Это не человек.

«Он был прав, — подумала Бодхи. — Именем темнейших уровней Аббиса, Айреникус был прав. Он вовсе не был человеком. Совсем не был».

Она боялась, и, между прочим, правильно боялась, что Абдель убьет ее, если поймет, что она с ним сделала. Она лишь немного попробовала — ну, может, немного больше, чем просто попробовала… впрочем, не важно. Ей было просто любопытно, но теперь, когда это произошло, она поняла, что Айреникус был прав относительно Абделя. Он был очень даже прав.

Она иссушила сотни мужчин, возможно даже и тысячи, из всех слоев общества. Пробовала кровь пастухов и принцев, генералов и простых солдат. Питалась кровью умирающих эльфов, горькой кровью орков и кровью всех разновидностей примитивных теневых сталкеров Андердарка. Вкус крови для нее давно уже стал смыслом жизни, можно даже сказать — столом с угощением. Некоторые столы были хорошими — прекрасно приготовленными хорошей, богатой, удобной жизнью, а некоторые оставляли неприятный привкус. Но кровь Абделя была не похожа ни на что из того, что ей когда-либо доводилось пробовать.

Слепая чувствительность ее языка говорила, что кровь Абделя принадлежит сильному молодому человеку, которым он и выглядел. Но когда голова чуть не взорвалась ливнем безумного света, простой вкус прекратил быть важным. Когда все ее тело пережило настоящий взрыв, она прекратила быть хищником и стала своего рода прихожанином, просящим покровительства непостоянного, но щедрого бога.

Бодхи настолько сильно хотела повторить это, что еле заставила себя отползти от Абделя подальше. Она жила в течение веков, и накопленный опыт и осторожность не давали ей повторить случившееся еще раз. Она уже взяла у него достаточно крови, чтобы вызвать бред. И это сработало, к счастью для нее. Абдель не сможет сказать, что был укушен. Он лежит на каменном полу во власти переживаний и воспоминаний. Бодхи немало потрудилась, останавливая кровотечение, но, когда ее глаза наконец-то достаточно прояснились, она увидела, что раны уже зажили. Они конечно должны были зажить быстро, но совсем не так быстро.

Бодхи ладонью вытерла кровь с губ и подбородка, затем с жадностью облизала кровь с рук, предварительно повернувшись к Абделю спиной, чтобы если он внезапно очнется, то не смог бы увидеть, чем она там занимается. Постепенно он стал дышать ровно и глубоко; Бодхи знала, что он скоро очнется, если только уже не очнулся. Она покрутила по сторонам головой в поисках платья, нашла его и руками, дрожащими как у школьницы, быстро проскользнула в него, не вставая, и старательно разгладила его на бедрах.

Вообще-то она не была уверена, что сможет встать.

Шея Абделя сильно зудела, и он яростно поскреб ее, не обращая внимания на вспыхнувшую боль. Приподнявшись на одном локте, он осмотрелся, будучи уверенным, что увидит Бодхи рядом с собой, но рядом ее не было. Услышав за спиной шелест ткани, он медленно повернулся, с трудом управляя тяжелым и непослушным телом. Бодхи обнаружилась в паре футов за спиной, оправляющая складки своего красного льняного платья на мягких, округлых бедрах. Абдель не мог не улыбнуться, хотя и знал, что в данный момент сильно напоминает влюбленного до безумия дурака.

Не зная, что сказать, он просто пялился на нее, пока она не повернулась к нему, заметив его пристальный взгляд. Внезапно почувствовав себя голым, Абдель схватил штаны, валявшиеся на полу рядом с ним.

— Я не ранил тебя? — с надеждой осведомился он.

— Нет, — с глубоким свистящим вздохом быстро ответила Бодхи.

Абдель влез в брюки, проклиная непонятно откуда взявшуюся отдышку, слегка трясущиеся руки и слишком тесные штаны.

— Куда ты собираешься идти? — поинтересовалась Бодхи, и ее голос эхом разнесся по пустому каменному помещению подвала «Медной короны».

Абдель надолго замолчал, стараясь понять, что она имеет в виду. По пути из дома Арана Линваила он о многом подумал и сделал некоторые выводы.

