— А четвёртый пулемёт? — напомнил Москвин.

— А вот четвёртый… — мичман внимательно посмотрел, на Москвина, — Иван Александрович, не желаете, как представитель вашего полка, завтра посетить полигон? Обещаю, увидите много интересного, над чем мы там работаем. В том числе и над чем ваш покорный слуга. А также треножный станок, для пулемётов Максим. На который установлен тот четвёртый пулемёт. Их превосходительство распорядился, пока Леонид Николаевич этими 32-сантиметровыми пушками занимается, посетить ваш полк и пригласить представителя, на полигон.

— Так вы, Сергей Николаевич, новым станком для пулемёта занимаетесь?

— Увы, нет, — покачал головой мичман, — Я занимаюсь немного другим, новым видом мортиры. Их превосходительство адмирал Вирениус их называет миномётом. Пока мы, с Леонидом Николаевичем Гобято, производим опыты. В общем, конструкция такой мортиры понятна. Но без него я как без рук. Предложений полная голова, а вот реализовать, тут такой специалист, как Леонид Николаевич нужен. И вы как, Иван Александрович, поможете мне, придёте на полигон? Как консультант от нашей пехоты. А то мы все моряки, да артиллеристы.

— Конечно, конечно, Сергей Николаевич, — согласился капитан, — только мне надо бы знать, куда направиться.

— А на полигон нам всё одно на «Хане» отправлять придётся. Он у нас больше морской. В заливе Джонок. Так что давай те Иван Александрович, здесь же в рабочей гавани завтра в полдень и встретимся.

— Хорошо, Сергей Николаевич, — кивнул Москвин, — А чем завтра удивите, сказать можете?

— Про переделанный карабин Манлихера 1886 года, вы Иван Александрович, надеюсь, наслышаны? — спросил мичман.

— Да наслышан, правда, видеть пришлось только мельком.

— Ещё надо будет испытать разработанную подполковником Мордовиным ручной вариант пулемёта Максим, проверить треножный станок, для пулемёта. Испытать несколько образцов мортиры, над которой я работаю. Есть ещё предложение по новому виду оружия, под названием огнемёт. Это нечто подобное греческому огню византийцев. И им тоже подполковник Мордовин занимается. Ну и есть ещё одно предложение. По превращению гильз от снарядов в некоторое подобие гренад.

— Гренад? Но зачем? — капитан удивлённо посмотрел на мичмана, — Это же полностью устаревшее оружие, фитиль, чёрный порох. А он не обладает большими бризантными свойствами. Да и дальше чем на несколько десяткой метров не метнуть.

— Это всё так, Иван Александрович, — было видно, что мичман и сам не совсем всё понимает, но идею пытается объяснить, — Но только там не порох, а динамит. Предлагается в гильзу от мелкокалиберного снаряда вставлять динамитную шашку, с детонатором и бикфордовым шнуром. И горловину гильзы, чтобы, при броске, ничего не выпадало. Поджигать фитиль. И метать в кинувшего в штыковую атаку цепь противника. Их превосходительство рассчитывает, что такие гренады и огненные струи собьют наступательный порыв японцев. Нивелирует их десятикратное превосходство над вашими стрелками. И заставят япошек отступить. Вот завтра и хотят проверить, как такое на чучелах сработает.

— Занятно, занятно, — в задумчивости произнёс капитан, — Вы меня заинтриговали, Сергей Николаевич. Завтра обязательно буду, надо посмотреть на это. И если это поможет отбиться от японцев, то будет весьма полезно. И не подскажите, Сергей Николаевич, что это за клуб такой «Нагасаки». А то мне его рекомендовали.

— Тогда мы с вами там и встретимся, Иван Александрович, на вечернее представление я обязательно приду.

— Вечернее представление?

