Расширившимися от испуга глазами девушка смотрела на своего мучителя и горько жалела о том, что родилась на свет. Медленно, без резких движений, вызволила руку из захвата и открыла сумку, давая возможность котенку выглянуть на свет. Нахал высунул любопытную мордочку, фыркнул на князя и выпрыгнул наружу, а после и вовсе выскользнул из шатра. Удерживать питомца Алинэя не стала, думая о том, что, возможно, завтра у малыша уже не будет хозяйки. Так просто отдавать свою честь мерзавцу князю она не собиралась. Следовало хорошенько подумать над тем, как избежать позора.
— Значит, ты немая, — задумчиво сказал князь. — Жаль, что у тебя нет голоса. Думаю, он был бы словно звонкий ручеек, нежный и чарующий. Тогда бы я совсем сошёл с ума, кольок, — хрипло произнес он, прожигая девушку взглядом. — И так мои думы всегда с тобой. А если бы в ушах звучал твой голос, я точно не знал бы где я, наяву или во сне.
Страстный тон князя Оттара Алинэе не понравился, и она сделала три шага назад, увеличивая расстояние между излишне эмоциональным мужчиной и собой. Князя очень вовремя позвали, иначе он не преминул бы сократить дистанцию. Мужчина разрешил воину зайти. В руках у визитера обнаружились золотые чаши, доверху наполненные кашей. Во второй приход он принес вино в бурдюке. Разлил по золотым же кубкам и удалился, оставляя господ наедине.
— Садись, — похлопал князь по шкуре рукой, как только удобно устроился, откинувшись на свернутый валиками мех.
Девушка поколебалась немного, но решила повиноваться пока. Устроилась как можно дальше от князя и, кидая опасливые взгляды на него, протянула руку к чаше с кашей.
— Нет, — тихо сказал князь Ливенийский. — Сам покормлю.
Алинэя покачала головой, отказываясь, но мужчина не стал её слушать. Просто взял чашу в руки и зачерпнул из неё куском хлеба, который лежал ранее поверх. Придвинулся к пленнице и сказал:
— Давай, не бойся. Я не сделаю с тобой ничего плохого.
Аппетит у девушки тут же пропал, и она отодвинулась от воина подальше.
— Не зли меня, — глаза князя сузились, мужчина медленно закипал.
Девушка упрямо помотала головой, отказываясь есть.
— Слишком плох для красивой госпожи? — ядовито спросил Оттар, отставляя чашу в сторону.
Алинэя подняла на него прозрачные глаза, сглатывая набежавшие слезы. Мужчина, глянув на несчастное выражение лица будущей жены, скрипнул зубами, сдерживаясь, сжал кулаки и вкрадчиво спросил:
— Неужто совсем плох? И что же тебе во мне не по сердцу? Я богат, знатен. Взял в походе богатую добычу. У тебя будет всё! Шелка, драгоценности, меха. Только подай знак и я брошу к твоим ногам всё.
Девушка опустила голову, руками бессильно оперлась о шкуру и тяжко вздохнула и тут же вздрогнула, когда услышала стук ударившейся об землю чаши. Князь вскочил, отшвырнул посудину и в ярости вышел из шатра. Алинэя сжалась в испуганный комочек, только долго на одном месте сидеть не стала. Подумав немного, порылась в сумке и нашла то, что искала — острый кинжал, старое, но верное оружие, которое использовала при сборе трав. Предчувствие ей подсказывало, что придется пустить его сегодня в ход. Руки дрожали, слёзы так и норовили навернуться на глаза, но она старалась себя успокоить и подготовиться к тому, что придётся продать честь подороже.
Встала со шкур и отошла подальше от входа, спрятав нож за спиной, не верилось ей, что князь ушёл надолго, и оказалась права. Оттар Ливенийский скоро появился, внешне спокойный, но напряжённый как струна. Подошёл, вглядываясь в голубые глаза, провел пальцами по длинной, разлохматившейся косе. И отдернул руку, как только заметил скопившиеся слёзы, готовые прорваться наружу рыданиями от одного неосторожного слова или движения. Мужчина чуть не зашипел от раздирающей его злости, но сдержался и почти спокойно сказал:
— Если ты не хочешь есть, ложись спать. Но женой моей станешь, попомни моё слово. Не люб? Стерпится-слюбится. Не мил? Привыкнешь. Будет так, как я решил. После того, как переночуешь в моём шатре, обратно дороги не будет.
