И призвали мужика чухочья на коч к бабе чухочье ж, потому что преж того взяли на юртах ясыря[242] — жёнку чухочью ж, а тому мужику жена, и тот мужик к жене пришёл. И про коргу роспрашивали накрепко. И чухча мужик в роспросе сказал: яз де вас доведу до корги, а кости де на корге заморные нет да зверь де морж не ложится, а в прежние де годы была кость и зверь ложился, а ныне де смыло водою кость, а зверь де не стал ложиться, что де нельзя потому, что стал яр. И тот мужик на коргу нас привёл после госпожина дни, про которую сказывала девка-чухча промышленого человека Фомки Семёнова. И на корге старой зверь труп лежит, а кости отнюдь нет, которая была, и повырублена. И юрты зимние и лабазы[243] стоят. И мы после госпожина дня в десятой день, дождався пособного ветра, пошли.

И за голомя[244] перебежав, пришла погода с моря великая, и било нас трои сутки. Что было корму, и то выбросали в море, и живота своего отчаялись, начаялись себе смерти. И господь бог отвратил свой праведный гнев, тишина приправила назад, и отошли в становье с великою нужею, мало в россыпях валами не засыпало. И стояли в становье двои сутки. И дал господь бог пособного ветра, и в Анадырское устье, в реку бог перенёс в седьмой день. А в Анадырской острог до покрова пречистой богородицы за шесть дней[245].

И промыслу у нас, кости рыбья зубу, не было ничего. Проходили лето на пустое место. И служилые и промышленые люди обдолжали, сети покупают дорогою ценою. Приходил с Анюя-реки торговой человек гостя Василья Шорина, лавошной его посиделец Алёшка Сидоров с товаренком. И служилые и промышленые люди, должася великими долгами, покупали сетные товары, мерёжи ветчаные по два рубли сажень, холсту тонкого по три рубли аршин, толстого холсту, парусины по два рубли аршин, сукна белого по пяти рублей аршин, сети держаные по пуду кости рыбья, моржевого зуба, по семи и по шти костей в пуд; а впредь купить и должицца не у кого. А что было у меня костишка пудов полёта, и яз всё роздал им, промышленым людям, чтоб не разбрелись на иные сторонные реки, а одноконешно хотят разбрестись на иные сторонные реки. И я с ними живу всё по челобитью, чтоб дождались из Якутского острогу перемены служилых людей.

А рыбная ловля гораздо нужна: половина людей ходит к морю, а другая половина людей остаётся в остроге, караулят аманатов; и корм пасут[246] к зиме на себя, и на товарищей, и на аманатов, а аманатов кормить своим же кормом. И на год сетей по десяти человеку надобет: половину сетей возьмёт к морю, а другую оставит товарищу.

А государевы казны в Анандырском остроге в нынешнем во 169 (1661) году послать не с ким, служилых людей со мною мало[247]. Из Якутского острогу послано со мною детишек моих двое — Федька да Гаранька, да Якутского острогу служилых людей — Данилко Филипов, Юшко Селиверстов. И судом божиим сынишка мой Федька преставился, а промышленых надёжных людей нет, с кем послать государева казна — все обдолжали. А государевы казны в Анандырском остроге 168 году: ясашных пятьдесят соболей, опольник соболей, четыре пластины соболей, десятинного таможенного сбору, кости рыбья зуба моржевого — пятнадцать пуд, по семи костей в пуд, пять пуд по семи костей. А на аманатские кормы надобно сетных товаров и мерея? неводных, да на подарки иноземцам надобно против государева ясаку[248] и за чем государева казна вывозить, кость рыбей моржювый зуб, — в котлах зелёная медь середняя рука, да железные товары, пальмы[249] и стрелы, да одекуй[250] синей большая рука.

