— В конце концов, Аларик вывел нас из пещеры — и вот мы здесь, — закончил Кайтон.

— Правда, я не ожидал встретить на выходе толпу сьергов, которые таращились на меня, как на покойника, — усмехнулся кьяри.

Вал невольно рассмеялся:

— Значит, они ждали Ларса, а появился ты? Теперь понятно, отчего Ларс при виде тебя ярится так, словно ему бешеного кота в порты зашили! По обычаям сьергов, кто первым выйдет из пещеры в день посвящения, тот и достоин быть военным вождем! Будь осторожен. Ты перешел ему дорогу, и он тебе этого не простит!

Лицо Аларика приобрело странное выражение:

— Но это же случайность!

— А Ларсу без разницы. Такой уж у него характер! Ларс всегда и во всем должен быть первым — в этом смысл его жизни. Иначе он просто взорвется.

— Я пока не понял, гости мы здесь или пленники, — выразил Кайтон общее беспокойство. — Вроде бы никто нас особенно не охраняет…

— Здесь это не обязательно, — вмешался Винсэ. — Вы не знали, что Хемминг со своими людьми позавчера пытался бежать? А волчий вой ночью никто не слышал?

Они переглянулись. Эринна и Аларик покачали головой.

— Спали все, как убитые, — за всех ответил Кайтон. — После пещеры-то!

— Вчера утром охотники сьергов нашли Хемминга в лесу. Вернее, то, что осталось от его отряда. Говорят, следы волчьего пиршества растянулись на добрую сотню шагов. Нас сьерги сразу предупредили: сделаешь хоть шаг за городище — станешь добычей Ланьвар и ее волков-людоедов. Там, за стенами Форлатта, ее охотничьи угодья.

Все примолкли. Судя по взглядам, брошенным украдкой, кое-кто действительно вынашивал планы побега, которые теперь следовало в корне пересмотреть.

— Знаете, а меня королева тоже отправила вам на помощь, — застенчиво улыбнулся Ивейн. — Жаль, она не знала, что эрл Руот — из числа сторонников Болдра. Когда она получила ту картину…

— Ага! — обрадовался Винсэ. — Я знал! Я не сомневался, что она догадается!

Кайтон бросил на него не слишком приветливый взгляд. Да уж, если бы не затея Винсэ с картиной, его брат сидел бы сейчас в безопасности в Айстаде! Хотя Ивейн тоже хорош! Мало его в детстве пороли!

Вал уже приготовился спасать своего Мастера от рыцарского гнева, но вдруг за порогом послышался шум, и в шатер влетел щуплый человечек с приятным умным лицом и большими плутовскими глазами. Одной рукой он придерживал раненое плечо. Всполошенно оглядев собравшихся, он заметил Эринну, радостно вспыхнул и бросился к очагу:

— Миледи! Умоляю, спасите меня от этой ведьмы!

— Тсс! Дикон, прояви уважение к нашим хозяевам! — одернула его девушка.

— Пока нас не скормили каким-нибудь идолам, — вполголоса добавил Кайтон.

— Но она хотела сунуть мне в постель змею!

— Мне это не повредило, — вмешался Вал, уже знакомый с методами лечения сьергских шаманов. — Змеи Ульвы — потомки великого Янгара, они могут зашептать и вытянуть твою болезнь.

— Лучше уж помереть от раны, чем от яда! — возмутился Дикон, но тут же умолк и спрятался за Эринну, когда «ведьма» собственной персоной появилась на пороге. На лице Ульвы отразилось некоторое сомнение и недовольство. Возможно, ее удивило, что ее небольшой шатер стал пристанищем для такого количества чужаков. Шепнув что-то одному из сопровождавших ее сьергов, шаманка внимательно обвела всех глазами.

— Нам приготовили отдельное жилище в городе, — перевел ее слова беловолосый гигант, которого звали Бьорн. Вал не помнил, чтобы они встречались в Айстаде. — Охрана проводит нас туда.

Все принялись поспешно собираться. Эринна осторожно перелила готовое зелье во флягу. Винсэ засуетился, собирая по углам детали своего «воздушного винта» и восковые таблички с чертежами. Друг за другом они двинулись к выходу, но когда Аларик взялся за полог шатра, сморщенная старушечья рука вдруг преградила ему путь:

— Прошу тебя, останься, — сказала Ульва. — Мы хотим с тобой поговорить.

