Двенадцать семейств, наследники которых владели особой магией. Вернее сказать — одиннадцать, ведь Рэндон лишился способностей несколько лет назад. Элизабет была рада узнать, что он не сожалел о своей потере, считая магию слишком опасным оружием, чтобы доверять его людям. Если у них не находилось преемников, маги Старшей крови могли вложить свой дар в амулеты. По спине у Элизабет пробежал холодок, когда она вспомнила тот ужасный браслет леди Каслри, едва не отправивший на дно целый корабль. В том же путешествии ей «посчастливилось» увидеть еще один амулет — рубиновую галстучную булавку лорда Шандера, позволявшую ее обладателю слегка изменять внешность и наводить морок на окружающих. Как это затруднило им с Алексом прошлое расследование!

Интересно, где эта булавка теперь.

Когда коляска уже катила по широкой Квинс-лейн, Элизабет вдруг замерла от вспыхнувшей догадки: ведь Алекс — наверняка не единственный из тех, кто считал, что магия дает верховным лордам слишком много власти. Может быть, убийцу Берта Алертона следует искать среди таких недовольных?

Пока Элизабет готовилась к встрече со строгой руководительницей Блэкторн-колледжа, Алекс Рэндон старательно и вдумчиво занимался праздношатанием. В такую погоду прогулка приносила мало удовольствия. Он посетил книжный магазин, прошелся по унылой, затянутой туманом Брод-стрит и надолго застрял в антикварной лавке. Встав лицом к окну, Рэндон завел с хозяином бесконечный разговор о достоинствах и недостатках двух вычурных медных подсвечников, выставленных в витрине. Терпение его было вознаграждено: спустя некоторое время за окном мелькнул вчерашний долговязый Тип-С-Газетой, а через минуту мимо прошествовало Черное Пальто.

Подсвечники, конечно, пришлось купить. Рэндон выписал чек и дал хозяину адрес дома на Мэнсфилд-роуд, куда следовало доставить покупку. Покидая лавку, он улыбался, представив себе изумление Элизабет при виде такого сюрприза.

Оказавшись на улице, Алекс с нарочитой беспечностью прогулялся по бульвару, нацепив на лицо подобающее ностальгическое выражение, потом забрел в старую чайную и испарился. Вместо него из задней двери выскользнул невзрачный костлявый человек в поношенном коричневом костюме — ни дать ни взять нищий клерк, рыщущий по городу в поисках работы. Он купил газету у горластого разносчика и приготовился ждать.

Как он и предполагал, потеряв объект слежки, Тип-С-Газетой и Черное Пальто заметались и вскоре встретились для короткого совещания. После чего первый из них направился в сторону центра, а второй — в северо-восточную часть города. Рэндон, неузнанный, тихо двинулся следом.

Он был почти уверен, что в этом деле замешан кто-то из верховных лордов. Вот только кто? Крейтон? Янгер? Почему Уэсли увез сына из Хэмфорда? Почуял опасность или хотел освободить себе пространство для маневра? Двое соглядатаев были мелкими сошками, но они могли привести к более крупным фигурам. К тем, кто отдает им приказы.

Рэндон надеялся, что он не ошибся, проследовав за господином в черном пальто, который тем временем направлялся в самые трущобы. Река Блисс делила Хэмфорд на две части: университетский город к западу от Мадлен-Бридж, и промышленный район, расположенный к востоку. Широкие бульвары вскоре сменились узкими грязными улочками. Дома здесь тесно жались друг к другу и подслеповато щурились. Хотя уже сгущались сумерки, редко в каком окне мелькал огонек свечи: для здешних обитателей свечи были слишком дороги, чтобы жечь их почем зря. Уличный шум накатывал волнами: грохот телег и повозок по деревянным мостовым, окрики возниц, зычные голоса торговцев. Рэндона обступили запахи дешевой уличной еды, грязи и кухонного чада. Он с иронией подумал, что отвык от полевой работы, разнежился, понимаешь, в мягких креслах столичных особняков! В бестолковый уличный гомон тонкой золотой нитью вплелся голосок скрипки — должно быть, за углом находилось какое-нибудь кафе. Рэндон старался не привлекать к себе внимания и в то же время не потерять мелькавшее впереди черное пальто из виду. На секунду он отвлекся — и чуть не споткнулся о старика, который уселся с облезлым аккордеоном прямо на дороге. Перед нищим стояла пустая плошка, одну ногу ему заменяла деревяшка, согнутая под странным углом. Старик насмешливо ощерился, протягивая миску для подаяния. В другое время Алекс обязательно дал бы ему что-нибудь, но у него не было с собой меди, а сорить в этих местах серебром точно не следовало. Обозленный старикашка плюнул ему вслед и что-то прошипел.

