‒ Людям...
‒ Хорошо людям, но научитесь хотя бы не перебивать президента. Я приму нужное решение в течение двух дней.
‒ Отлично, господин президент. Мы ждём два дня. Спасибо за звонок. До свидания, ‒ Юлька отключила телефон и подошла к микрофону. ‒ Народ, минутку внимания. Звонил президент. Да, тот, что народный. У него два дня на то, чтобы принять решение о рабочем визите в Тарасовск. Мы так договорились. Хочу спросить: поверим? Только без агрессии. Её и так сегодня было выше крыши. Хорошо. Я вас услышала. Тогда сворачиваемся, доедаем кашу, допиваем компоты, убираем за собой. Это всё же наш город. И ещё. Очень важно. Это я к Самойлову обращаюсь. Если вам вдруг придёт в голову мысль хватать людей и тащить в околоток, лучше примите холодный душ. У нас достаточно обученных и очень злых на вас молодых мужчин. У меня всё, дорогие мои. Спасибо, что вы поверили мне и моим друзьям и поднялись. Это очень круто. Нам нужно победить, иначе об нас начнут вытирать ноги не только Самойловы, Ильенки и прочие пустые места, занимающиеся планомерным уничтожением нашего государства...
Юра разбудил Юльку глубокой ночью. Она плакала во сне.
‒ Малыш, проснись, ‒ Юра погладил по голове, сжавшуюся в комочек жену. ‒ Ты плачешь? Что случилось?
‒ Я плачу? ‒ удивилась Юлька и мазнула ладошкой по мокрому лицу. ‒ И точно плачу. А мне казалось, что это только сон. Дядя Саша приснился. Я с ним разговаривала. То есть не я с ним, а он со мной. Он уходит. Приходил попрощаться.
‒ Куда уходит?
‒ Я не знаю. Видимо там тоже есть какие-то правила, которые необходимо соблюдать.
‒ Вполне возможно, дорогая, ‒ Юра сгрёб Юльку в охапку и подтащил к себе под бок. ‒ Ты главное успокойся и не плачь. Это всего лишь сон. Мне тоже бесконечно жаль Александра Юрьевича. Он был правильный мужик. Даже в девяностые. Кстати, я вчера заканчивал разбирать его архивы и наткнулся на одну занятную папку "История набегов крымских татар на Русь". В общей сложности, эти черти за четыре века оскверняли насилием наши земли сто раз. Нормально, да? Очень мирный народ ты не находишь? Не знал, что Александр Юрьевич этими вопросами интересовался.
‒ Почему нет? Если дом построен над найденным дедом Гайдука и дедом дяди Саши подземным ходом, то интерес вполне оправдан. Ты спать хочешь? Я уже нет. Может посмотрим?
В бункере до сих пор пахло свежей краской и новым оборудованием. Юлька спустилась вниз на лифте и, запустив генератор, осмотрелась.
‒ Вот смотри, Юра. Если подумать, то бункер действительно построен не совсем грамотно. Все помещения в нём расположены паровозиком. Самая дальняя ‒ продуктовое хранилище и комнатка для батарей и системы вентиляции. Самая дальняя стена перекрыта холодильной камерой.
‒ Я понял твою мысль. А почему не вон та стена? Где ступени и лифт?
‒ Нет, мы конечно можем оторвать пару реек с обшивки и простучать, но я все же, попробовала бы отодвинуть холодильную камеру и посмотрела бы, что там у неё за спиной. Тем более, что за нею нет деревянной обшивки, а просто стена заштукатурена. Притом, не очень качественно. То есть, ты понял. Всё замечательно обшито тиком, а стенка за холодильником сделана абы как. Логика подсказывает, что холодильником что-то прикрыли.
‒ Шерлок отдыхает, милая. Но давай проверим, ‒ Юра сбегал наверх и принёс из кладовой большой гвоздодёр. ‒ На всякий случай, малыш. Вдруг холодильник будет слишком тяжёл.
На месте оказалось, что огромная холодильная камера сидела на четырёх анкерах и Юре пришлось бежать ещё и за разводным ключом.
Через полчаса гайки были откручены, а холодильная камера, отжатая от пола гвоздодёром с трудом отодвинута на несколько сантиметров от стены. Распрямив спину, Юра снял с пояса мощный фонарь и посветил в образовавшуюся щель.
‒ Что там?
‒ Ты не поверишь, но там дверь. Что делаем?
‒ Идём одеваться как положено. Брюки, сапоги, штормовки.
В шестом часу утра они передвинули морозильную камеру на метр от стены и наконец прикоснулись к бронированной двери, тщательно окрашенной коричневой краской.
