Она молча уступила ему концы. Он, суетясь, стал завязывать. От запаха волос Анюты у него сладко закружилась голова. Андрей взял ее за плечи, задержал на мгновенье возле себя и тихонько прижался губами к ее затылку. Анюта сжалась, втянула голову в плечи. Андрей отпустил и быстро проговорил, запинаясь:

— Какой у тебя… красивый передничек!

— Правда? — Она не взглянула на него, подошла к столу. — Я его только вчера сшила…

— Ты сама шьешь? — не удержался от радостного возбуждения, воскликнул Андрей. Радость вскипела в нем от того, что он неожиданно для самого себя поцеловал ее, и она не рассердилась. Возбуждение и нежность почувствовал необыкновенные.

— Шью, — удивленно подтвердила, взглянула на него Анюта, собирая чашки. Она не поняла, почему он так радостно вскрикнул.

— А вот и машинка стоит! — увидел Павлушин ручную швейную машинку в чехле возле кровати, снова воскликнул так, словно увидел по крайней мере «Мерседес», принадлежавший Анюте. — Какой я невнимательный!.. Во, сказал, помогать буду, а сам, как столб, посреди комнаты… — рванулся он к столу и начал собирать тарелки, блюдца.

Анюта ушла с чашками в угол, за занавеску, где был умывальник с краном. Андрей вилкой счистил остатки еды в одну тарелку и отнес их все к девушке, поставил стопкой на табуретку возле умывальника. Тщательно вытер стол, с нежностью прислушиваясь, как за занавеской плещется вода. Вернулся к Анюте и стал ждать за ее спиной, когда она вымоет очередную тарелку, чтобы сполоснуть под краном руки. Волосы Анюты небольшой волной закрывали плечи, распадаясь надвое. Когда она наклонялась над умывальником, открывалась полоска смуглой шеи. Андрею нестерпимо захотелось коснуться этой полоски губами, и он потянулся, но как раз в магнитофоне кончилась лента, и катушка начала быстро вращаться, щелкая концом ленты.

— Поставь другую, — подняла голову Анюта, и смуглая полоса исчезла под волосами.

Андрей торопливо сунул руки под струю воды, наскоро вытер полотенцем, выключил магнитофон и начал заряжать другую катушку. Руки у него почему–то дрожали.

За занавеской шум воды прекратился. Анюта закрыла кран и вышла. Павлушин включил магнитофон, остался сидеть на корточках перед табуреткой, на которой стоял магнитофон, и с глупой улыбкой смотрел на девушку. Она пыталась развязать за спиной концы фартука.

— Помоги… Затянул как!

Андрей вскочил, развязал, прижал к себе девушку зарывшись лицом в ее волосы. Она замерла, не пыталась освободиться. Ноги у него отчего–то слабели с каждым мгновением, хотелось присесть.

|— Погоди, — шепнула Анюта, чувствуя спиной, как колотится его сердце.

Но он не отпустил, повернул Анюту лицом к себе, прижал к груди и стал быстро гладить дрожащей рукой ее волосы, чувствуя горячее дыхание на своем плече. Прижимал он Анюту к себе бережно, словно треснувшую вазу, которая при неосторожном движении может рассыпаться.

— Пошли погуляем, — шепнула Анюта ему в плечо.

— Пошли, — также шепотом с облегчением выдохнул он, отпуская.

Она быстро скинула фартук, встряхнула головой, поправляя волосы.

11

Утром Андрей проснулся с радостным чувством, так он уж давно не просыпался. Лежал долго, боялся расплескать это чувство, смотрел, как одеваются ребята, улыбался беспричинно. Потом вскочил и стал быстро собираться, умываться, желая поскорее увидеть Анюту в столовой.

Она, как всегда, разливала по тарелкам щи, супы, раскрасневшаяся от жары печей. Как показалось ему, глянула на него с особым блеском в глазах. Едва приметно улыбнулась, подняла на секунду кончики милых губ, еле–еле тронутых губной помадой. С пронзительным чувством нежности вспомнилось, как вчера, прощаясь, он коснулся этих милых губ своими губами.

В бытовке, где собирались плотники перед работой, лица ребят казались ему красивыми, мужественными. Даже Колунков со своей вечно растрепанной спутанной бородой, которую не раз намеревались плотники отсобачить топором, показался каким–то загадочным и милым. Олег был с похмелья. Он сидел на своем ящике в углу, когда в бытовку вскочила собака Жулька, завертела хвостом, оглядывая плотников.

