Горячая волна прошла по позвоночнику, растекаясь внизу огненной лавой, когда я наконец позволила себе поверить: это — по-настоящему! Руки взметнулись к его голове, погружаясь в каштановую копну волос, притягивая к себе, впиваясь поцелуем, требовательным, ищущим, ослепительно сладким. Я прижалась к нему всем телом, будто со стороны наблюдая, как порхают по пуговицам его рубашки мои руки, как она летит на пол, а моё платье поднимается выше и выше, пока Стивен не стягивает его через голову.

Я горела, плавилась в его руках, стремясь коснуться везде и сразу, одновременно. Стивен подхватил меня на руки, перенося в спальню, опуская на кровать. Замешкался, избавляясь от остатков одежды, и тут же вернулся, опускаясь сверху, целуя, снова и снова целуя горячо, обжигающе. Дыхание, шумное, прерывистое, путалось, смешиваясь, смазывая границы, заставляя забыть обо всех недомолвках, о ссорах и злости, о том, что мы столько лет молчали, теряя время.

Когда он заполнил меня, замирая, впиваясь взглядом в мои глаза, я застонала. Приглушённо, протяжно, сладко. Чувствуя, что готова взлететь к потолку от одного только ощущения, от одной только мысли, что это — он. И когда он начал двигаться, крепко сжимая мои бёдра, я улетела, буквально оторвалась от тела, взмывая куда-то вверх, туда, где не осталось ничего, кроме стонов, звуков и запаха страсти, и невыносимого чувства наполненности.

Эта ночь была долгой. Очень долгой. И в то же время короткой, пролетевшей в один миг. Мы не разговаривали. Совсем. Отрывались друг от друга на несколько минут, чтобы снова нырнуть в кольцо рук, медленно очерчивая невидимый рисунок на спине или груди, дыша размеренно и глубоко, или сплестись в объятиях, находя нужный ритм, двигаясь в такт. За окном серел рассвет, и я уже могла разглядеть выражение лица Стивена, его усталую, рассеянную улыбку. Уютно устроившись на его груди, я моргала, последним усилием воли отгоняя сон. Страх возвращался. Страх, что я проснусь, и пойму, что мне всё приснилось. Или, что в нашей жизни ничего не изменилось. Но в конце концов усталость сморила, и я провалилась в сон.

Мне снилось поле. Яркое, зелёное, усыпанное маргаритками. По синему небу плыли белоснежные облака, и мир вокруг был так сильно похож на пасторальную картинку, что я не удивилась, опустив глаза и увидев себя в костюме пастушки: в пышной юбке до колена с розовыми рюшами и с перевитым лентами посохом в руках. И в эту прелестную картинку врывался дребезжащий инородный звук, заставляя овечек вздрагивать и укоризненно морщить длинные морды. Небо раскололось надвое, земля ушла из-под ног, и я резко проснулась, распахнув глаза.

Солнце почти не пробивалось сквозь плотно задёрнутые шторы. Кровать рядом со мной была пуста. Ну, конечно. Источник звука нашёлся почти сразу — телефон, лежавший на тумбочке. Алан.

— Разбудил? — извиняющимся тоном спросил он. Я попыталась что-то сказать, но во рту было так сухо, что из горла вырвалось сипение.

— Прости, я думал, ты давно на ногах, — продолжил Алан. — Я выступаю через полчаса, думал, мы встретимся перед докладом…

Что? Сколько сейчас времени?! Отняв телефон от уха, я посмотрела на часы — одиннадцать. Стивен уже выступает, а я проспала! И он меня не разбудил. Сбежал по-тихому, боясь посмотреть в глаза. Во рту разлилась горечь, и я прикусила губу, чтобы сдержать вскипевшие на глазах слёзы.

— Дороти, — послышался в трубке голос Алана. Я совсем забыла про то, что он всё ещё ждёт ответа.

— Я скоро буду, спасибо, что разбудил.

Бросив телефон на кровать, я резко села, тут же пожалев об этом — голова запульсировала. Схватившись за виски и прикрыв глаза, я побрела в ванную, тяжело передвигая ноги. Нет, дело было не в выпитом вчера алкоголе. И не в безудержном сексе до утра. Дело было в том, что он опять меня от себя оттолкнул, и на этот раз точно навсегда.

Шестнадцатая глава

Бледно-голубой брючный костюм, рубашка цвета слоновой кости, застёгнутая на все пуговицы под горлом, конский хвост, приглаженные волосы; губы плотно сомкнуты, глаза чуть прищурены. Я полыхала ненавистью. Ледяной и беспощадной. Но в то же время пыталась успокоиться, чтобы не натворить глупостей.