Позвал давешнего воина и приказал убрать разлетевшуюся по земляному полу еду и посуду. Мрачно посмотрел на девушку и жестом пригласил устроиться на шкурах. Увидев, как та упрямо помотала головой, яростно блеснул глазами и сделал несколько шагов к украденной добыче:
— Не раззадоривай меня. Я не так терпелив, как ты думаешь, Алинэя. Пожалеешь, если выведешь меня из себя.
Но эти слова не возымели никакого действия. Девушка как стояла, так и осталась стоять, спрятав руки за спину, готовая метнуться к выходу по первому знаку агрессии. Сжав изуродованные, алые губы, светловолосый воин сделал несколько шагов к ложу и, делая вид, что не обращает внимания на напряженную добычу внимания, снял сапоги. Улегся спиной к девушке, лицом к входу и замер так, накрывшись предварительно шкурой.
Алинэя долго колебалась, попробовать ли выскользнуть из шатра или остаться и с тяжёлым вздохом, понимая, что мимо князя так просто не пройдёшь, присела прямо на землю, не решаясь лечь на меховую постель. Вздрогнула и подняла голову, когда почувствовала, как её подхватывают на руки. Испуганно, боясь как бы не заметил этого движения князь, попыталась спрятать кинжал. И застыла пойманным мышонком, когда мужчина в ярости посмотрел прямо ей в глаза:
— Так, значит? — прошипел он, укладывая её на шкуры.
Пальцы свело от напряжения, но Алинэя гордо вскинула голову и закусила губу.
— Не стоило этого делать, — мужчина навис над добычей, уже более не сомневаясь в том, как поступить. — Могло бы быть всё иначе.
Девушка с ним не согласилась, проскользнула под рукой, извернувшись, и попыталась встать.
— Нет, — протянул он руку, чтобы выхватить оружие из её рук.
Не успел всего лишь на один миг, этого мгновения хватило беглянке, чтобы вонзить кинжал себе в живот, она, как и князь более не сомневалась в выборе. Острая боль пронзила её насквозь, а князь Оттар, извернувшись, схватил девушку за плечи и начал трясти. Его лицо исказилось так, будто оружие она вонзила не в себя, а в него. И не только вонзила, но и проворачивала его в ране.
— Зачем?! Что же ты наделала?! — князь в отчаянии шептал вопросы, прижимая девушку к себе, крепко, словно пытаясь изменить то, что было уже сделано.
А Алинэя смотрела на него, сквозь катившиеся от боли слёзы и чувствовала, как вместе с текущей из раны кровью силы покидают тело. Честь была защищена, так чего же боле? Боле и не нужно девушке, вычеркнутой из жизни родных и бесправной перед законом и укравшим её мужчиной.
Болезнь
Ощущение холодной руки на лбу, и беспокойный сон о болезни превратился в реальность. Вся вспотевшая, пришла в себя и пожалела, что это произошло. Горло сильно болело, суставы ломило, перед глазами плыли красные круги и голова раскалывалась. Простыла все-таки. Попыталась подняться с кровати, но не удалось. Сил у меня сейчас было меньше чем у младенца. Проморгалась, избавляясь от цветных мушек, пляшущих перед глазами. Усилия увенчались успехом, и смогла окинуть взглядом комнату, попутно вспоминая, что проснулась не в доме князя Оттара, а в башне Колдуна. На её хозяина и наткнулась взглядом.
Колдун стоял, глядя на стену, и думал. Тяжелыми были эти думы, если лоб наморщен и на лице застыла брезгливая гримаса. Не ко мне ли и к моей болезни эта гримаса относится?
— Лежи, — равнодушно приказал мужчина. — Не вставай. Рано тебе ещё.
Закрыла глаза и тяжело вздохнула, воздуха не хватало. Сразу вспомнился сегодняшний сон. Он так живо напомнил о том, что произошло когда-то в шатре князя Ливенийского. Этой ночью мне снилось, как умираю от ножевого ранения. И если князю Ливенийскому три года назад удалось меня вытащить с того света, то во сне этого не произошло. Видеть свой собственный труп, пусть даже и в сновидении, удовольствия мне не доставило.
К моим губам поднесли кружку с горячим питьем. Колдун помог мне приподняться и поддерживал под спину до тех пор, пока, давясь и обжигаясь, не выпила всё лекарство. А то, что это лекарство, я даже не сомневалась. Узнаваемый запах и вкус отвара. Отличное жаропонижающее средство. Юмиль с айном в равных частях. Терпкий и не самый приятный на вкус, обычно его смягчали ложкой меда или какой-нибудь сладостью после приема. Но Колдун до подобной милости не снизошел, и я ещё долго ощущала на языке тянущую горечь.