— Ты и так знаешь, куда я должен идти, — сказал он ей, — не так ли?

— Ты убил его в его же доме? — напряженно спросила Бодхи.

Абдель постоял немного, пытаясь унять дрожь в коленях, затем решительно направился к лестнице. Он на ходу оглянулся с мрачным и унылым видом, затем, не останавливаясь, поднялся вверх по лестнице и, схватив пропитанный кровью мешок, бросил его с вершины лестницы к ногам Бодхи. Когда из него выкатилась отрезанная голова Арана Линваила, Бодхи глубоко вздохнула, изо всех сил сдерживая облегченную улыбку.

— Надеюсь, мне не придется убивать еще кого-нибудь за остальные двадцать тысяч? — спросил он.

— Ты знаешь сумасшедший дом? — в ответ спросила она.

Абдель в недоумении покачал головой. Вопрос показался ему несколько странным.

— Сумасшедший дом? — переспросил он, спускаясь по лестнице, чтобы оказаться с ней лицом к лицу и при этом старательно избегая наступать на кровь.

Она повернулась, и в тусклом искусственном свете ему показалось, что она покраснела.

— Она содержится там, — пояснила Бодхи. — Они обе содержатся в Спеллхолде. Это сумасшедший дом… прибежище для безумных.

Абдель вздохнул. Его голова постепенно прояснялась, боль ушла, и теперь он чувствовал лишь обычную усталость. Но в его разуме кипел водоворот эмоций, причин появления которых он не мог понять. Он знал, что эта женщина и ее друг, Гаэлан Бэйл, манипулировали им. Он знал, что Теневые Воры преследовали его за что-то, что сделал Саревок. Он знал, что молодая девушка из его прошлого — казавшегося настолько далеким, что вообще ощущалось прошлой жизнью — была каким-то образом замешана во все это. Его больше не волновало, кого ему придется убить, сколько кто хочет золота или что должно произойти. Единственная вещь, имевшая значение — это найти Джахейру и Имоэн, и обеспечить их безопасность. Так что неважно, где они были — в сумасшедшем доме, в тюрьме или в темнице.

— Где находится это место? — спросил он у Бодхи.

— Один из моих братьев находится там, — прозвучал ответ.

— Ну и какое отношение это имеет ко мне? — поинтересовался Абдель. — Ты хочешь, чтобы я и его укоротил на голову?

— Нет, — поспешно ответила Бодхи, — он на нашей стороне. Его зовут Джон Айреникус.

— Он безумен? — уточнил Абдель, не стараясь объяснить, что не уверен, что он и Бодхи могли когда-либо быть на «одной» стороне.

Она резко посмотрела на него и быстро отвернулась, но Абдель заметил в ее глазах отчетливую вспышку гнева.

— Извини, — быстро добавил он, напряженно думая, как выудить из нее побольше информации.

Плечи Бодхи опустились, и она несколько расслабилась.

— Его ложно обвинили Теневые Воры, которые, кстати, и управляют этим убежищем. Они схватили его, чтобы пытать и сделать свидетелем большого зла, которое они собираются сотворить.

Абдель почувствовал внезапную сухость в горле и нервно сглотнул.

— Они там же держат и Джахейру, и Имоэн, — добавила Бодхи, уставившись в потолок. — Я могу помочь тебе попасть туда. Кстати, я должна попасть туда до рассвета.

Абдель осторожно покосился на потолок, но не нашел там никаких ответов.

— Я должна идти, — решительно сказала Бодхи.

— Если Джахейра и Имоэн содержатся в этом сумасшедшем доме, как ты говоришь, — мрачно сказал ей Абдель, — то ничто и никто не помешает мне попасть туда.

— И ты поможешь моему брату? — робко спросила Бодхи.

Абдель вздохнул. Очевидно, что им нагло манипулировали, но…

— Конечно, — пообещал он.

— Я должна идти, — прошептала она, выцарапывая что-то на покрытом опилками полу. — Ты увидишь эту метку на стене у основания самой высокой башни на острове. Так быстро, как сможешь, скажи слово

нхазме

или превратишься в кучку пепла. А дальше поймешь, что делать.