Господин в черном пальто, нервно оглянувшись, вдруг шмыгнул в переулок. Рэндон, побоявшись его упустить, прибавил шагу. Он оказался будто в ущелье, стиснутом задними стенами домов. Здесь было темно, как в могиле, ни огонька. Под ногами что-то хлюпало. Алекс не услышал, а скорее инстинктивно почувствовал рядом чужое дыхание и резко ударил. Кулак его угодил во что-то мягкое, окружающая темнота вдруг разразилась сдавленными проклятьями, пыхтением, хлюпающими шагами. Нападавших было трое. Алекс развернулся, как взведенная пружина. Что-то метнулось слева от него, обожгло бок, а спустя миг его затылок взорвался резкой болью.

— Рада вас снова видеть, — улыбнулась леди Сазерленд, грациозным жестом указывая гостье на стул и усаживаясь напротив. Ее платье, заметила Элизабет, было достаточно строгим, чтобы надеть поверх него ректорскую мантию, и в то же время очень изысканным — серебристый шелк, отделанный ярдами черных кружев.

Элизабет не знала, с чего начать деликатный разговор, и от растерянности машинально отмечала подробности окружавшей их обстановки. Кабинету мисс Дианы была свойственна та же царственная элегантность, что и его хозяйке: округлые кресла с гнутыми ножками, дымчатые шелковые портьеры, секретер розового дерева с бронзовыми накладками…

Ничего толкового не придумав, Элизабет просто раскрыла саквояж и достала шкатулку:

— Эта вещь принадлежит Мэри Диккенсон. Да, красивая шкатулка, согласна. Но то, что мы нашли внутри — отвратительно.

Она показала записки, отметив, что руки мисс Дианы на секунду нервно сжались. Но ректор быстро овладела собой. Выпрямилась, невозмутимо переплела пальцы.

— Бедная девочка. Не представляю, кто мог прислать ей такое. Если бы она показала их мне… или хотя бы своему тьютору… Вы полагаете, что ее нынешняя болезнь связана с этими записками?

— Я знаю, — тихо сказала Элизабет, — что дамы из профессорской тоже получали подобные письма. Если вы доверитесь мне, возможно, я смогу найти их автора.

Диана встала, напористо шурша шелками, и взволнованно прошлась по комнате:

— Доверившись вам, мне придется довериться и лорду Рэндону, не так ли? — в ее голосе прорезались вкрадчивые кошачьи нотки. — Он приходил сюда несколько дней назад. Опасный человек, хотя, безусловно, производит сильное впечатление. Интересно, вас он тоже сразу очаровал? — ректор заговорщицки улыбнулась собеседнице блестящими глазами.

Элизабет разулыбалась в ответ и чуть не погрузилась в дорогие ее сердцу илсберийские воспоминания, но вовремя сообразила, что ее просто уводят от темы. Она вся подобралась:

— Поймите, если сочинительница уже добралась до студенток, вы не можете просто сидеть и ждать, пока ситуация разрешится сама собой! Молодые девушки еще не столь… закаленные, как ваши старшие дамы. Посмотрите, что сталось с мисс Диккенсон! — выпалила она и осеклась.

В комнате повисла такая тишина, что был слышен отдаленный стук дождинок по стеклам. Диана вздохнула, нерешительным жестом поправив золотистую корону волос на голове. Еще в прошлый раз Элизабет заметила, что ректор всегда так делала, когда нервничала. Словно эта «корона» добавляла ей уверенности. Лицо женщины в мягком свете газовых рожков вдруг постарело и осунулось, скорбные линии пролегли от крыльев тонкого носа к уголкам губ. Потом ректор подняла голову, и Элизабет с облегчением убедилась, что это была просто игра теней.

Будто страшась передумать, Диана достала ключ и быстро отперла ящик секретера. Извлекла оттуда пухлый конверт.