II
Пятикнижие, в том виде, как оно дошло до нас, представляет собой, о чем уже говорилось выше, цельный литературный комплекс, связанный единством повествовательного сюжета и идейного содержания. Отсюда вытекает требование изучать Пятикнижие именно как литературное целое. Прежде всего это относится к проблеме датировки.
Строго говоря, датирующими факторами Пятикнижия являются следующие. Упоминание верблюдов как домашних животных, в том числе и предназначенных для верховой езды (см., например, Быт. 12:16; 24:10-11), дает основание датировать повествование временем не раньше XIV-XIII вв. до н. э., когда имело место их одомашнивание. Географическое название «Арамейское Двуречье» (Быт. 24:10-11) могло возникнуть только после появления в Северной Месопотамии арамеев, т. е. не раньше последних веков II тысячелетия до н. э. Упоминание «горы Арарат», т. е. Урарту (Быт. 8:4), ставит хронологический предел, раньше которого Пятикнижие едва ли могло появиться: первая половина XIII в. до н. э., когда Урарту (Уруатри) впервые упоминается в ассирийских исторических текстах. Рассказ о том, что Авраам жил в стране филистимлян (Быт. 21:34), и упоминание царя филистимлян Авимелеха (Быт. 26:1,8) ведут ко времени после XIII в. до н. э., т. е. после того, как филистимляне среди «народов моря» появились на Ближнем Востоке и осели на юго-западном побережье Палестины (первоначально Палестина — это «страна филистимлян» на морском берегу). Заметим, кстати, здесь и явные анахронизмы: правители филистимлян назывались сéрен (слово, этимологически соответствующее греч.- τύρυυος «тираны»), а не царями; последний титул появляется только в первой половине 1 тысячелетия до н. э. Имя Авимелех — семитское и могло быть дано повествователем либо проникнуть к филистимлянам, не являвшимся семитами, в результате семитского влияния, т. е. значительно позже того времени, когда филистимляне осели в Палестине. Границы Обетованной земли (Быт. 15:18) соответствуют владениям царя Соломона (Х в. до н. э.). То обстоятельство, что Моисей назван царем Израиля (Втор. 33:5), ведет к ситуации, когда в иудейско-израильском обществе существовала царская власть, т. е., вероятнее всего, к первой половине 1 тысячелетия до н. э. Наконец, включение в Пятикнижие законов и моральных увещаний дает основание датировать интересующий нас памятник временем существования государства в иудейско-израильском обществе, т. е. первой половиной 1 тысячелетия до н. э. Это тем более вероятно, что законы Пятикнижия регулируют отношения, сложившиеся в оседлом земледельческом обществе, причем, как увидим далее, Законодатель считает нужным регулировать права и возможности царя, с тем чтобы не повторилась ситуация, существовавшая в царствование Соломона. В послепленный период эти и многие другие законы Пятикнижия утратили свою актуальность.
Важным датирующим фактором является то, что Пятикнижие было и остается до наших дней священным писанием самаритянской общины.
Самаритяне сложились как этническая общность на территории древнего Израильского царства после того, как оно было разрушено ассирийцами в 722 г. до н. э., а его население было уведено в Северную Месопотамию и растворилось там среди местного населения. На освободившиеся земли ассирийские завоеватели переселили жителей ряда областей, находившихся под их властью, в том числе выходцев из Месопотамии, арамеев и арабов (см. II Цар. 17:24; FI. Ios. Ant. 10, 184). Эти переселенцы, смешавшиеся с остатками израильского и ханаанейского населения, восприняли культурно-религиозные традиции Израиля, связанные с Яхве, и активно их поддерживали; впрочем, в религиозной жизни самаритян в конце VIII-VII вв. почитание Яхве как местного бога Палестины уживалось с их традиционными «языческими» культами (см. II Цар. 17:25-41 ). Очевидно, в этот период Пятикнижие — манифест воинствующего монотеизма — не могло быть священным писанием самаритян. Столь же мало вероятно, что Пятикнижие было воспринято самаритянами в послепленный период. Создание в конце VI в. до н. э. иудейской гражданско-храмовой общины с центром в Иерусалиме и восстановление Иерусалимского храма Яхве осуществлялись в ситуации резкой конфронтации с остальным населением Палестины, прежде всего с самаритянами. Вражда иудеев с самаритянами заполняет собой всю вторую половину 1 тысячелетия до н. э. В этот период Пятикнижие использовалось для обоснования отделения общины от всех неиудеев; в такой обстановке трудно ожидать, чтобы Пятикнижие было воспринято самаритянами как священное писание. Единственная реальная возможность, когда самаритяне могли воспринять Пятикнижие, локализуется в допленном периоде; кажется наиболее вероятным, что это событие впрямую связано с религиозной реформой царя Иосии, который, пользуясь ослаблением Ассирийской державы, распространил свою власть и проводившуюся им реформу на Северную Палестину, где жили самаритяне. Соответственно можно предположить, что книгой, которая в 621 г. до н. э. была «найдена» во время ремонта Иерусалимского храма, было Пятикнижие в том виде, как оно дошло до наших дней.
