— Так-то лучше, — снова ласково промурлыкала вуаль. — Умница мальчик.

— Я не маль…

— Молодец, юноша, — под вуалью явно пряталась насмешка. — Приятного аппетита.

Мари улыбнулась, глядя на недовольно ворчавшего Лохматого, и в самом деле похожего на пса даже больше дога-охранника, снова вернувшегося к как-бы сну. Разве что на пса совершенно не такого красиво-аристократичного, как застывшая серая статуя у ног хозяйки. Скорее, смахивающего на кудлатую большую горную овчарку. Ну, или что-то вроде того.

— Смотри, Карл, а они уже улыбаются. Даром, что могли и погибнуть и тебя потерять и все это за один день. Ты не зря их выбрал.

— Так, вообще-то, и не я их выб…

— Ты, Карл, именно ты. Я лишь подсказала где искать. Что?!

Они снова замолчали, глядя на двоих взрослых. Вот так вот, значит, вот кто помог Карлу, свалившемуся потом как снег на их головы.

— Детки, вы бы отдохнули. — посоветовала вуаль. — Не тратьте время зря. Я просто подарила вам немного покоя и тепла, успейте ими насладиться, впереди будет плохо.

— Почему опять плохо? — буркнул Алекс. — Ладно, Карл, ну… сам сказал, что пока не может, быть как… мм-м… маг. Но вы же, ну… можете?

Да-да-да, хотелось попросить Мари. И то же самое виднелось в лицах остальных. Кроме, разве что, Злого. Тот, обутый в новые кроссовки, спокойно перекатывал жвачку во рту. Как обычно, в общем.

— Ага! Заныли! — хмыкнул Карл. — Слабаки.

Майка обиделась, глядя на него зло и обиженно. Вот зачем так, подумалось Мари, ведь Майка его защищала, там, в аптеке, хотела даже блеснуть, как сама называла способность. А Карл вот так смеется над ними, а ведь… ну… страшно. Просто немного страшно.

— Я не могу помогать вам много, — вздохнула вуаль, — так, чуть-чуть.

— Твое чуть-чуть даже заставило меня купить бумажник, — Карл усмехнулся.

— Все это только потому, дорогой мой друг, что ты ретроград. Ретроград, Алекс, это…

— Я знаю, — Алекс шмыгнул носом, — такой, старик по мироощущению. Музыка, так только на пластинках, носить джинсы, то только из семидесятых, платить, так только не карточкой. Вот и бумажник такой, что в карман не лезет.

Карл сверлил его взглядом, молча и заметно краснея. Алекс, схватив со стола газировку, поспешно свинтил куда подальше.

— До столицы доберетесь на Ночном экспрессе. — Вуаль кивнула вслед мыслям хозяйки. — Там вас если и найдут, сделать ничего не смогут. Ну, а потом на север. Думаю, тут ты справишься даже лучше меня, ты знаешь, моя земля…

— Знаю, — отрубил Карл, — ты и так сделала много. Спасибо. Что я тебе должен?

— Я напомню тебе об этом, когда потребуется помощь.

Слова были сказаны тихо, но в них звучала сталь. Карл кивнул, протянув руку, повернув внутренней частью запястья. В воздухе разлилась солено-опасная тревога, отдающая чем-то нечестным.

Вуаль качнулась, вслед кивку в сторону. Зонтик поднялся, прижался ручкой к крепкой руке Карла. Вспыхнуло, запахло жареным мясом, но бородач даже не поморщился.

— Хорошо, — мягко пропела женщина в красном, — а теперь, Карл, нам все же надо поговорить наедине. Детки, оставьте нас.

Они и оставили, без споров и пререканий. Как-то не хотелось, да и чувство признательности, из-за ее поступка, улетучилось, как дымок от уже регенерирующей плоти Карла. Просто так ничего не делается, эх…

Двери Алекс закрыл плотно. Потом сел в большое кресло у окна, держа в руках парящую кружку. Ее принесли сразу после заказа по телефону. Крутанул в руке загудевший огненный шар-файербол.

— Какао? — принюхалась Мари.

Алекс кивнул.

— Мама каждое утро варила, а я не пил, выливал. Иногда в ее цветы на подоконнике. Дурак.

— У тебя есть родители? — Анни, расставляя фигуры на доске, удивленно посмотрела на него.

— Да, отец, мама, даже две бабушки, далеко, правда.

Подруги вздохнули, переглянувшись с явным непониманием. Злой надул пузырь и лопнул. А Майка… а Майка всхлипнула, вскочив и быстро уйдя куда-то.