Спустившись в холл, нашла глазами Алана и приветливо ему кивнула. Чёрт возьми, неужели я не могу поздороваться с коллегой?! Вместе мы зашли в зал, где докладывал Стивен, и остановились у стены. Мне показалось, что он меня заметил, скользнув глазами по рядам, но на таком расстоянии, конечно, утверждать это было бы глупо. Стив ещё говорил, когда Алан ушёл готовиться. А когда закончил, его тут же подхватил под локоть один из топ-менеджеров «Бичем Груп», увлекая из зала. Проводив его взглядом, я опустилась на свободный стул и уставилась на сцену невидящим взглядом. До сих пор не верилось, что Стив так поступил. Сбежал поутру, тайком, не сказав ни слова. Как он представлял себе сегодняшнее утро? Думал, что я буду вешаться ему на шею и говорить о вечной любви?

Я горько усмехнулась — так бы оно и было. И стоит, наверное, благодарить Бога за то, что всё вышло так, как вышло. У нас никогда ничего не будет. И встреча с адвокатом, назначенная на понедельник, тоже состоится по плану. Никаких сомнений и раздумий, точка — значит, точка. Я посмотрела на часы — доклад будет длиться ещё как минимум час. Хотелось встать и уйти. Забиться в уголок, свернувшись в клубок, и вволю нареветься. Именно так, размазывая слёзы и жалея себя. Но нельзя. Туда в любой момент может вернуться Стивен, а видеть его сейчас, разговаривать, да и вообще — просто находиться в одном помещении, я не хотела.

Всё тело ныло, каждую мышцу ломило, и в другой ситуации это могло бы быть приятным напоминанием о страстной ночи. Сейчас вызывало лишь раздражение. Я намерено гнала от себя любые воспоминания, понимая, что если позволить себе погрузиться в них, можно сойти с ума. Потому что не может человек, который так смотрел на тебя, так нежно касался, так целовал, не чувствовать ничего. Совсем ничего.

Хотелось сжать голову руками так сильно, чтобы она взорвалась. И забрызгала сидящих рядом, растекаясь по крахмальным рубашкам и лоснящимся лицам. Сердце колотилось так быстро, словно готовилось выпрыгнуть из груди, в носу опасно щипало, и только усилием воли удалось загнать истерику глубоко внутрь, оцарапав горло острым комком. Время тянулось неимоверно медленно, но в конце концов доклад Алана подошёл к концу, и я буквально бросилась вперёд, боясь, как бы его никто никуда не утащил.

— Всё в порядке? — спросил он, как только мы остались одни в небольшом коридоре между залами.

— Очень хочется быть как можно дальше отсюда, — с усилием улыбнувшись. Он оглянулся, убедился, что никого нет рядом, и взял в руки мои ладони.

— Ледяная, — озабоченно проговорил, поднеся их к губам и подув. И я не выдержала — слёзы покатились из глаз крупными градинами, даря временное облегчение.

— Ты освободился?

— Поехали. — Алан выпустил мои руки и достал платок, аккуратно промокнув слёзы. — Не буду строить предположений, но подозреваю, что ты плачешь не от счастливого предвкушения поездки.

— Нет, — я кивнула. — Но я расскажу тебе о причинах в Лондоне, хорошо? Давай сейчас просто уедем отсюда.

Спустя сорок минут мы уже сидели в пассажирском катамаране, наблюдая, как приближается берег Уайта. Белые меловые скалы вставали из голубых вод в облаке пены прибоя. Ветер играл с моими волосами, солнце пригревало, и постепенно в душу возвращался покой. Кроме нас и капитана на остров ехали две пары молодожёнов и пятеро туристов из Франции.

Райт, город, в который причалил катамаран, встречал приветливо и шумно. Длинный пирс, построенный два века назад, врезался в море широкой прогулочной дорогой, и сейчас был заполнен множеством людей — преимущественно туристами. Мы с лёгкостью влились в эту толпу, смешиваясь с ней, вместе со всеми заглядывая в сувенирные лавки, стоявшие тут же, слушая уличных музыкантов и грызя яблоки в карамели. Рядом с Аланом я почти забыла обо всём, что случилось ночью, и только где-то очень глубоко внутри что-то давило, иногда сбивая дыхание. Обойдя весь пирс, перекусив в одном из прибрежных ресторанчиков, мы отправились на пешеходную тропу, опоясывающую остров.