– Они тоже изменились. Шепчущие.

Штерн тяжело присел и о чём-то задумался.

Неожиданно стена сзади нас содрогнулась… Я оглянулся: она стала другой – грубая кирпичная кладка, потрепанная ветрами и ливнями, несомненно, находилась снаружи здания, не имеющего ни окон, ни дверей.

– Сейчас рванёт! – Штерн потянул меня за руку, спасая от пыли и каменной крошки. Стена обвалилась за несколько секунд, открывая портал в черноту подвала.

Молодой Штерн, из прошлого, кинулся к дымящимся в клубах пыли развалинам. Док дёрнулся было за ним, но остановился, увидев сквозь пыльную завесу ностальгии, как наружу выбирается девушка. Её красота произвела ничуть не менее ошеломляющее действие, чем ударная волна, разом заставив улетучиться из головы все до единой мысли. И пока теперешний Штерн заново переживал давно забытое волнение, я заметил, как молодой учёный ловко подхватил металлический ящичек, прежде чем вместе с девушкой скрыться из виду за ближайшим углом другого здания…

Секунда, другая – полуразрушенная стена и все-все, что было связано с тем временем, растаяло на глазах, представив взамен другой эпизод из прошлого.

– …Как? – спросила девушка.

– Людвиг, – представился молодой Док.

– Людвиг, – мягко повторила она, – Очень приятно, Людвиг. Я Иегудит. Спасибо, что помог мне бежать. Знаешь… – сбивчивая речь выдавала ее волнение. – Мне многие писали письма. Парни. Я их даже не видела. Каждый хотел показать себя героем. Моим героем… Но, выходя на улицу, я не находила такого. Кругом обыкновенные девушки и такие же обыкновенные парни. И только сейчас я поняла, что, пока человек не совершит какой-то поступок, нельзя сказать, что он герой. Возможно, это элементарные вещи. Но как же много людей смотрят не на то, что на самом деле выдаёт героя…

Опустив глаза, она замолчала и через мгновение расцвела улыбкой:

– А ты – герой!

– Иегудит, – потрясенный ее голосом и кротким взглядом, Людвиг не сразу нашел, что сказать: – Пожалуй, в каждом человеке есть и герой, и трус…

Терпкий осадок кирпичной пыли и последнего слова растаял, как видение, возвращая нас в кабинет.

Герой же моего рассказа стоял как изваяние, так и не сделав шаг к ноутбуку, будто до сих пор слушал старый разговор.

УЙТИ В НИКУДА…

Снова мерно жужжат на потолке черные плиты; помигивая, светятся люминесцентные лампы, а за окном все та же непогода…

На мгновение раскинуло свои яркие перевернутые вниз головой ветви голое дерево молнии, и тут же следом прогремел гром, задрожали стекла.

– А что было дальше, можно спросить? – тихо задал я вопрос.

– Дальше? – вскинул брови Штерн, запуская в уме новые химические реакции мыслей, и словно в ответ на электрические импульсы нейронов, посланные по всем направлениям коры мозга, позади нас зародился шум.

Ветви дерева царапали и стучали в окно, оставляя на нем листья, мокрыми пятернями облепившие стекла. Дождь шумными потоками обрушивался на подоконник. Ночь баловалась, возбуждая грозой наше воображение. И на этой благодатной почве на фоне окна вдруг возник чёрный силуэт. Призрак рос, словно тень от неведомого источника света, хотя в комнате было, как и раньше, темно. Даже человек на гравюре погасил свой светящийся шар, чтобы подыграть ночи. Силуэт мерцал, будто частые молнии, и трещал, словно приёмник, поймавший волну наших фобий. Когда вспышки грозы перестали проходить сквозь незнакомца, мы поняли – он материален.

Человек стоял лицом к окну, будто рассматривая стихию, породившую его.

Когда он повернулся к нам, вместо лица была пустота.

Штерн насупился, и как знак пробуждения его памяти замигала лампа, выхватывая из мрака бесцветные глаза, тонкий нос с горбинкой, кривую линию бледных губ.

– Gute Nacht, herr Stern², – произнёс незнакомец.

– Да-а уж, действительно, ночь что надо, – с лёгкой иронией ответил Штерн.

– Кто это? – спросил я тихо.

