— Но… но если так… — заговорил Харуюки так тихо, что и сам едва слышал свой голос. — Кто родители твоей души? Где твои настоящие папа и мама?.. — он шумно вдохнул. — А… прости. Я совсем не хотел сказать, что твои родители ненастоящие…

— Ничего страшного, я тоже почти не ощущала родительской любви дома в Сироканэ. Конечно, я благодарна родителям за материальное благополучие, но я всегда была для них всего лишь экспериментом. Даже когда я капризничала за столом, меня ругали только потому, что всё моё меню было точно рассчитано по законам диетологии… — тихо сказала Черноснежка.

Она убрала левую ладонь обратно под воду, а правую перевернула и щёлкнула пальцами по поверхности. От ладони разошёлся круг.

— Я не знаю, откуда взялась душа, которую записали в мой мозг. Но я думаю, она принадлежала не взрослому и не ребёнку, а совсем младенцу… потому что мозг зародыша не может вместить объём информации, который хранится в душе взрослого человека.

— Душа младенца…

— У меня есть догадка, но мне нечем её подкрепить… Возможно, в меня переселили душу младенца, который погиб сразу после рождения.

— А-а… почему бы тебе не спросить об этом у своих родителей? — предложил Харуюки, но Черноснежка покачала головой.

— Скорее всего, мои родители в Сироканэ… до сих пор понятия не имеют, что я знаю эти секреты. Всё, о чём я тебе рассказала, я выяснила сама при помощи Трипл-Эс Ордера.

— Т… Трипл… что?

— Ах да, ты же ещё не знаешь. Расскажу как-нибудь в другой раз, а пока давай вернёмся к теме. Я проникла в базовую систему штаб-квартиры Камуры, чтобы скачать оттуда всю информацию об эксперименте пятнадцатилетней давности. Увы, почти все данные уже уничтожены… Я перерыла весь сервер, соединила обрывки, в общих чертах разобралась в случившемся, но до сих пор не знаю никаких деталей — ни конечную цель эксперимента, ни источник моей души. Поэтому мне остаётся только гадать. Я попыталась предъявить эти факты моей сестре, но она сказала лишь, что штрихкод пропадёт, когда я вырасту.

— Понятно… — Харуюки свесил голову.

Черноснежка постучала его по колену пальцами ноги.

— Нечего унывать. У меня ещё есть лучик надежды — маленькая, но всё-таки зацепка.

— Зацепка?

— Да. Ты ведь видел возле моего штрихкода восемь цифр?

— Да. Кажется… 20320930.

— Что они, по-твоему, означают?

Харуюки замер с раскрытым ртом. Он чуть было не ответил: «Мне-то откуда знать?», но успел заметить, что цифры очень похожи на дату. А тридцатое сентября — это…

— А… Это день твоего рождения?

— Я надеялась, что ты ответишь секунды на три быстрее, — Черноснежка состроила слегка обиженную мину, и Харуюки виновато втянул голову в плечи.

— Но как может помочь дата рождения?..

— Судя по записям, я провела в искусственной матке тринадцать месяцев, однако в моём развитии не было никаких отклонений… К тому же не совсем понятно, для чего было печатать на мне дату рождения. Ясно, что в неё заложен некий смысл. По какой-то причине меня решили достать из искусственной матки именно тридцатого сентября…

— Тридцатое сентября… Может быть, это какая-то памятная дата? — пробормотал Харуюки.

— День грецкого ореха и день журавля, — не меняясь в лице, ответила Черноснежка.

— Грецкие орехи… журавли… Что-то это всё не то.

— И я так думаю, — усмехнулась Черноснежка. — Но мне кажется… что я рано или поздно столкнусь с этой датой. Именно тогда я пойму историю души, которую в меня записали…12

Черноснежка улыбнулась настолько невинно, что показалась Харуюки как никогда хрупкой и ранимой. Он сам не заметил, как осторожно убрал её ногу со своего колена и пододвинулся ещё сантиметров на двадцать.

