«…Потому что насилие над работниками секс-индустрии — и мужчинами, и женщинами — широко распространено в нашем сообществе. Именно поэтому я основала ЗОНРИС — Защитим От Насилия Работников Индустрии Секса. Я не могу больше смотреть, как страдают мои братья и сестры. Как ужасно с ними обходятся и проявляют вопиющую небрежность в отношении их здоровья и безопасности. Начиная с завтрашнего дня, я с помощью организаций-единомышленников, а также медицинского центра имени св. Джарвиса и Отдела обеспечения магического правопорядка — группы защиты благосостояния волшебников, начну пресекать насилие в отношении работников секс-индустрии и осуществлять информационно-просветительские программы…»

Усмехнувшись, Драко сложил газету и отложил ее на край стола.

«С Грейнджер станется совать нос, куда не просят».

Эта женщина временами была чересчур благодетельной, и это, честно говоря, раздражало. Будто бы со времен Хогвартса она так и не повзрослела. Всегда ищет внимания и всеобщего обожания. Если ей так этого хочется, почему она постоянно отклоняет его предложения вместе пообедать и игнорирует намеки? Ведь он Драко Малфой, и этого, казалось бы, должно быть достаточно. А интерес Малфоя настолько же ценен, как королевский.

К сожалению, несмотря на весь её якобы ум, эта истина от неё ускользнула. Каждый раз, когда Драко проявлял к ней интерес, она лишь хихикала или глумилась над ним. «Да ты шутишь, Малфой», — обычно отвечала она.

Драко же придерживался простого мнения на этот счет: несмотря на явное отсутствие взаимности, слова «нет» в действительности Драко от неё не слышал ни разу. Поэтому он будет добиваться её до тех пор, пока она четко и ясно не скажет, что он ей не нравится и не понравится никогда.

«Ну и как мне привлечь ее внимание на этот раз?»

Он перепробовал уже почти всё — ну, разве что не стоял под её окнами под дождем, держа над головой радиоприемник, из которого звучала романтическая песня. С тех пор как Гермиона арендовала офис для ЗОНРИС в принадлежащем Драко здании в Хогсмиде, он видел её каждый день. И ежедневно заглядывал к ней, часто с подарком, один дороже другого. Не стоит говорить, что подарки либо сразу же отвергались, либо возвращались в тот же день нераспакованными.

Драко посылал ей открытки, цветы, браслеты, часы, писал записки и отправлял их через камин в её офис. Узнав, что Гермиона любит шоколадные ириски, он тотчас же купил ей корзину самых дорогих, каких только мог позволить его наполненный галлеонами карман. На ее день рождения (о котором узнал, запугав бедного помощника Гермионы) Драко нанял мужскую акапельную группу, чтобы те спели для нее поздравления, и подарил пару абонементов в один из лучших спа-салонов магической Британии.

Был ли он влюблен до безумия? Ничего подобного. Хотя стоит признать, что Гермиона Драко очень нравилась, но он считал, что истинное наслаждение получает именно от погони. Между ними развернулась небольшая война, а если Драко и любил что-то больше, чем особый гель для волос «Гладкие и шелковистые», так это победы.

В любом случае, с тех пор как он научился читать, — что случилось в возрасте четырех лет, прошу заметить — отец не уставал повторять ему одну непреложную истину: всё, что Малфои хотят, Малфои получают. Оглядываясь назад, Драко понимал, что это абсолютнейшая банальность, но в своей вере ни разу не поколебался и успешно следовал этому принципу все двадцать четыре года жизни на этой земле.

И поэтому, что бы он ни хотел — а хотел он Гермиону Грейнджер — получить он это точно обязан.

***

— Чего надо? — рявкнул высокий тощий мужчина, на котором был безобразный цилиндр розово-сиреневого цвета и мантия на меху в тон. Его глаза подозрительно яркого синего цвета были так глубоко посажены на лице, что Драко мог поклясться — лоб мужчины отбрасывает тень на щеки. Нос его выглядел так, будто был не единожды сломан, и множество золотых зубов, показавшихся, когда мужчина заговорил, только подтверждало это.

В правой руке у него была черная блестящая трость с платиновой ручкой в форме головы тигра. Вместо глаз у тигра были бусины рубинового цвета, рот его был открыт, являя миру заостренные платиновые клыки. С любопытством уставившись на трость, Драко с величайшим удивлением обнаружил, что трость очень напоминает отцовскую с ручкой в форме головы змеи.