— Блин… — протянул Алекс. — Вот я дебил! Щас…

— Сядь, — проворчал Снег, — только хуже сделаешь. И убери ты свою полыхалку…

— А ты не слишком про себя много думаешь? — Алекс дернул щекой, заведясь сразу.

— Я про нее думаю! — Снег встал. — Это ты, только про себя, опилки вместо мозгов.

— Да-а-а?.. — протянул Алекс, нехорошо блеснув глазами и шевеля пальцами. И…

И повис в воздухе, болтая ногами и испуганно оглянувшись. Глаза столкнулись с серо-спокойным взглядом Лохматого.

— Не трогай ее, братишка, тебя же попросили. А девочка расстроилась.

Он держал Алекса на весу! На весу!!!

Злой что-то то ли проворчал, то ли просто хмыкнул и довольно покивал.

— Услышал меня?

— Ты издеваешься? — поинтересовался Алекс, все еще вися над полом.

— Услышал. — Лохматый подержал его еще чуть-чуть и поставил на пол. Повернулся к Снегу. — А что с ней?

И мотнул кудлатой головой в сторону ванной. Оттуда шумела вода и… Мари вздохнула, ведь к воде примешивались всхлипы и плач.

— Мама умерла, — Снег уставился на пол. — В день, когда Карл ее забрал.

— Вот блин… — Анни встала, собираясь идти к ванной. Но Мари поймала ее за руку, покачала головой.

— Отца не знает, с отчимом жила, — Снег отвернулся к окну, темнеющему осенними сумерками, — вот так вот…

— Ясно, — рокотнул Лохматый, — а вы все, значит, со способностями?

— Ну да, — Алекс, сняв куртку, внимательно рассматривал спину и воротник, где ему послышался треск рвущейся ткани, — ты, смотрю, тоже. Тяжести поднимать умеешь?

— Еще как умею, — Лохматый вернулся, вытянул длиннющие ноги и достал из большого походного рюкзака новый комикс. — Еще могу тяжести кидать. Хочешь, в окно тебя выброшу?

— А че сразу меня?

— Выделываешься много, а мне так не нравится.

— Хватит! — не выдержала Мари. — Достали!

— Ой, сильно? — поинтересовался Алекс. — Очень?

— Вот здесь ты у меня сидишь. — Мари ткнула себя в шею. — Знаю тебя…

— Да я тоже тебя знаю два дня… три… — Алекс задумался. — И порой ты меня тоже достаешь.

— Я? — брови у нее сами собой вспорхнули вверх, застыли удивленно-обиженными дугами.

— Ты такая прям правильная… Вроде, ну… вот прямо самая лучшая из всех. Достает, знаешь ли.

— Я самая правильная?! — Мари оторопело оглядела всех. — С чего ты взял? Я…

— Ну, вообще, да. — Снег подошел к окну, встал, смотря в него, голос шел глухо. — Ты порой чересчур уж хорошая.

— За собой следи, — посоветовала Анни, а Мари благодарно взглянула на подругу, уже стучавшую шахматами, и порадовалась своей глупости, ведь вот-вот только мелькнула мысль, глупая и стыдная, что Анни теперь может быть и не с ней, слишком уж молчит…

— За собой, за собой, — повторила подруга, — мы вроде должны помогать друг другу, Карл просил так делать, а ты только с Майкой постоянно.

— Она Майя, не Майка.

— Ой-ой-ой, — Анни прыснула смехом, — ясно-о-о…

— Чего тебе ясно?! — Снег развернулся, густо покраснев.

— Все, — уведомила Анни, пожав плечами, — успокойся. Все хорошо.

— Успокойся?!

— Да. — посоветовал Лохматый, оторвавшись от своих картинок. — Сядь уже. Достали орать.

— А тебя кто звал? — Снег засопел. По стеклу побежали, рассыпаясь бело-голубыми, стремительные морозные узоры. — Ты кто такой ваще?!

Под ногами Снега забелел паркет, покрываясь невесомым и таким ощутимым ковром изморози. Ощутимо похолодало, кроме того угла, где сидел в своем кресле Алекс. Оттуда вдруг потянуло обжигающим воздухом.

— Вы чего тут?

Замерли все, кроме Лохматого, одним прыжком оказавшегося возле Алекса. Тот успел только вздрогнуть, когда Лохматый доверительно приобнял его, крепко обхватив рукой за шею. Алекс хрипнул, начав краснеть.

— Снег, ты чего? — опять поинтересовалась Майка, стоя в дверях. Вокруг глаз заметно краснело, но слез никто и не заметил. — Это чего такое?

И показала на творящийся зимний беспредел в комнате. Снег покраснел, отвел глаза и решил вернуться к рассматриванию совершенно черного окна. Белое и холодное пропало тут же.