— Надеюсь, ваши размышления будут успешными. — Лишь отчаянным усилием Дороти сдержала слезы. — О боже, Мегги снова в обмороке… Счастливая! Я тоже предпочла бы сейчас лишиться чувств — мои силы на исходе…

Она упала в одно из кресел и напряженно уставилась в потолок, борясь с почти непреодолимым желанием закричать.

Медленно тянулось время. Перкинс мертв. Маргарет — без сознания. Мысли лежащей в кресле Дороти складывались в бессловесную молитву, поддерживаемую только верой в Бога и в любимого. Острый ум ДюКесна, не выпускавшего из губ сигарету, был поглощен самой отчаянной из проблем, когда-либо встававшей перед ним; он знал, что не сложит оружия до самого последнего момента. Пока же беспомощный корабль падал с ужасающей, каждый миг увеличивающейся скоростью на поверхность холодного необитаемого монстра Вселенной.

3

Ситон и Крейн вели «Жаворонок» с максимальным ускорением по курсу, который указывала им застывшая стрелка компаса; каждый из них стоял двенадцатичасовую вахту.

«Жаворонок», оправдывая веру своих создателей, мчался с ликующей уверенностью в победе, за гранью самых безумных представлений о скорости, за пределом мечты. Если бы не тревога за судьбу Дороти, это путешествие было бы просто триумфальным полетом; но даже беспокойство о ней не мешало друзьям наслаждаться стремительным и неощутимым движением их нового корабля.

— Если этот бабуин с дипломом физика в кармане воображает, что сумеет смыться, выкинув подобный трюк, то скоро ему придется переменить точку зрения, — произнес Ситон, когда, через несколько дней полета, он в очередной раз просмотрел данные о траектории преследуемого корабля. — Полагаю, что на этот раз ДюКесн поступил весьма опрометчиво… Мы достанем его, не успеет он оглянуться — осталось всего около сотни световых лет. Может, нам уже пора готовиться к встрече, как ты считаешь, Март?

— Трудно сказать… Судя по нашему навигационному счислению, он уже должен был развернуться назад; но навигация при таких скоростях… Сам понимаешь! Измерения не очень полны, у нас не хватает исходных точек.

— В любом случае мы можем опираться только на свои теоретические расчеты курса, другого способа у нас нет. В конце концов, световым годом больше, световым годом меньше — какая разница?

— Тут я с тобой не согласен, — возразил Крейн, считывая цифры, быстро мелькавшие на главном дисплее. — В случае точных расчетов мы приведем «Жаворонок» как раз туда, куда надо — на рандеву с нашим беглецом.

Еще раз проверив вычисления, они развернули корабль; брусок из активированной меди при этом тоже повернулся на сто восемьдесят градусов. Теперь «Жаворонок» двигался в том направлении, которое ещё недавно было для его экипажа «низом»; однако людям по-прежнему казалось, что они мчатся вверх, к точке зенита, маячившей где-то в безбрежной и неощутимой дали. Дни текли один за другим.

4

— Март! Иди сюда! Скорей!

— Я здесь.

— Мы отклоняемся! Впереди какое-то небесное тело… слишком огромное для обычной звезды — если только мы не наткнулись на вторую С-Дорадус! Я ещё не вижу её, но, судя по расчетам, она справа, в направлении галактического центра. Надо проверить наш истинный курс и скорость. Займись-ка, ладно? Кстати, ты не мог бы замерить потенциал её гравитационного поля? Меня устроит даже грубая аппроксимация.

Крейн провел наблюдения и, обработав результаты на компьютере, подтвердил, что «Жаворонок» находится в невероятно мощном поле притяжения; объект, порождающий его, располагался почти прямо по курсу корабля.

— Имеет смысл воспользоваться инфракрасным искателем, когда подойдем поближе… в оптике мы, похоже, ничего не увидим. Сколько осталось до них при нашей теперешней скорости?

— Десять часов с минутами.

— Ух! Плохо… чертовски плохо! Дьявол! Мы могли бы преодолеть это расстояние даже за три или четыре часа, но… если ты…

— Никаких «если», Дик! Мы с тобой вместе, и останемся вместе. Что бы там нас не ждало — разливай на двоих!

