В тот день, с которого мы начали наш рассказ, старинный враг Чистого Сердца Орлиная Голова с невероятной смелостью украл у него западни. Время не смягчило вождя команчей. Он, напротив, ненавидел великого белого охотника еще больше прежнего.

Хитрый и лукавый, как все индейцы, Орлиная Голова, по-видимому, спокойно вынес оскорбление, которое нанесли ему его воины из-за бледнолицего охотника. Затаив обиду, он, однако, не забыл о ней и терпеливо ждал той минуты, когда ему можно будет отомстить. Медленно и незаметно рыл он яму под ногами своих врагов, необыкновенно ловко распускал про них клевету и старался мало-помалу восстановить против них краснокожих. Благодаря этому, ему удалось — он сам, по крайней мере, не сомневался в этом — настроить против двух друзей не только индейцев, но и живущих в прериях белых и метисов.

Достигнув своей цели, Орлиная Голова взял с собой тридцать воинов и, желая поскорее добиться развязки и погубить тех, кого считал своими врагами, украл у них в одну ночь все западни, вполне уверенный, что они не оставят этого безнаказанным и захотят отомстить.

Он не ошибся в своих расчетах: все произошло именно так, как он ожидал.

Нимало не сомневаясь в том, что Чистому Сердцу и Весельчаку не удастся найти себе союзников среди индейцев и белых, он надеялся, что с помощью тридцати решительных человек легко одолеет их, и с наслаждением думал о том, какие мучения заставит их вынести перед смертью.

А чтобы не испугать своих врагов и быть уверенным, что они попадут в расставленную для них ловушку, Орлиная Голова постарался скрыть настоящее число своих воинов.

Друзья, впрочем, подозревали, что их несколько больше, чем они думали; но, считая себя достаточно сильными для битвы и с двадцатью индейцами, не стали просить помощи ни у кого и решились гнаться вдвоем за команчами и отомстить им за их проделку.

После этого несколько длинного, но необходимого отступления, вернемся к нашему прерванному рассказу.

Орлиная Голова не принял никаких предосторожностей чтобы скрыть свой след: чем скорее догонят его белые, тем лучше.

Охотникам не предстояло никаких затруднений, и они быстро ехали вперед по примятой высокой траве; если же иногда след как будто пропадал, им стоило только немножко нагнуться, чтобы снова увидеть его.

Обитатели прерий не привыкли к этому. Тем более странным должно было это казаться Чистому Сердцу, жившему здесь так долго, знавшему все хитрости индейцев и искусство, с которым они, в случае надобности, скрывают свой след.

И он, действительно, задумался. Если команчи не сочли нужным скрываться, значит, их гораздо больше двенадцати человек, или же Орлиная Голова устроил какую-нибудь засаду, в надежде, что они попадутся в нее.

Охотники продолжали свой путь, смотря то направо, то налево, чтобы не сбиться с дороги. Но это оказывалось совершенно лишним: след шел прямо и не сворачивал никуда. Даже у Весельчака явились некоторые подозрения, и он стал тревожиться.

Но хоть команчи и ехали, не принимая никаких предосторожностей, друзья не последовали их примеру и с обычной предосторожностью уничтожали свой след по мере того, как продвигались вперед.

Так доехали они до небольшой речки, впадающей в Канаду.

До лагеря команчей было уже недалеко. Чистое Сердце остановился и сделал своему товарищу знак последовать его примеру.

Они сошли с лошадей и, взяв их под уздцы, вошли в небольшую рощицу; если команчи поставили караульных, чтобы следить за ними, они не увидят их здесь.

Скрывшись в чаще, Чистое Сердце приложил палец к губам, предупреждая товарища, что нужно быть как можно осторожнее и, приблизив губы к самому его уху, прошептал чуть слышно:

— Прежде чем ехать дальше, нам нужно посоветоваться и сговориться насчет того, что мы будем делать.

Весельчак кивнул головой.

— Нам приготовили какую-то ловушку, — продолжал Чистое Сердце. — Краснокожие слишком опытны и осторожны, чтобы поступать так безрассудно без какой-нибудь уважительной причины.

— Конечно, — уверенно отвечал Весельчак. — След их чересчур ясен. За этим, наверное, скрывается какая-нибудь ловушка.

— Нас, старых охотников, нельзя провести таким путем, — заметил Чистое Сердце. — Они уж слишком перехитрили. Во всяком случае, нам нужно быть как можно осторожнее и осмотреть каждый лист, каждую травинку прежде, чем приблизиться к их лагерю.

— Сделаем лучше вот что! — сказал, осматриваясь по сторонам, Весельчак. — Спрячем наших лошадей в каком-нибудь надежном местечке, где бы можно было отыскать их в случае надобности, и пойдем пешком. Мы сможем незаметно приблизиться к лагерю и узнать число врагов.

— Ты прав, Весельчак, — отвечал Чистое Сердце. — Ты подал великолепный совет, и нам остается только последовать ему.

— Так пойдем скорее!

— Зачем же? Нам, напротив, не нужно спешить. Индейцы, не видя нас, подумают, что мы не решились напасть на них, и бдительность их уменьшится. Для нас же выгоднее напасть на них врасплох, если только нам придется прибегнуть к такой крайней мере. По-моему, даже лучше всего подождать здесь наступления ночи.

— Спрячем сначала наших лошадей, — отвечал Весельчак, — а потом потолкуем.

Охотники осторожно выбрались из чащи и пошли не к реке, а назад. Пройдя некоторое время по дороге, по которой уже шли раньше, они свернули налево, опустились в овраг и пропали в высокой траве.

— Это место мне незнакомо, — сказал Чистое Сердце. — Не понимаю, куда ты ведешь меня, Весельчак?

— Положись на меня, — отвечал канадец. — Вот увидишь, в какую неприступную крепость я приведу тебя. Я совершенно случайно открыл ее. Она лежит на расстоянии двух ружейных выстрелов отсюда, и нашим лошадям будет там отлично. Да и нам самим может пригодиться эта крепость: она выдержит какую угодно осаду.

— Карамба!(Карамба — Черт побери! (исп.)) — воскликнул Чистое Сердце, выдавший этим восклицанием свое испанское происхождение. — Как же открыл ты такое сокровище?

— Очень просто, — спокойно отвечал Весельчак. — Некоторое время тому назад я поставил западни и, чтобы поскорее вернуться к тебе, пошел ближней дорогой, вот через эту самую гору, которая видна отсюда. Когда я был уже не особенно далеко от вершины, из-за кустов показалась голова великолепного черного медведя.