Все изложенное не исключает того, что Пятикнижие является внутренне сложным литературным памятником и что его создатель пользовался многообразными источниками, так или иначе воспроизводившими письменную и устную жреческую и племенную традиции. Впрочем, та и другая в значительной степени, если не полностью, совпадали.
Среди такого рода источников была, несомненно, «Книга войн Яхве», на которую составитель Пятикнижия прямо ссылается (Чис. 21:14-15), говоря, в частности, о войнах израильтян с кенаанитянами. Возможно, источником Пятикнижия была и «Книга Доблестного», содержавшая поэтические произведения, посвященные различным событиям израильской истории (Нав. 10:12-13; Сам. 1:18-27). Есть основания полагать, что поэтические отрывки из Пятикнижия — песнь Ламеха о кровной мести (Быт. 4:23-24), трудовая песня при постройке колодца (Чис. 21:17-18), благословение Иакова (Быт. 49) с поэтической характеристикой племен Израильского племенного союза, песнь о переходе через Тростниковое море (Исх. 15:1-8), благословение Моисея (Втор. 33), песнь Моисея (Втор. 32) — восходят к этому источнику. Анализ преданий о Билеаме (Чис. 22-24) показывает, что составитель Пятикнижия пользовался и книгами «языческих» пророков, вводя последних в апологетических целях в ткань своего повествования.
Важным источником Пятикнижия были исторические повествования — «родословия», складывавшиеся на базе родо-племенных генеалогий и содержавшие историю предков, начиная от сотворения мира и первых людей. Кроме того, в тексте Пятикнижия использованы жреческие космогонические и исторические конструкции.
В целом Пятикнижие аккумулировало в себе многовековую традицию народной словесности, которая, однако, была обработана составителем тенденциозно — с целью утверждения монотеизма Яхве. В связи с этим из повествования были удалены «языческие» мифы, сохранившиеся в намеках или поэтических изложениях за пределами Пятикнижия. Их место занял псевдоисторический миф об обретении Учения.
III
Религиозно-политическая реформа иудейского царя Иосии (640-609 гг. до н. э.) завершала собой социальное и идейное развитие иудейско-израильского общества в первой половине 1 тысячелетия до н. э. Следует, впрочем, оговориться, что развитие Израильского царства было прервано его разгромом в 722 г. до н. э.; далее на протяжении более чем столетия оно продолжалось в Иудее, но и там оно было прервано разгромом Иудейского царства в 586 г. до н. э. вавилонянами.
В первой половине 1 тысячелетия до н. э. в иудейско-израильском обществе в целом уже был завершен переход от кочевого к оседлому образу жизни; в хозяйственной сфере господствующее положение занимало земледелие. Пахали примитивным плугом, в который впрягали упряжку из двух быков; выращивали пшеницу, ячмень, эммер; разводили огородные овощи; широко распространено было виноградарство и культура оливковых деревьев. Питались преимущественно молоком и молочными продуктами, хлебными лепешками, овощами и фруктами; важное место в рационе занимал мед. Мясо (говядина, баранина, козлятина) употреблялось в пищу крайне редко; как правило, при жертвоприношениях, когда поедались определенные доли жертвенного животного, во время сакральных трапез и пиршеств (например, при приеме знатного гостя). Значительное место в хозяйственной деятельности занимало скотоводство — разведение крупного и в особенности мелкого скота. Естественно, были развиты и разнообразные ремесла — изготовление керамических изделий, тканей, одежды, обуви и другие, вплоть до строительного дела и обработки металла.