— Семпай… — Харуюки обеими ладонями поймал её висящую в воздухе руку. — Пускай ты выросла в искусственной матке, пускай ты была экспериментом с STLT… всё это случилось до твоего рождения. С тех пор и до сегодняшнего дня ты с аппетитом ела, крепко спала, прилежно училась, выкладывалась на физкультуре, от души плакала и смеялась… и благодаря этому стала сама собой. Я, Фуко, Синомия, Акира, Таку, Тию, Нико, Пард… множество людей полюбили тебя такой, какая ты есть.

Черноснежка выслушала проникновенную речь Харуюки, чуть наклонив голову и ничего не сказала.

Её широко раскрытые чёрные глаза вдруг быстро заморгали. В уголках что-то сверкнуло — капли воды из джакузи? Капельки пота? Или же…

Харуюки не успел закончить мысль, когда Черноснежка вдруг подалась вперёд и обняла его шею свободной рукой. Она прижала его к себе настолько крепко, что Харуюки уже плохо понимал, где проходит граница между их телами.

— Спасибо… — послышался тихий голос возле уха. — Со мной всё хорошо… ведь у меня есть ты, всегда готовый поддержать в трудную минуту.

— Конечно, — только и смог, что прошептать Харуюки в ответ, но и такого короткого слова хватило, чтобы донести до Черноснежки его чувства.

Харуюки закрыл глаза. К ним уже подступила горячая влага, и он сосредоточился на том, чтобы не дать ей пролиться.

Перед тем, как зайти в ванную, Черноснежка забросила одежду и бельё Харуюки в стирально-сушильную машину. Харуюки, разумеется, всполошился, ведь это означало, что она брала в руки его трусы, однако Черноснежка ответила на это загадочной фразой: «Это чтобы в будущем проблем не было».

Они оба немного перегрелись в ванной, так что им пришлось приходить в себя с помощью холодного чая. На часах было уже пол-одиннадцатого, но Харуюки не мог соврать матери, так что пришлось и правда делать домашку, борясь с сонливостью. Черноснежка сидела рядом и давала дельные советы, так что работа шла на удивление быстро, однако без пятнадцати двенадцать он понял, что больше уже не может.

Харуюки рассчитывал, что Черноснежка будет спать в кровати, а сам он обойдётся креслом-подушкой, однако хозяйка дома притащила одеяло, уложила его в постель и легла рядом с ним. «Я ж так не усну!» — подумал Харуюки, но это была последняя его мысль за двадцать первое июля. Сонливость одержала верх моментально, и он провалился в ласковую тьму, лёжа вплотную к Черноснежке.

Наступило двадцать второе июля 2047 года, понедельник, второй день летних каникул.

В семь часов Харуюки проснулся от звука входящего сообщения.

Глава 7

Если точнее, мозг Харуюки включился лишь на одну десятую — этого хватило, чтобы несколько раз моргнуть и закрыть глаза обратно. Спина ощущала непривычную упругость, правая половина тела — мягкость и тепло. Ему было как никогда уютно и комфортно, поэтому Харуюки хотелось поспать ещё часик… а лучше два…

— Ммм… — услышал он тихий звук и ощутил правым ухом чьё-то дыхание.

Он снова открыл глаза.

Незнакомый потолок и незнакомый цвет штор напомнили ему, что он сейчас не у себя в комнате, а дома у Черноснежки в южной Асагае. Повернув голову, он увидел её очаровательное лицо на своем правом плече.

Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, но Харуюки не закричал и не свалился с постели. Вместо этого он ощутил почти невыносимое умиление и вновь исполнился решимости во что бы то ни стало защищать эту девушку.

Харуюки щёлкнул по виртуальному рабочему столу левой рукой, чтобы не будить Черноснежку, и открыл только что пришедшее сообщение. В поле «отправитель» значилось «RM».

Пытаясь вспомнить, кому принадлежат эти инициалы, Харуюки опустил взгляд на текст сообщения и шумно вдохнул. Окончательно проснувшись, он всмотрелся в текст.

«Сообщение получила. Мне тоже нужно с вами поговорить. RM.»

RM — это могла быть только Роуз Миледи. Выходит, Аматерасу сдержала обещание и передала Миледи сообщение Харуюки.

Он понял, что нужно срочно ответить, но сначала…