Юлия Алева

Пепел и роса  

1

Вот уже которую неделю я не нахожу себе места. Перестала нормально есть, плохо сплю. Подолгу не могу находиться на одном месте и не отвлекают ни вечеринки, ни спорт, ни поездки. Как больное животное уходит из норы умирать, так и мне беспокойно во всех знакомых и до сей поры дорогих местах. Черт, я понимаю, к чему все это. Но чего ради? Я рвалась домой, я прожила тут большую часть жизни. Прожила хорошо, комфортно. Меня любят здесь, я нужна своей семье, я не героиня комикса, которой предначертано спасти планету — я обыкновенный руководитель проектов. А мой проект, где-то в параллельном мире без меня развивается не так как надо.

Я попробовала запить на корпоративе по поводу хорошего заказа, который был сделан еще в другой жизни — в январе, а оплата дошла лишь в конце марта. Получилось так себе, потому что спьяну стремление посетить одну полузаброшенную автостоянку только усиливалось. Взяла неделю в счет отпуска и поехала в Крым. Там стало совсем тошно — любоваться на те места, которые изучила по Петенькиным акварелям. И Ласточкино гнездо теперь красивее, но не такооое. Как классическая истеричка плакала у каждого исторического вида. Наконец сообразила развлечься канатной дорогой. Она-то не должна вызывать ностальгии, верно?

— Отчего скучает такая милая девушка?

Лет тридцать, скорее всего молодой чиновник, по говору — из Первопрестольной. Ксюша, для чего люди ездят на курорты?

— В этом году так медленно наступает весна…

Стандартный сценарий, который знают все, но каждый раз играют, как впервые. Прогулка, вовремя проявленная галантность — хотя после мужа он более напоминает бегемота в костюме-тройке, прикосновение к лицу, ресторан, один, но довольно страстный танец, поцелуи в лифте, суетливый поиск ключей у номера.

— Ты, что — целка что ли? — после нескольких долгих минут копошения спросил Виталик.

— Да, вроде того. — сквозь зубы процедила я.

— Гонишь!? — он даже отправился взглянуть на такое поближе.

Сначала этот факт его воодушевил, но несмотря на адскую боль и смену поз, далеко мы не продвинулись. Еще пару раз ткнувшись в меня, он перекатился на спину и закурил.

— Нет, милая, в твои-то годы девственность — патология. И бороться с этим лучше хирургическим путем.

Он похлопал меня по попке и начал собираться.

— Когда решишь свою проблему — пиши. — На тумбочке материализовалась стильная визитка с двуглавым орлом и триколором.

Стало еще противнее, чем в самый первый мой раз. Отмывалась в ванной часа полтора. Закрыв глаза представила роскошную мраморную купальню графини Татищевой и вновь сердце кольнула тоска по ушедшему навеки.

А в самолете мне пришла в голову простая, безумная, но резко успокоившая мысль. А действительно, почему нет?

Приехав домой, первым делом отправилась к нотариусу и занялась делами. Уволилась, оформила генеральную доверенность на управление имуществом и завещание на маму, перевела заначки на карточные счета, расплатилась со всеми штрафами и пошла серьезно поговорить с мамой и сестрой. Выпить бы для храбрости, но интуиция подсказывает, что кататься нам всем сегодня долго, и хорошо если мимо Алтынной горы, где таким географам как я — самое место.

Когда я вышла из фотостудии, где с моих селфи смогли отпечатать неплохие снимки, семья уже клевала салатики. Я поздоровалась и начала выкладывать самый сумасшедший пасьянс, который мог бы встретиться в их жизни.

— Мам, я начну с кольца. — Я с трудом стянула ободок с пальца и выставила на свет гравировку.

И заполировала несколькими фотографиями с Петей, которые удалось снять, когда мы оба смотрелись в зеркальце. В день свадьбы, в Москве, на какой-то пирушке.

— Парень твой? А что раньше не рассказывала? Это вот сейчас в Крыму так? — затараторила Люся. — А что, классная фотосессия, и наряды прямо…. Ух!

— Это не фотосессия, Люся. — я старательно не смотрела маме в глаза.

