Таким образом, ставка на фашизм была сделана крупной буржуазией Италии и Германии в условиях обострения общего кризиса капитализма. И хотя империалистической буржуазии как Германии, так и Италии после революционных событий 1918–1920 гг. удалось сохранить свои позиции, тем не менее парламентско-республиканская форма государства стала для нее уже неприемлемой. Олигархия стремилась укрепить свое господство с помощью сильной, авторитарной власти. Именно такой «сильной, авторитарной властью» среди множества других реакционных партий и движений, с точки зрения заправил монополий, и оказался в условиях кризисной ситуации 30-х годов фашизм. С помощью фашизма империалистическая буржуазия рассчитывала сохранить свое классовое господство и не допустить социалистической революции. Наряду с этим с помощью фашизма монополистическая буржуазия рассчитывала подготовиться к новой империалистической войне за достижение своих агрессивных захватнических целей.
Бесспорно, фашизм — это переход империалистической буржуазии в наступление. Но свидетельствует ли это наступление о силе империализма? Отнюдь нет. Установление фашистской диктатуры показало слабость монополистической буржуазии в том смысле, что она оказалась неспособной обеспечить свое господство «законными» парламентскими методами. Вместе с тем победа фашизма свидетельствовала и о недостаточной силе и готовности рабочего класса и его союзников в ряде стран противостоять наступлению фашистов.
Выступая на VII конгрессе Коминтерна, Г. Димитров отмечал, что победа фашизма, с одной стороны, — это свидетельство «слабости пролетариата, дезорганизованного и парализованного раскольнической социал-демократической политикой классового сотрудничества с буржуазией»3. Однако, с другой стороны, ставка на фашизм выражает слабость самой буржуазии, которая испытывает страх перед революцией и уже не в состоянии удержать свою диктатуру над массами старыми методами буржуазной демократии и парламентаризма.
Напуганные революционной борьбой рабочего класса, перспективой социалистической революции, империалистические круги прибегают к крайним средствам: насаждают режим политического террора внутри «своей» страны, делают ставку на агрессивные войны против первой в мире социалистической страны — СССР, других демократических стран.
И сегодня империализм ведет широкое наступление на демократические права и свободы, и сегодня монополистический капитал стремится к репрессивным и авторитарным методам господства, и сегодня империализм вынашивает планы агрессии и войны. Современная ситуация в мире чрезвычайно опасна. Сегодня достаточно несколько минут, чтобы уничтожить все человечество, все достижения цивилизации, все плоды труда и гения людей. Ибо на службу войне империалисты поставили страшное оружие массового уничтожения — ядерное оружие. По данным ООН, общая мощь арсеналов этого оружия в мире превысила 50 млрд т «обычной» взрывчатки. Этим оружием можно 15 раз уничтожить все живое на земле1. И в этих условиях империалисты, прежде всего США, делают ставку на ядерную войну, рассчитывая одержать в ней «победу»!
Именно поэтому все миролюбивые народы, дорого заплатившие за возможность познать подлинную цену мира, решительно выступают против империалистических планов развязывания агрессивных войн. Антивоенное движение ширится и в самих США — цитадели современного империализма. Простые американцы с растущим пониманием поддерживают борьбу народов Европы против размещения американских ядерных ракет на Европейском континенте. Видный прогрессивный деятель США Сомервиль отмечает: «Европейцы имеют гораздо больше опыта, чем мы, чтобы доподлинно понять, что означают падающие бомбы. Когда они сравнивают свой недавний прошлый опыт с нынешней реальностью атомных, водородных и других видов сверхоружия, то вряд ли можно преувеличить глубину и серьезность их чувств. На карту поставлено все»2.