Когда приблизился момент встречи, они проводили вычисления и коррекцию курса уже каждую минуту. Ситон, занимавший кресло пилота, манипулировал рукоятками, пока они не приблизились к другому звездолету и не легли на параллельный курс; затем он заглушил двигатель «Жаворонка». Оба астронавта поспешили к нижнему порту, через который были выведены приемники инфракрасного искателя; напрягая глаза, они всматривались в усеянную звездами бархатную тьму. Казалось, там не было ничего угрожающего.

— Конечно, — заметил Ситон, — в теории небесное тело может быть сравнительно небольшим, но обладать подобной гравитацией… Я, однако, не верю, в этакие фокусы. Вот если ты покажешь мне диск величиной в четыре или пять угловых минут, я, пожалуй, подниму руки, но до тех…

— Смотри! — прервал его Крейн. — Вон там, вверху и слева… По крайней мере, полградуса… И оно не яркое, а темное, почти невидимое.

— Ага, поймал… — Ситон добавил увеличение. — А эта крохотная точка, как раз над краем диска — корабль ДюКесна?

— Похоже, что так… В пределах видимости ничего больше находиться не может.

— Надо поскорее хватать его и сматываться, пока мы не разбились вдребезги.

В несколько секунд они сократили дистанцию так, что могли уже видеть другой звездолет невооруженным глазом: маленькая черная точка неторопливо пересекала громадный диск мертвой звезды. Крейн включил следящую систему, а Ситон сфокусировал на кораблике генератор притягивающих лучей и врубил его на полную мощность. Зарядив в автомат ленту с трассирующими снарядами, Крейн выпустил очередь — салют в честь долгожданной встречи.

5

После долгого молчания ДюКесн поднялся, наконец, со своего кресла. Затянувшись последний раз, он бросил сигарету в пепельницу и надел скафандр, оставив поднятым лицевой щиток.

— Я иду за этой медью, мисс Вэйнман. Я не знаю точно, сколько удастся её наскрести, но надеюсь…

В этот момент в выпуклом стекле иллюминатора промелькнул луч света, и тут же ДюКесн был отброшен на пол — корабль внезапно прекратил свободное падение. Затем они вновь увидели вспышки и, минуя развороченный пульт с бесполезным передатчиком, бросились к окнам.

— Корабль! — воскликнул в изумлении ученый. — Но как… Постойте, это же азбука Морзе! В-Ы — вы… Ж-И-В-Ы — живы?

— Это Дик! — закричала Дороти. — Он нашел нас. Я знала, знала, что он это сделает! Вам не удалось бы победить Дика и Мартина, старайтесь хоть тысячу лет!

Девушки бросились в объятия друг другу — несвязные слова Маргарет и восклицания Дороти перемежались истерическими всхлипываниями.

ДюКесн поднялся к верхнему иллюминатору и снял защитную панель. Карманным фонариком он просигналил: «5-0-8».

Вспыхнул ослепительный глаз прожектора. «МЫ ЗНАЕМ. ПАССАЖИРЫ В ПОРЯДКЕ?». На этот раз сигналы подавались не трассирующими снарядами, а лучом.

— ДА. — ДюКесн прекрасно понимал, кто имелся в виду под «пассажирами»; вряд ли преследователей могла интересовать судьба Перкинса.

— СКАФАНДРЫ?

— ЕСТЬ.

— БУДЕМ СБЛИЖАТЬСЯ ДЛЯ СТЫКОВКИ.

— ПОНЯЛ.

ДюКесн коротко передал спутницам содержание диалога. Девушки тоже надели скафандры, и все трое столпились в крошечном шлюзе, из которого был откачен воздух. Резкий удар, затем — дрожь, сотрясшая оба космических корабля, когда они сблизились вплотную, удерживая друг друга полями искусственного притяжения. Наружные створки разъехались; остаток воздуха со свистом втянулся в межзвездную пустоту. На стекла шлемов, почти уничтожив всякую видимость, осели капельки влаги.

— Что за черт! — услышали они в шлемофонах приглушенный голос Ситона. — Я не могу ничего разглядеть на расстоянии фута. Где вы, ДюКесн?

— Полагаю, прямо перед вами… — Но я вижу не больше вашего, Ситон.

— С этими скафандрами всегда масса хлопот… Придется двигаться наощупь… Ладно, передавайте девушек!