В качестве последнего аргумента я потянула шпильки и волосы рассыпались по плечам. До этого я их утягивала в пучок, а тут получился сильный эффект.

— Так тебе же их нарастили, ты говорила. — пробормотала Люся.

— А ты посмотри внимательнее. — я придвинула макушку к ее глазам.

За два года моя грива увеличилась на порядок. Несмотря на стрессы и отсутсвие современных средств ухода, здоровая экология и правильная еда сделали свое дело — волосы стали гуще и сильнее чем, когда бы то ни было. Мама осторожно подергала прядки на затылке.

— Это все… — она встряхнула ладони, будто пытаясь освободиться от этого морока.

— Нет, я все равно не верю. — твердо заявила сестра и откинулась на стуле.

— Посмотри остальные фотографии. — я начала выкладывать их по очереди. Вот наша… Фрол Матвеича лавка. Вот Данилкины вихры торчат. Это комната — там раньше мать Фрола жила, а потом ее мне отдали. Да что я говорю, поехали на дом посмотрим, пока совсем не снесли.

Мои родственницы молча сопровождали меня по пути к дому. За эти недели его еще и подожгли, так что смотреть было уже почти нечего. Но на раскуроченной раме оставалась обугленная ручка прихотливой формы, которую было видно и на фотках. Мама и Люся так же молча внимали моему сбивчивому рассказу.

— Так вышло, что я познакомилась вот с этим молодым человеком. Петей. И он сделал мне предложение. Мы обвенчались в Ильинском храме — его уже снесли, так что можно сравнить вот эту фотку с архивными. Потом уехали в Самару — Петя был офицером и вскоре погиб.

— То есть ты теперь еще и вдова, правильно я все поняла? — сухо осведомилась мама.

— Да. Вот это кольцо — с бриллиантами, между прочим — мое обручальное. Был еще браслет, но я его продала, деньги нужны были.

Показала им фото браслета и сообщила, сколько теперь у меня образовалось свободных денег. Выписка со счета еще больше озадачила Люсю, которая все пыталась найти несостыковки в моей истории.

— Но, если ты и вправду не ударилась головой и где-то там была… — протянула сестра. — То должны остаться следы этого.

— Нету этих следов. По документам Петра убили на дуэли чуть раньше, Фрол повесился после смерти матери, а я нигде не была. — горько перечислила я.

— Вооот! — торжествующе подняла палец вверх Люся. — Значит это просто подмененные воспоминания. Деменция, травма мозга. Завтра поедем на МРТ.

Я усадила все еще настороженных родственниц в автомобиль и выложила им свой наряд, в котором вернулась с другого конца истории. Корсет с именной биркой французского модного дома, юбки всякие, лиф, корсаж, шитую черными кружевами и бархатом накидку. Одела все это, прошлась по автостоянке…

Без толку все. С тем же успехом я могла рассказывать о поездке на другую планету.

— Ну ладно. Оставим пока все эти споры. — решила мама. — Ты нам почему вдруг решила рассказать эту удивительную историю?

— Я… — это как перед погружением в ледяную купель. — Я хочу обратно.

— Как?!!! — воскликнула разом потерявшая сдержанность родительница.

— У меня там жизнь своя сложилась за это время… И несмотря на все сложности, мне там не так тошно, как здесь.

— Делать нечего. Если уж ты, как говоришь, вернулась, то хватит. — твердо вынесла вердикт мама.

— И как ты думаешь туда возвращаться? — неожиданно хищно спросила сестра. Она смотрела на меня больше не как родственница, а профессионально, как мясник на тушу.

И мы снова поехали, на этот раз собрав кучу пробок. Когда дохали до живописной мельницы начинало смеркаться. Проскользнули мимо охраны и вскоре стояли возле ямы.

— И что? — спросила Люся. — Тут ты что делать хочешь?

А мама пристально смотрела вниз. Слишком пристально для той невозмутимости, которую пытается демонстрировать. Я достала из сумки рекламный проспект и бросила во тьму. Мама вздрогнула, а Люся заинтересовалась.