‒ Надеюсь, там нет зомби? ‒ Юлька, неуверенно улыбаясь, посмотрела на Юру. ‒ И чур не пугать. Я нервная и у меня пистолет.
‒ Ладно. Договорились. Я и сам немного трушу, если честно. Не люблю подземелий. Я в детстве провалился в канализацию. Не фобия, но страх остался. Пошли?
‒ Давай.
Осторожно отжав на несколько сантиметров гвоздодёром дверь, Юра включил закреплённый на лбу фонарь и налёг на неё плечом.
‒ Воздух спёртый какой, ‒ Юлька тоже включила фонарь на каске и, согнувшись, направила луч в подземелье. Фонарь выхватил из тьмы стены красного кирпича, такой же свод, со свисающей кое-где паутиной. Впереди, метрах в десяти, Юлька уткнулась лучом в нагромождение сундуков, ящиков, бочонков. ‒ О, как интересно! И почему мы стоим?
‒ Я за верёвкой схожу. Привяжемся к холодильнику. Мало ли чего. Раньше практиковали ямы с кольями для незваных гостей. Я на кол не хочу. Я ещё относительно молод.
‒ Перестань. Дядя Саша мимо этих ящиков цемент да щебень таскал. Посвети. Может луч добьёт. Видишь там стену? Полтора метра бетона. Пошли. У меня аж рука зачесалась, так интересно.
Осторожно пройдя по подземному ходу, пол которого тоже был выложен кирпичом поставленным на ребро, до первого полусгнившего сундука, Юра, помедлив минуту, попытался открыть припавшую вековой пылью крышку. Дальше их ждал шок. Рассыпающаяся у Юры в руке крышка, съехала на пол и по потолку, стенам, одежде и удивлённым лицам забегали разноцветные блики ‒ сундук был полон монет, колец, браслетов, перстней и других украшений.
‒ Уже можно говорить: ой? ‒ потрясённая Юлька потянулась к этой драгоценной куче рукой и взяла лежавший сверху перстень с огромным рубином, ‒ Теперь я понимаю деда Гайдука. Почему он пробил арматуриной голову деда дяди Саши, ‒ Юлька протёрла перстень платком. ‒ Я не просто в шоке, дорогой. Я даже не знаю, что сказать.
‒ А ничего и не нужно говорить, малыш. И так всё понятно, ‒ он тоже наклонился и осторожно взял двумя пальцами золотую монетку с правильным овалом. Тут на латыни «DEI GRATIA REX POLONIE» и «KAZIMIRVS PRIMUS». Первые два слова не понимаю, а вторые два царь Польши и с обратной стороны Казимир Первый. Это нужно в интернете смотреть. Вот посмотри. Дальше слева на стене. Бетонные потёки и три кирпича на полу. Это то место, которое пробили дедушка генерала и дяди Саши. Наверное там тоже что-то в труху было и они сумели рассмотреть. Пойдём?
‒ Давай не пойдём, Юрка. Успеем. Нужно вызвать Толика, Лёшу с Томой. Бросить переноску на потолок, повесить хорошее освещение. И тогда уж капитально здесь со всем этим разбираться. Что скажешь?
‒ То и скажу, что ты права, ‒ Юра посветил фонарём вглубь подземного хода. ‒ Да. Там стена. Из бетона. Всё верно Ценностей там точно нет. Пойдём?
Юра взял несколько золотых, серебряных и позеленевших медных монет и положил их в карман. Теперь стал понятен интерес Александра Юрьевича к истории набегов крымчуков. Версий пока несколько. Чей-то род из поколения в поколение половинил собираемую для крымчуков дань с высокой целью ‒ сохранить достояние народов, населявших в то время эти территории. Или это просто чей-то родовой загашник. Если окажется, что здесь лежат монеты разных столетий, то вполне возможно, что кто-то втихую тырил частичку дани. Воры ведь всегда были. Как же без них. Впрочем, до истины мы всё равно не докопаемся. Как всё это оказалось здесь. Вопрос в другом... Почему дядя Саша не поделился с тобой информацией о кладе?
‒ Думаю, он не хотел, чтобы мы поехали головами. Здесь ведь дофига всего. ‒ Юлька подошла к бочонку и запустила руку в прибитые пылью золотые монеты. ‒ Но когда мы с ним впервые спустились в бункер, он сказал, что если вдруг мы очутимся в глубокой заднице, когда за душой не будет ни копейки, я должна буду спуститься сюда, сесть на диван и решение придёт. Теперь я понимаю тайный смысл его слов.