– Карл Ростиг, – представился незнакомец, бесцеремонно усаживаясь в кресло как хозяин дома. – Про вас, Людвиг Штерн, сын от брака еврея и немки, я знаю если не всё, то многое…

Он чиркнул зажигалкой и закурил сигару.

– Знаю, что в детстве вы не отличались большим умом, – он ухмыльнулся, пустив в потолок струйку дыма. – Учились хуже некуда, —стряхнул пепел на ковёр. – Если разобраться, вы были просто тупы. Но вот какая штука! В то время, когда остальные дети где-то в возрасте совершеннолетия, достигнув определённого уровня в своём развитии, остановились на нем и со временем лишь самую малость набирались ума-разума – так, как это происходит с обычными людьми, то вы, напротив, продолжали развиваться, становясь все умнее и умнее. И это происходило в какой-то прогрессии… Всё это мы узнали после того, как с квартиры одного еврея – это был ваш отец, нам как-то доставили часть чертежей разрушающего резонатора – устройства, судя по вашему краткому описанию, создающего в объекте волновые колебания такой частоты, что они способны разрушить его… Мы стали искать вас… И вот – нашли. Вы сами помогли нам в поиске – обрушили стену дома у блокпоста… Необычное обрушение – без какого-либо грубого механического воздействия! Помогли бежать одной еврейке… На самом деле вы хотели устроить побег отцу, но промахнулись, не угадали, где он.

Ростиг театрально коснулся груди под пиджаком, как бы сочувствуя собеседнику, но наружу явилось вовсе не сострадание, а вполне реальный пистолет:

– Прошу вас, Людвиг Штерн, следовать за мной.

При этих словах оконный проём стал вытягиваться и сужаться. Исчезли молнии, ветви, скребущие стекло, и проступила прочная дубовая панель двери.

– Надо потянуть время, – прошептал Доктор Штерн, и я подумал, что он сошёл с ума, раз верит в иллюзии, но тут же вспомнил торчащее из пробитой насквозь плиты лезвие ножа, которое было от моего лица так близко.

Я не видел ничего, кроме пистолета.

Я даже не слышал бури на улице, умоляя, чтобы ветер оборвал линии электропередач и призрак, стоящий перед нами, лишился силы зет-поля и растаял, пропал…

Обрыва, увы, не последовало.

– Попробую подобраться сбоку, – тихо шепнул я Штерну, и это было ошибкой. Человек из его воображения не мог видеть меня до тех пор, пока Док не знал о моих манёврах.

– Стойте, где стоите! – Ростиг гаркнул раньше, чем я сделал первый шаг.

– Вы видите меня, значит, вы существуете… – сказал я первое, что пришло на ум.

– Это очевидно, – небрежно выпуская дым, подтвердил Ростиг. – И я могу продырявить вас.

– Дело в том, – мой голос растягивался, впадая в диссонанс с секундами, пульсирующими в висках, и мыслями, подталкивающими слова на кончик языка, – что вы сейчас не в том времени, в котором… как вам кажется, вы находитесь. Ваше время давно прошло, и ваша миссия – осторожно подбирая слова, продолжал я, – или задача – не знаю, что там у вас, – уже не актуальны. Вот, посмотрите. На столе стоит ноутбук… Это компьютер, о котором вы могли только читать в научно-фантастических рассказах.

Карл, не опуская пистолет, покосился на ноутбук, экран которого находился в ждущем режиме и потому не произвёл на него должного впечатления.

– Это резонатор?

– Нет, сэр, это компьютер. Пошевелите там… Да-да, вон тем приспособлением, к которому тянется провод из него.

– И что будет? – заинтересовался Карл.

– Я очень надеюсь, что при движении мышкой – так называется это устройство, экран заработает…

Карл с опаской толкнул мышку, и ноутбук, несколько раз моргнув зеленым, показал серое поле программы на мониторе.

– Удивительную штуку вы изобрели, Доктор Штерн, – он осторожно провел рукой перед экраном. – Я только не могу понять, откуда идёт проекция картинки? Где проектор?

– Эта вещь изобретена не мной, и проектора здесь нет.

– Стоп-стоп-стоп! Это какая-то нелепица… Вы фокусники!

– Нет, это не фокус.