Над очагом еще витал запах лечебных трав, который с некоторых пор всегда напоминал Аларику об Эринне. Это было как теплый дружеский привет в чужом доме, со стен которого на него испытующе смотрели незнакомые божества — странные и дикие. Горбатая рысь с двумя хвостами, рыба с львиными лапами, изогнутые когти, круглые глаза, страшноватые морды… Аларик поспешно отвернулся к очагу. Старуха, похожая на меховой куль, подбросила в огонь сухих веток, подсыпала щепоть какого-то зелья, отчего из очага повалил цветной дым. С непривычки у него запершило в горле, глаза заслезились.

— Значит, вот ты какой — чужой шаман, рожденный бесплодной пустыней, где земля суха и горяча, как жаровня… Зачем ты пришел в священный город?

Ульва обошла вокруг, не сводя с него острых, пристальных глаз. В полутьме шатра они светились, как у кошки. Подол ее теплого одеяния, обшитый бахромой и меховыми хвостиками, подметал пол. Под взглядом старухи Аларик чувствовал себя так, будто с него слой за слоем снимали сначала одежду, а потом и кожу. Не самое приятное ощущение.

— Это получилось случайно.

Он очень постарался, чтобы его голос не дрогнул.

— Ты думаешь, можно «случайно» выйти из чрева Гальхе? — в голосе старухи явственно послышался смешок. — О, нет. Духи привели тебя. Хм. Значит, ты всерьез готов отказаться от силы? Готов изменить свою жизнь, даже свою суть… ради любви? — теперь насмешка слышалась еще отчетливей.

— Ради любви, пожалуй, нет, — ответил Аларик, незаметно отстранившись. От старухи остро пахло лесным зверем. — Но ради другого человека — да.

— Не жаль будет расстаться с ними? — спросила шаманка, глядя ему за спину, словно могла разглядеть его крылья. — Вижу, что нет. И правильно, не жалей! Будут у тебя другие, свои, не дареные! Если, конечно, доживешь.

Обнадежив его этим заявлением, она отвернулась к огню. Казалось, они мирно беседовали: старуха что-то монотонно бормотала, языки пламени ластились к ее ладоням. Дым от очага обволакивал, туманил голову. Аларик вдруг почувствовал себя необычайно легким и каким-то пустым.

— Так легко быть слугой, — донеслось до него издалека, — и так сложно — свободным. Один видит в тебе друга — и ты становишься другом. Она смотрит на тебя, как на героя — и ты становишься героем. Не будь отражением, мальчик! Тебе придется научиться собирать себя заново. Придется научиться быть. Ладно, иди.

Аларик, вздрогнув, очнулся. Что, правда? Его отпускают? Ульва утомленно махнула рукой, мол, иди-иди. Поспешно выбравшись из душного шатра на свободу, он хватнул полной грудью свежего воздуха, сам не веря своему счастью. В лагере, как всегда, кипела жизнь. День был прозрачен и чист: слепила синева, на склонах Гальхе серебрился зачарованный лес. Ноги сами понесли Аларика подальше от жилища шаманки. Светлые боги, и эту женщину все племя чтит за мудрость? Старуха показалась ему совершенно безумной.

Нужно было найти и успокоить друзей, но у него оставалось еще одно дело. Он достал и взвесил на ладони тяжелый ключ, который передал ему Руот после похорон Болдра:

— Ты же сам чародей, — тихо проговорил рыцарь, — значит, лучше сумеешь за ним присмотреть. — И ушел, только плащ стелился за его тяжелыми шагами.

Ключ был от подвала, в котором держали Эштона, бывшего королевского мага. Аларик слышал, как Руот заявил всем, что Эштон своими чарами помутил разум айстадского принца. Хотя лично он полагал, что эти двое безумцев, одержимых властью, просто нашли друг друга. Понятно, что Руот хотел сбросить с себя лишнюю обузу. «Вот ваш альтийский колдун, делайте с ним, что хотите».

По совести, ключ следовало передать Эринне. Но вдруг она решит немедленно казнить мага-изменника? Или отвезти его в цепях в Альтарен? Проблема в том, что никто, кроме Эштона, не мог помочь Аларику обрести новую жизнь.

«Я отдам ей ключ, — подумал он, оправдываясь перед собой. — Только позже. Сначала я сам с ним поговорю».

Глава 31

Эринна давно приметила, что там, где мелькала русоволосая голова Ивейна, вскоре обязательно появлялось озабоченное личико Астрид. Нельзя было не заметить, как трогательно девушка заботилась об Ивейне, как деликатно пыталась оградить его от подначек Руотовых рыцарей. Но стоило этим двоим оказаться рядом — и в воздухе тут же собиралась гроза. Они то перебрасывались ядовитыми замечаниями, то подчеркнуто игнорировали друг друга.