– Так-то лучше. Погасить огни! Разве не ясно, что они слепят глаза и в десяти шагах ничего не видать! Факелы были немедленно погашены.

– Перенести поиски на север, – скомандовал Силк. – Этот сектор прочесывает девятая фаланга.

– Но…

– Вы собираетесь со мной спорить?

– Нет, но…

– Выполняйте задание! Быстро!

Мерги повернули коней и ускакали в ночную тьму,

– Умно! – восхитился Бэйрек. Силк пожал плечами и отвечал:

– Элементарно. Люди благодарны за совет, когда не знают, что делать. Итак, едем дальше.

Их ждали и другие встречи с врагами в эту долгую холодную и безлунную ночь От разъездов мергов невозможно было скрыться, но всякий раз Силк находил выход, и ночь прошла относительно спокойно.

К утру он принялся ронять на песок различные предметы.

– Пожалуй, переусердствовал, – сказал он, критически глядя на старый башмак, оставленный в разрыхленном копытами лошадей песке.

– Что ты там бормочешь? – спросил Бэйрек.

– Наш след, – ответил Силк. – Не забывай, они должны следовать за нами и знать, что мы направляемся в сторону Толнедры.

– Ну и что?

– Я просто хотел сказать, что топорно сработал.

– Не забивай голову ерундой.

– Все дело в стиле, мой дорогой Бэйрек, – важно заметил Силк. – Неряшливость иногда входит в привычку.

Едва забрезжил рассвет, они укрылись среди скопления крупных камней, разбросанных по равнине. Дерник, Бэйрек и Мендореллен натянули тент над узким оврагом на западной стороне, присыпав его для маскировки песком.

– Огонь, пожалуй, не стоит разводить, – сказал Полгаре Дерник, когда они заводили в укрытие лошадей, – а то нас выдаст дым.

Она кивнула головой и с сожалением добавила:

– Хочется чего-нибудь горячего, но ничего не поделаешь, придется подождать.

После завтрака, состоявшего из хлеба с сыром, они принялись укладываться, надеясь за день отоспаться, чтобы ночью снова отправиться в путь.

– Ванна определенно не помешала бы, – недовольно заметил Силк, вытряхивая из волос песок.

Маленький мальчик взглянул на него, слегка нахмурившись. Затем подошел и привычно спросил:

– Миссия?

Силк убрал руки за спину и покачал головой.

– Ему что, известно только одно слово? – обратился он к Полгаре.

– Похоже.

– Я не совсем улавливаю, что он хочет, – откровенно признался Силк. – Чего добивается?

– Вероятно, ему вдолбили в голову, что его Миссия – взять Око, – предположила она. – Зидар, должно быть, изо дня в день твердил это слою, когда он был еще малышом, вот оно и врезалось ему в память

– Порой это меня раздражает, – сказал Силк, продолжая держать руки за спиной. – Иногда это совсем некстати.

– Очевидно, он мыслит не так, как мы. Перед ним была поставлена одна-единственная цель – передать камень. Все равно кому. – Она нахмурилась, что-то обдумывая. – Дерник, почему бы тебе не сделать чехол, в котором он носил бы Око. Этот мешочек можно повесить ему на пояс. И тогда, не держа камень все время в руке, он меньше будет о нем думать

– Хорошо, госпожа Пол, – согласился Дерник. – Мне самому следовало бы догадаться. – Он направился к груде тюков, вытащил из одного старый, прожженный в нескольких местах кожаный фартук и принялся за работу. Смастерив мешочек из большого куска, он позвал мальчика. – Иди-ка сюда.

Маленький мальчик так увлекся изучением чахлого кустика, росшего на краю оврага, что не слышал кузнеца.

– Эй, Миссия! – громко окрикнул его Дерник. Мальчик обернулся и, радостно улыбнувшись, побежал к Дернику.

– Почему ты назвал его так? – полюбопытствовал Силк.

– Кажется, это слою ему нравится, и он откликается на него. Можно его так звать, пока не подберем что-нибудь более подходящее.

– Миссия? – привычно предложил ребенок, протягивая камень Дернику.

Кузнец широко улыбнулся, наклонился и раскрыл мешочек.

– Положи туда, Миссия, – ласково сказал он. – Мы завяжем его крепко-крепко, чтобы он больше не развязывался.

Мальчик охотно сунул камень в кожаный мешочек.