«Значит ли это, что мой отец когда-то был сутенёром?»

Драко был в самой злачной части Лютного переулка, и хотя было лишь слегка за полдень, в этом закоулке было темно, словно поздним вечером. Драко быстро пожалел о своем полусумасшедшем плане и пожелал очутиться дома, в своем чистом и безопасном особняке, и наслаждаться хорошим вином, вместо того чтобы терпеть полный злобы взгляд этого дегенерата в полутемном и очевидно опасном закоулке.

— Говори! — потребовал мужчина. — У меня нет на тебя времени, парниша. Если, конечно, у тебя деньги не водятся.

Вспомнив, где находится, Драко сдержал отвращение.

— Ну да, о деле, мистер?..

— Удовлетворю-Любого-Мощным-Потоком-Белого-Холодного-Шоколада, — с усмешкой выплюнули в сторону Драко.

— Да… э-э-э… мистер Удовлетворю-Любого-Белым… э-э-э… Холодным… у меня есть просьба. Нужна ваша помощь.

— Парень, я не помогаю тем, кто не помогает мне, — заявил мистер Удовлетворю-Любого-Мощным-Потоком-Белого-Холодного-Шоколада.

— Конечно! Вас ждет щедрое вознаграждение, мистер Поток! Вот, у меня даже есть аванс, — Драко вытащил из кармана мешочек галлеонов и показал его сутенеру.

Выхватив мешочек, тот изучил его содержимое и, очевидно довольный, ухмыльнулся чуть шире.

— Ну и?

— Что ж, — начал Драко, — я бы хотел… э-э-э… устроиться на работу. К вам, если быть точным.

Усмешка тут же исчезла с лица сутенера, сменившись выражением неподдельного интереса.

— Хочешь кувыркаться за деньги? — он осмотрел Драко сверху вниз, косясь на профессиональную стрижку, гладко выбритое лицо, кашемировую мантию с пуговицами из чистого серебра и на ботинки из драконьей кожи. Наконец, подошел ближе — к вящему неудовольствию Драко, ощутившего исходящие от собеседника вонь одеколона, запах пота и, в довершении всего, безнадежное отчаяние — и пристально вгляделся в лицо Драко. — Из богатеньких, да?

Драко издал сухой, нервный смешок. Он совсем забыл, что, несмотря на темноту, был достаточно узнаваем. Дурацкий план, точно. Драко сглупил, даже не замаскировавшись, на худой конец.

— Я бы не сказал, что богат, просто немного… — начал он, но сутенер перебил его.

— Но, я думаю, ты справишься. Ты смазливый. За тебя много заплатят. Да. Очень много.

Взглянув в жадно, голодно заблестевшие глаза сутенера, Драко подавил подступающую тошноту и поспешил сказать:

— Нет-нет, мистер Холодный. Я не собираюсь никого обслуживать…

Драко запнулся, когда сутенер, вытащив из трости палочку, направил её на него.

— Ай-ай-ай. Тогда это очень плохо, верно?

И прежде, чем Драко успел дотянуться до собственной палочки, сутенер крикнул:

— Остолбеней!

Драко, пораженный заклинанием в грудь, тут же потерял сознание.

***

Придя в сознание, Драко обнаружил себя лежащим на кровати. Комнату освещали лишь две свечи, поэтому он с трудом мог что-либо различить. Всё, что он разглядел — это комод напротив кровати, на котором стояла первая свеча, прикроватный столик, на котором стояла вторая, полное отсутствие в комнате окон да единственную черную дверь.

Драко попытался спустить ноги с кровати, но обнаружил, что они связаны невидимой веревкой и не двигаются дальше края матраса. Впрочем, как и руки. В панике он задергался, пытаясь освободиться, но понял, что веревки отпускать его не намерены. Почувствовав, как что-то впивается ему аккурат между ягодиц, Драко ошеломленно замер.

Широко раскрыв глаза, он поднял голову и обнаружил, что обнажен — за исключением крохотного кусочка ткани, поддерживающего его Причиндалы. Ужаснувшись, Драко поднял голову выше, чтобы посмотреть на клочок розового кружева и пару черных веревочек, обхватывавших его бедра — они, несомненно, пытались впиться в его тело еще глубже.