— Ах ты, Жулька, Жуленок, иди ко мне, — позвал Колунков.

Но Жулька только глянула на него и села у двери.

— Не хочешь? Брезгуешь, когда я с похмелья. Презираешь? Да? Ишь ты, гордая какая! — Олег поднялся с ящика, подошел к собаке и дунул, дыхнул на нее.

Жулька подняла голову и смотрела на него действительно презрительно. Олег снова дыхнул ей в морду. Собака поморщилась, смухордилась и отвернулась.

— Жулька, за нос его, чтоб не издевался, — сказал Звягин.

Колунков опять дыхнул, обдал собаку перегаром. Жулька рявкнула, подпрыгнула, клацнула зубами у самого носа Олега. Он едва успел отскочить. Плотники захохотали. Особенно звонко и радостно залился Павлушин. Ему показалось, что Олег и Жулька разыграли эту комедию для него. И работалось легко. Гвозди шли в мягкие доски споро и не гнулись. Ножовка в руке пела. Острый топор сек дерево ловко, играючи — все вызывало любовь, радость!

А в обеденный перерыв он был ошеломлен, оглушен и почему–то захохотал, глупо, дико, когда нужно было заплакать.

Павлушин и Звягин сидели за столом, ели гуляш, когда Анюта вошла в столовую с каким–то парнем. При виде ее Андрея обожгло новой вспышкой радости. На парня он внимания не обратил, мало ли людей бывает в столовой. Андрей ел, забыв о еде, смотрел, как она взяла два подноса, подошла к раздаточной. Парень неотступно следовал за ней, но Андрей упорно не замечал его. Увидев, куда смотрит Павлушин, Звягин сказал равнодушно, отставляя в сторону тарелку:

— К Анюте муж приехал.

Андрей решил, что он ослышался. Так невероятен был смысл сказанного. И он переспросил:

— Что ты сказал?

— Вон, видишь, — кивнул Звягин в сторону раздаточной. — Муж к Анюте приехал.

И тут, наконец, Андрей увидел парня и захохотал дико, глупо.

— Ты чего? — удивленно уставил на него Звягин свои светло–карие, как зреющая смородина, глаза, держа стакан с компотом над столом.

— Да… смешно, — так же неожиданно прекратил смеяться Павлушин. — Ты знал, что она замужем? — задрожавшими пальцами он крепко сжал в руке стакан.

— Догадывался… — Звягин отвернулся от него, позвал громко. — Анюта, иди сюда. Мы уходим. — А когда она и муж ее подошли с подносами к столу, сказал: — Знакомь мужа с земляками.

Она, снимая тарелки с подноса, спокойно, но не глядя на Андрея, познакомила их.

— Проведать или насовсем? — спросил у Николая Звягин.

— Остаться хочу…

— Ломакин его в свою бригаду берет, — сказала Анюта, взяла освободившийся поднос у мужа и понесла к моечной.

Андрей немо, не отрываясь, с какой–то жадностью глядел на Николая, словно старался отыскать в его обычном курносом лице с широкими бровями над глубоко посаженными серыми, как заячий мех, глазами то, что выделила, отметила и полюбила Анюта.

С силой вгоняя в доски гвозди, он мучительно думал: почему? Почему она, зная, что утром приедет муж, гуляла с ним вчера? Почему позволила целовать?.. До тошноты сдавливало горло, не хватало воздуха. И молоток, и топор вихлялись в его ставшей неловкой руке. И наконец, он то ли промазал, то ли сознательно саданул топором по пальцу, рассек. Кровь брызнула на чистые желтые доски пола. Топор с оглушительным грохотом выпал из руки. Он зажал рассеченный палец рукой, привалился плечом к стене, слезы потекли из глаз. Кровь сочилась сквозь пальцы и капала на пол.

Все дни Павлушин был занят собой, переживал, думал о насмешливом счастье, поманившем его и жестоко обманувшем. Он не слышал, о чем говорят плотники, не замечал, что Олега Колункова третий день нет в бригаде. Столкнулся с ним на улице, когда шел из медпункта, с перевязки, удивился, увидев Колункова с тугим рюкзаком на спине, с ружьем, с гитарой в брезентовом чехле.

— Ну, Пионер, — сказал Олег бодро, но Павлушин почувствовал, что бодрость его наигранная, — пришла пора прощаться!