– Миссия, – с серьезным видом заявил он.

– Я тоже так думаю, – не стал возражать ему Дерник. Он затянул завязки и привязал мешочек к куску веревки, которой был подпоясан мальчик. – Ну вот, порядок, Миссия. Теперь не выпадет.

Миссия внимательно осмотрел мешочек, потянул узел два-три раза, как бы пробуя его на прочность, а затем счастливо засмеялся, обнял Дерника за шею и поцеловал в щеку.

– Он хороший, – засмущался кузнец.

– У него совершенно чистая душа, – прибавила тетя Пол, склоняясь над спящим Белгаратом. – Он не различает добро и зло, поэтому все в мире для него хорошие.

– Интересно смотреть на мир такими вот глазами, – задумчиво произнесла Таиба, гладя улыбающегося ребенка. – Ни огорчения, ни страха, ни боли – одна лишь любовь ко всему, что видишь, так как веришь, что все кругом хорошо.

Релг, услыхав это, сердито взглянул на них. Беспокойное выражение, которое блуждало на его лице с момента освобождения рабыни, уступило место новому – исступлению, которое и прежде его не оставляло.

– Чудовищно! – задыхаясь, произнес он. Таиба резко обернулась, пылая негодованием.

– Что может быть чудовищного в счастье? – почти закричала она, обнимая мальчика одной рукой.

– Мы здесь не для того, чтобы быть счастливыми, – ответил фанатик, избегая смотреть ей прямо в глаза.

– А для чего?

– Служить нашему богу и избегать греха. – Он продолжал смотреть в сторону, но голос уже звучал не так уверенно.

– Ну и что? У меня нет никакого бога! – взорвалась Таиба. – Да и у этого ребенка, наверное, тоже. Стало быть, если тебе все равно, то мы постараемся быть счастливыми… Ну а если при этом немного согрешим, что из того?

– У тебя нет стыда! – выдохнул он.

– Я такая, какая есть! И не собираюсь извиняться. Больше мне нечего сказать.

– Мальчик, – набросился Релг на ребенка, – немедленно отойди от нее.

Таиба с перекошенным лицом выпрямилась и вызывающе спросила:

– Что это ты задумал?

– Я борюсь с грехом везде, где его зрю!

– Грех, грех, грех! Это все, о чем ты думаешь?

– Он – моя постоянная забота. Я восстаю против него повсюду.

Она рассмеялась.

– Как скучно. Неужели ты не можешь придумать для себя занятие поинтереснее? О, я забыла… Ты еще молишься, не правда ли? Все эти вопли и завывания к богу о том, насколько ты порочен. Мне кажется, что твой Ал ужасно от тебя устал. Ты так не думаешь?

Охваченный яростью, Релг погрозил кулаком.

– Никогда не смей упоминать имя Ала!

– Ты ударишь меня, если я это сделаю? Меня били всю жизнь. Давай, Релг. Почему бы тебе не ударить меня? – Она подставила свое грязное лицо.

Рука Релга беспомощно опустилась вниз.

Почувствовав свое превосходство, Таиба поднесла руки к вырезу серого грубого платья, которое дала ей Полгара.

– Я могу помешать тебе, Релг, – угрожающим тоном произнесла она, принимаясь расстегивать платье. – Следи за мной. Впрочем, ты и так не спускаешь с меня глаз… я заметила, как жадно ты на меня смотришь Ты вправе называть меня разными нехорошими словами и говорить, что я порочна, но следи за мной. Смотри лучше и не пытайся опустить свои глаза. – Она расстегнула почти все пуговицы. – Если ты без греха, мое тело не должно тебя волновать.

Глаза Релга полезли на лоб.

– Мое тело не волнует меня, – продолжала Таиба, – но оно не дает покоя тебе. Признайся, что это так. Кто же из нас двоих порочен? Ты или я? Я могу утопить тебя в грехе в любое время, если захочу. Для этого мне требуется только вот что. – И с этими словами она распахнула платье.

Релг быстро отвернулся, хватая ртом воздух.

– Тебе не хочется взглянуть, Релг? – с насмешкой бросила она фанатику.

– У тебя имеется грозное оружие, Таиба, – поздравил её Силк.

– Это единственное, что у меня было в клетках рабов, и я научилась им пользоваться при случае. – Она тщательно застегнула платье на пуговицы и снова как ни в чем не бывало повернулась к Миссии.