишка из знатной семьи, — наконец спокойно произнес он. — И довольно известен. Его могут хватиться.

— Мы все обсудили. Еще пока он сюда шел.

Карлик не знал, что это нашло на верховного и с чего вдруг так трястись над столичным гостем. Все было обговорено, когда весть от соглядатаев в столице только-только пришла. Газд и прежде считал, что жрец слишком возится с юнцом, тот вряд ли навредил бы храму всерьез. Но верховным был Аджах. Карлику хватало небольшого войска, рассеянного по всему Царству. Он не соваться в дела жрецов.