— Ну да, — кивнул мичман, — Там же утром и днём можно позавтракать и пообедать. Даже дешевле, чем на «Саратове». Но, увы, этот корабль штабной, всем офицерам штаба только на нём столоваться и приходиться. А вот там, в «Нагасаке», половыми служат японки. Что взяли на Эллиотах. Нет, они весьма отзывчивы, но в клубе всё строго. За любую непристойность охрана тут же попросит покинуть зал. Но на ночь можно и договориться. Если есть куда привести. Их каждую неделю доктор с «Саратова» осматривает. А так наряды у них забавные. Зайчики, белочки, лисички. В нижнем зале есть биллиард, граммофон, есть интересные настольные игры. Хотя можно и в картишки перекинуться. А вот второй этаж там всё строго. Без обуви, носки шёлковые оплачивать надо. Всё оформлено в японском стиле. Можно даже чайную церемонию провести. В саду есть домик. Но там есть кальян, тоже можно поиграть в карты. Но вот сидеть придётся на циновках, за низким столиком. А вот вечером…

— А что вечером?

— На первом этаже там будет и представление. Жонглирование светящимися шарами в темноте, акробатические номера, танец со светящимися обручами, японские песни и музыка. Танец с питоном. Причём наряды весьма фривольные, по типу парижского «Мулен Руж». В общем занятно.

Москвин усмехнулся:

— Весело у вас моряков, хоть такое развлечение, а у нас на позиции одичать окончательно можно. Ещё немного и начнём в «кукушку» и «русскую рулетку» играть. Так что обязательно зайду. Там надеюсь и встретимся.

Обед, пусть и весьма необычный, явно сказывалась восточная кухня, капитану понравился и, затянувшись сигаретой, под бокал коньяка, капитан Москвин огляделся. Решая, чем бы ещё заняться. Но вот все столы для биллиарда были заняты. Подошедшая было японка, в наряде стилизованная под чёрно-бурую лисицу, на ломанном русском спросила: «не желает ли ещё что ни, будь русский капитан»? И получив отрицательный ответ отошла. При этом Москвин успел заметить в разрез одежды, что спину девушки украшала цветная татуировка. И она обслуживала кроме его стола ещё несколько. За одним, в гордом одиночестве сидел ротмистр жандармерии. А за другим же столом расположилась четвёрка морских офицеров. Лейтенант, мичман и два прапорщика по адмиралтейству. Причём лицо одного прапорщика украшали, только начинающие сходить синяки. И чувствовал он себя, в этом заведении, явно не в своей тарелке. Будучи не только скованным, но и постоянно бросая по сторонам настороженные взгляды. Второй же прапорщик, в возрасте, явно был из гражданских, судя по тому, как его форма топорщилась на нём. А мичман с лейтенантом играли в странную игру. Представлявшую из себя, вырезанное из жести, футбольное поле. Разделённое углублениями. В центре которых, на пружинках, стояли разноцветные фигурки футболистов. Которыми и толкали небольшой мяч в сторону ворот противника.

— Прошу прощения, вы не возражаете, если я присяду? — послышался рядом с Москвиным голос, — А то все места заняты, а к жандарму за стол садиться не хочется.

Москвин повернулся на голос и увидел рядом с собой, большого, практически огромного поручика крепостной артиллерии. И капитан тут же произнёс:

— Да, конечно, присаживайтесь.

Поручик тяжело опустился на стул и представился:

— Поручик Борейко, Борис Дмитриевич, батарея Электрический Утёс.

— Капитан Москвин, Иван Александрович, 5 Восточно-Сибирский стрелковый, — ответил Москвин и поинтересовался, — Но вроде, Борис Дмитриевич, ваша батарея в Порт-Артуре, какими ветрами в наши пенаты?

— Я уже ожидал предписание отправиться покомандовать артиллерией на форту в Инкоу[32], Иван Александрович, как получил распоряжение построить 23-ю железнодорожную батарею, — произнёс Борейко, и потом спросил, — Кто сегодня обслуживает?

— Не могу сказать, Борис Дмитриевич, ибо просто не знаю, как её по имени. Но на ней костюм чернобурки. И не подскажите, что за зверь такой железнодорожная батарея?

— А, это, наверное, Оливия Цутия, — кивнул поручик, — Тогда она мои вкусы знает. Не знаю, как её на самом деле зовут, но просит себя называть так. А вот и она. Потом продолжим.

Японка подскочила к столу, принеся рюмку водки и тарелку с нарезанным кусочками чёрным хлебом. На котором лежали кусочек сала и кружок солёного огурца, перетянутый пером зелёного лука. И наблюдая, как поручик опрокидывает в себя рюмку, японка произнесла: