— Доброе утро, Онии-сама, — радостно сообщила девушка

— Я чем-то вызвал твоё недовольство? Мне вообще-то очень больно!

— Прошу прощения, я немножко переборщила со своей шуткой, — улыбка увяла, и её сменило безпокойство, ведь брат никогда не говорил, что ему может быть больно, а сделать больно любимому брату…

— Больше никогда не смей так делать! — заорал Тацуя, вскакивая с пола. Всплеск исчез также быстро, как и появился, но шокированная Миюки в немом изумлении воззрилась на брата. «Онии-сама и злится», — это всё, о чем она могла сейчас думать.

Сам Тацуя был шокирован едва ли не больше, чем Миюки, он с изумлением смотрел на свои руки, наконец, просто упал обратно в кресло и абсолютно пустым взглядом уставился в стену. «Что со мной, что это было? — билось в голове. — Если каким-то образом мои эмоции начали появляться, то что мне делать?» К своему ужасу Тацуя понял, что он не знает, что делать, ведь он просто не умеет контролировать свои чувства и если они вернутся, то причина не важна, куда страшнее то, что он не знает, что с ними делать. На щеках было какое-то странное ощущение, Тацуя машинально облизнул губы и почувствовал вкус соли. «Но откуда?» Так как Тацуя никогда не плакал, то и вкуса слез естественно не знал, а это были именно слёзы.

Тем временем первый шок уже сменился изумлением, Миюки неверяще смотрела на влажные дорожки на щеках брата. «Онии-сама плачет?!!!!! И это я виновата, но как же?.. Что же делать?» Единственное, что было разумным – это попробовать успокоить. И Миюки тихонько, без слов, обняла брата за плечи и ощутила, как он благодарно зарылся в её волосы. Так прошло примерно пять минут, но вот Тацуя отстранился от сестры.

— Онии-сама, — тихо, почти шёпотом прошептала Миюки. — Онии-сама, как ты себя чувствуешь?

Тацуя задумчиво склонил голову набок и, наконец, ответил, что как обычно. А потом добавил:

— Это как будто был не я, оно пришло изнутри, как… я даже не знаю, как пояснить. Появилось и тут же ушло. Миюки, прошу, больше не шути так, необходимо разобраться с тем, что только-что произошло.

— Конечно, Онии-сама, Миюки всегда на твоей стороне, просто это так странно и непривычно. — Миюки изо всех сил старалась, чтоб её голос был твёрд, ведь это просто чудесно, если у брата проснутся эмоции, по крайней мере, ей сейчас казалось именно так.

Тацуя быстро скинул одежду и, пробежав по клавишам, улёгся на диагностический стол. На экране загорелось предупреждение о проведении глубокого сканирования. Как только процедура была закончена, Тацуя встал и, как был в трусах, уселся в кресло, с головой ушёл в графики расчётов.

Понимая, что сидеть тут нет никакого смысла Миюки поднялась наверх. Здесь, в тишине гостиной она погрузилась в раздумья, но когда спустя три часа в гостиную зашёл брат, она так и не смогла понять, что ей делать, одно было понятно — пусть на короткий момент, но эмоции брата проявились. Его злость вероятнее всего была спровоцирована болевым шоком. Теперь до Миюки дошла вся недопустимость её выходки, ведь она прекрасно знает, как больно брату, когда он применяет реконструкцию к живому объекту, и как можно было быть такой слепой? Миюки с грустью покачала головой, понимая, что различий в самовосстановлении и восстановлении внешнего объекта нет, а значит, Онии-сама всегда испытывает боль. Это ещё сильнее всколыхнуло затаённую ненависть к Тёте и матери, ведь это они всё это сотворили и оправдывали всё это благом клана. «Чушь, это обычный эгоизм! А чем ты сама отличаешься от них? — раздался тихий голос подсознания, что всякий раз останавливал её любовные порывы. — Разве ты не такая же? Разве ты не решила всё за него?» Миюки с грустью повесила голову, не замечая обеспокоенного взгляда старшего брата.

— Я виновата перед вами, Онии-сама, я вела себя абсолютно недостойно, — тихо прошептала Миюки, не подозревая, что не одна. — Я думала, что люблю вас, но это не любовь, это что угодно, но не она. Когда любишь, то не причиняешь боли, а я… я только и делаю, что причиною боль или безпокойство.

Сделать что-либо, кроме как обнять со спины, Тацуя не мог.

— В том, что произошло, нет твоей вины, я пока не понял до конца, что со мной происходит, это что-то из области ещё не изученного наукой. Но одно ясно точно — мне нужно избегать применения восстановления любой ценой, именно оно вызвало болевой шок. Моя зона расчёта магии нестабильна. И именно эта последовательность вызывает странные всплески. Я проверил — такая реакция только на живые объекты.

— Онии-сама, прошу вас, не причиняйте себе вреда, я сделаю всё, чтобы защитить вас.

— Я тоже, Миюки, я тоже — мы найдём выход, обязательно найдём.

Проснувшись, Миюки поняла, что старший брат уже ушёл на утреннюю тренировку. Вернулись все вчерашние переживания, остатки сна смыло, словно Миюки окатили ледяной водой.

После того разговора в гостиной Онии-сама отнёс её в постель на руках, но, когда он, пожелав спокойной ночи, ушёл, в груди начал нарастать противный болезненный ком, в итоге она долго не могла заснуть из-за чувства тревоги за брата. В голове крутился ворох мыслей, сводившийся к одному: «что, если об этом узнает тётя?» Допустить подобное было просто немыслимо. Ведь стоит тётушке только заподозрить, что Онии-сама хоть в чем-то не такой, каким он ей нужен, и она приложит максимум усилий, чтобы Онии-сама перестал существовать.

Три года назад в тот самый день, когда Онии-сама спас её жизнь, она, Миюки, поклялась, что будет достойна такого прекрасного брата, и вот тот час, видимо, настал, теперь уже не Онии-сама, а она, Миюки, должна защитить его.

«Я всегда видела сон, что однажды я помогу ему так, как он помог мне. Я хочу стать той, на кого он всегда сможет опереться в трудную минуту, именно так я вижу своё будущее. Мне не нужно ничего взамен, ну, может быть, только чтобы брат был счастлив, этого вполне хватит. Ведь без него моя жизнь вот уже три года, как должна была оборваться, но я жива и это мой долг перед братом: спасти Онии-саму любой ценой, не допустить… стать той, кто разомкнёт его оковы.» — Разобравшись и придя к пониманию своих желаний, Миюки вскочила с постели и направилась в душ. — «Может, сию секунду я и не могу освободить тебя, Онии-сама, но вкусный завтрак это то, что я способна сделать прямо сейчас».

Тацуя сидел в комнате школьного совета и с удовольствием поедал бенто, приготовленный заботливой сестрой. Когда с утра он пришёл с тренировки и вышел из душа, на столе был превосходный завтрак, способный подарить бодрость и хорошее настроение на весь день. А перед выходом из дома Миюки вручила ему коробку с бенто, сопроводив сие действо словами, что он может не волноваться и она всегда защитит его там, где сам он безсилен.

Тацуя прекрасно понял, о чём именно говорила сестра, и очень надеялся, что она не наделает глупостей. Его опасения были абсолютно напрасны, ведь Миюки поклялась, что с сегодняшнего дня не заставит брата переживать, она искренне надеялась, что это поможет им обоим справиться с внезапно возникшими трудностями.

Так что теперь, поедая бенто, Тацуя вполуха слушал пояснения Ватанабе-сэмпай о клубной деятельности и неделе набора. Затем к разговору подключилась Маюми:

— И эта проблема повторяется из года в год. Противоборства между клубами настолько жёсткие, что часто влияют на учебный процесс. И с этим ничего нельзя поделать, так как всего за одну неделю они должны получить как можно больше новых участников, — с нотками грусти в голосе пояснила Маюми.

Рядом с братом, как ни в чем не бывало, сидела Миюки и также увлечённо поедала свой бенто, единственные слова, кроме приветствия, произнесённые ею за всё время обеденного перерыва, были вопросом, адресованным к брату. Её интересовало вкусный ли бенто. Такая тишина была несвойственна для Миюки, но Тацуя решил пока не обращать на это внимания.

Обед Мари также был домашним, но что более удивляло — обед Маюми также выглядел совершенно по домашнему, хотя Мари была абсолютно уверенна, что коробку с бенто ни Маюми, ни Гарри не приносили.