Все честные люди не забывают, не должны забывать уроки истории. Империализм — враг демократии, враг мира, враг прогресса. Сегодня империализм переживает свой самый глубокий и острый кризис. Этот кризис усиливает агрессивность империализма, устремленность монополистической буржуазии к использованию самых крайних, террористических, фашистских методов удержания своей власти. Именно поэтому несмотря на то, что прежние фашистские империи мертвы, идеи же, из-за которых они погибли, «продолжают действовать… Они смердят, издавая крупный запах»1,— пишет западногерманский публицист С. Хаффнер. Как неотъемлемая часть империализма фашизм все еще продолжает жить; приспосабливаясь к новой обстановке, фашисты стремятся прикрыть свое старое обличье убийц и палачей.
В сущности, и фашизм 30—40-х годов проявлял себя в различных формах. Если в Италии и Германии фашисты, будучи ставленниками крупной монополистической буржуазии, сумели создать относительно широкую массовую базу, организовать крупные фашистские политические партии, то в других странах — Испании, Болгарии, Венгрии, Польше, Греции — они захватили власть прежде всего при помощи военщины и реакционных политических кругов, а уже потом посредством демагогии и насилия пытались привлечь на свою сторону наиболее отсталые в политическом отношении мелкобуржуазные массы.
Далее. Если в одних фашистских странах были немедленно ликвидированы представительные учреждения, парламент и т. п., запрещена деятельность всех политических партий (Германия, Италия, Греция, например), то в других (например, в Венгрии, Польше, Румынии) сохранились некоторые формы парламентаризма (естественно, они были наполнены откровенно фашистским содержанием), видимость политической деятельности (наряду с фашистской продолжали функционировать «оппозиционные» партии).
Во многом это обусловлено сложностью и пестротой социальной структуры, общей политической неустойчивостью в отдельных странах, порождавшей множество конкурирующих между собой фашистских группировок, ориентирующихся на ту или иную империалистическую державу. Вот почему фашизм в этих странах не мог пойти на полную ликвидацию буржуазно-парламентской формы правления и допускал существование «оппозиционных» партий. По этому поводу Г. Димитров на VII конгрессе Коминтерна говорил: «В одних странах, преимущественно там, где у фашизма нет широкой массовой базы и где борьба отдельных группировок в лагере самой фашистской буржуазии достаточно сильна, фашизм не сразу решается ликвидировать парламент и сохраняет за другими буржуазными партиями, а также за социал-демократией известную легальность» 2.
Точно так же, если, например, в Германии фашисты находились в оппозиции к господствующей религии, то, в частности, в Италии и Испании они вынуждены были искать контакты с католической церковью и монархией.
В любом случае исследователь-марксист должен учитывать национальную специфику фашизма. Ибо, как отмечает видный советский ученый А. А. Галкин, «даже обе «классические» формы фашизма заметно отличались друг от друга. Степень поглощения гражданского общества фашистским государством в Германии была значительно выше, чем в Италии. Существенно большей, чем в Италии, была концентрация власти. Фашистский террор в «третьей империи» был более массовым и жестоким. В идеологии итальянского фашизма расовые теории занимали гораздо меньшее место, чем у национал-социалистов. Соответственно по-иному использовалась расовая политика»1.
Г. С. Филатов, исследуя природу и сущность фашизма, также подчеркивает его национальную специфику. Он отмечает: «Как правило, лозунги итальянских фашистов носили более претенциозный характер, а результаты их реализации оказывались гораздо более ограниченными, чем у немецких коллег. В области внутренней политики это наблюдалось прежде всего при попытках решать социальный вопрос путем построения «корпоративного государства» и осуществления крайних форм политики экономической автаркии. Существенными были различия и в степени воздействия на жизнь страны. Несмотря на все старания Муссолини стать единоличным и полновластным правителем Италии, в стране сохранилась монархия и юридически главой государства оставался король. Значительное влияние на настроение католических масс оказывал Ватикан… Все это, безусловно, несколько ограничивало фашистскую диктатуру. Однако главная причина отсутствия внутренней стабильности итальянского фашизма заключалась в том, что ему никогда не удавалось полностью подчинить своей воле народные массы, подавить сопротивление и привить итальянцам «железную дисциплину»2.