«ОТПИСКА» ИРКУТСКОГО ВОЕВОДЫ Л. К. КИСЛЯНСКОГО

О ПОИСКАХ ПОЛЕЗНЫХ ИСКОПАЕМЫХ. 1684 г.[251]

Государей царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича, всеа Великия и Мальм Бельм Росии самодержцев, боярину и воеводе князю Костянтину Осиповичю Левка Кислянский челом бьёт.

По указу великих государей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича, всеа Великия и Мальм и Бельм Росии самодержцев, и по наказу, каков наказ дан мне от тебя, боярина и воеводы от князя Костянтина Осиповича, за приписью дьяка Богдана Софонова, велено мне приискивать и роспрашивать всяких чинов людей и у ясашного збору иноземцев про золотую, и про серебряную, и про медную, и оловянную, и свинцовую руды, и про жемчуг, и слюду, и краски, и про железо, и про селитряную землю[252], и про квасцы, и про иные узорочья.

И в нынешнем во 192 (1684) году, приехав, я в Ыркуцком остроге о том вышеписанном заказываю всяких чинов руским людей и ясашным зборщиком и иноземцом по вся времена, чтоб они про всякие руды и узорочья проведывали, а ясашные зборщики у ясашного збору у иноземцов спрашивали со всяким домогательством.

И в нынешнем во 192 году марта в 16 день против челобитной и допросных речей и сказок иркуцких и селенгинских казаков Сидорка Васильева, Гришки Кибирева, Анисимка Михалева, Данилка Уразова о слуде и о красках и о селитряной земле к тебе, боярину и воеводе ко князю Костянтину Осиповичю, с товарыщи в Енисейск с енисейскими казаками с Ваською Мартыновым с товарыщем я писал, которая слуда от Тункинского острогу езду три дни по Уре реке. Да в нынешнем же во 192 году апреля в 10 день после тех отписок послал я из Ыркуцкого в Баргузинский острог иркуцкого казака Якушка Турченинова да с ним для знатья красочных мест и признаков верхотурца иконника Ваську Коротова, а из Баргузинсково велел им ехать в Кучидцкой острог и по Витиму реке, и по мелким речкам до тех мест, где голубая краска есть, против отписок стольника и воеводы Ивана Власова, или до которых мест пристойно, по тамошнему смотря. И велел им той краски взять сколько мочно и иных красок ж, и слуды, и руд приискивать, и те краски и что будет вновь слуды, и руды, и краски ж, иль иные какие узорочья обыщут, привесть для опыта[253] в Ыркуцкий острог. И нынешнего 192 году майя по 22 число они, Якушка и Васька, из Кучицкого и с Витима реки не бывали.

Да в нынешнем же во 192 году майя в 6 день в Ыркуцком в приказной избе передо мною десятник казачей Данилко Уразов да иркуцкой казак Сидорко Васильев сказали. Слышали де они, Данилко и Сидорко, у иркуцкого толмача у Мишки Епифанова, есть де подле Байкаль озеро, по сю сторону, межу реками Большею и Малою Бугылдейхами, слуда. А неподалоку де от того места кочюют Верхоленского острогу ясашные брацкие люди[254], и те де ясашные Верхоленского острогу брацкие люди ту слуду видают безпрестанно. А в котором де месте и урочище та слуда лежит и хто имены и которого роду брацкие люди около того места кочюют, про то они, Данилко и Сидорко, сказали — не ведают. И против их, Данилковы и Сидорковы, скаски толмач Мишка Епифанов в допросе сказал те ж речи, что сказали Данилко Уразов и Сидорко Васильев. А ему де, Мишке, про то сказывали у ясашного збору Верхоленского острогу ясашные брацкие люди и показывали де ему, Мишке, той слуде опыт — мелкие куски. А в котором де месте иль в урочище та слуда есть, тово де ему, Мишке, подлинно не оказали и места не указали, для того — прошали де у него, Мишки, те брацкие мужики подарков, сукна красного иль китаек[255] и олова, за то что де они ему, Мишке, без того места и слуды не укажут. И у него де, Мишке, с собою товару никакова не было и дать им было нечево.