— А ты вместе с ним, блудница, — за то, что не оправдала моих надежд, — повысил голос Люцифер и скрылся из виду.

В отчаянии Лила, совсем как простая смертная, принялась рвать на себе волосы:

— Полюбуйся, что ты натворил, Пэрри! Нам никогда уже не выбраться отсюда!

Гнев Пэрри как будто испарился. Конечно, для нее, обитательницы Ада, верность совершенно ничего не значит. Он вовсе не имел права вести себя как собственник. К тому же Лила никогда даже не заикалась о своих чувствах, она лишь с точностью расплачивалась с ним за работу. Выходит, она действительно проститутка? Что ж, дьяволица никогда и не претендовала на иное! Лила по-своему пыталась отсрочить вынесенный ему приговор, и ей это удалось. Он же оказался ослеплен своей ограниченностью…

— Я прошу прощения, Лила, — сказал Пэрри. — У тебя. Но не у него.

Стоявшие рядом женщины зааплодировали, а затем поспешно вернулись к своей работе.

— Поздно просить прощения! — отрезала Лила. И все же, казалось, она смягчилась, поскольку всегда ценила его вежливость. Похоже, дьяволицу нечасто жаловали. — Теперь мы будем торчать здесь вместе с этими неверными женами. Стражники быстро расставят нас по местам.

Пэрри был готов даже принять свою участь, если бы только Лила осталась рядом. Теперь он догадался, что Люцифер, конечно же, не подарит ему такую приятную возможность.

— Быть может, нам удастся сбежать…

— Дурачок, отсюда не убежишь. Только зря рассердишь тюремщиков. — Она на мгновение заглянула ему в глаза. — Хотя должна признаться, я недостойна твоей ревности.

Лила сказала это совсем как обычная женщина. Общая беда сейчас словно уравняла их.

— А по-моему, достойна, — отозвался он.

— Я, дьяволица? Ведь я не более чем игрушка в руках своего Хозяина. У меня нет души, нет совести, нет обязательств, кроме одного — исполнять его волю. Он пожелал совратить тебя — и я это делаю. Ты, конечно, мне ничего не должен — ведь каждый раз когда я тебя вознаграждаю, я в полной мере получаю плату.

Лила сказала чистую правду.

— И все же ты отлично знаешь свое дело, — заметил Пэрри.

— Еще бы! В противном случае мне бы его не поручили.

— Значит, ты вправе гордиться собой.

— Гордость — один из смертных грехов.

— И одна из самых высших добродетелей. — Впрочем, вряд ли следовало говорить об этом ей… — Почему ты старалась дать мне еще одну возможность встретиться с Люцифером?

— Потому, что твоя неудача означает и мою несостоятельность. Я хотела доказать, что мне все-таки удалось тебя совратить. Тогда я могла бы продолжить свою работу.

— А почему нельзя было просто бросить меня и получить другое задание?

— Ну, я…

— Ты лжешь.

— Я никогда не лгу!

— Тогда скажи, что я тебе совершенно безразличен. Что я — всего лишь работа.

Лила открыла было рот, но промолчала. Затем она рассмеялась:

— Теперь ты делаешь со мной то же самое — разлагаешь разговорами!

— Что ж, когда-то я был неплохим проповедником, — хмуро отозвался он.

Лила задумалась.

— Я дьяволица, и мне не присущи человеческие чувства. Я лишь изображаю их, чтобы обманывать смертных вроде тебя. Но мною неизменно руководит желание добиться своей цели — угодить Хозяину. Я вижу, что ты способен на Великое Зло, поэтому твое развращение увеличит власть моего Господина и он будет доволен. Боюсь, что, отбрасывая тебя, мой Хозяин ошибается. Поэтому я постаралась упросить его довести твое совращение до конца. Я отношусь к тебе так, как, возможно, ты отнесся бы к драгоценной жемчужине или уникальному средству для достижения цели. Было бы глупо принять это за какое-то чувство к тебе лично. На эмоции я просто не способна.

Пэрри согласно кивнул:

— Я прекрасно понимаю, что ты собой представляешь, Лила. Но я-то простой смертный, я — человек. Я ненавижу тебя за то, что ты сделала со мной и с призраком моей жены, но в то же время люблю тебя… Поэтому позволь мне тешить себя обманом, будто где-то далеко в тебе все же есть хотя бы искорка человеческого чувства.

— Это царство как раз и отличается обманом, — напомнила она. — Сюда идет тюремщик.

Им оказался огромный демон, который привычно взмахивал хлыстом, обжигая им бока женщин. Те пронзительно визжали, однако то, как при виде стражника они съеживались от страха, наталкивало на мысль, что наказание хлыстом для них еще не самое страшное. Одна женщина случайно оступилась и шагнула в яму, из которой тотчас же послышалось жуткое шипение. Выкарабкавшись оттуда с обожженными ступнями, несчастная завопила еще громче.

Пэрри знал, что все они — проклятые бесплотные души. Однако выглядели они совсем как обычные смертные и, наверное, чувствовали… Их наказывали за то, что они не смогли остаться верными семейному очагу. Взяв в возлюбленные дьяволицу, Пэрри сам стал таким же. Да, Люцифер жестокий, однако по-своему справедливый хозяин!

— В сторону, дерьмо! — заорал демон, намеренно обжигая ягодицы Пэрри хлыстом.

Чтобы не закричать от резкой боли, Пэрри пришлось прикусить язык.

— С какой стати здесь душа мужчины? У Люцифера довольно извращенный юмор!

Подняв хлыст для более внушительного удара, демон заметил Лилу.

— А ты-то чего здесь забыла? — удивился он.

— Мне не удалось в достаточной степени развратить этого смертного, — объяснила Лила. — Поэтому я и попала сюда вместе с ним.

— Хо-хо! Значит, теперь ты наконец-то снизойдешь и до меня. У меня целую вечность слюнки текут, когда я гляжу на твою задницу. А ну пойдем! — Он попытался грубо схватить ее.

— Прочь, пес! — выпалила Лила. — Я не для тебя!

Однако, поймав ее, демон уже тянулся к Лиле своим клыкастым ртом. Пэрри догадался, что здесь, в Аду, она не способна, как прежде, рассыпаться на мелкие частички — ведь из разряда фавориток она превратилась в узницу. Лила не могла увернуться от демона с такой же легкостью, как выскальзывала из рук любого смертного.

Не успев подумать, Пэрри выхватил у ближе всех стоявшей к нему женщины вилы и метнул их в демона.

Однако вилы свободно прошли сквозь него, и, увлеченный борьбой с Лилой, демон ничего даже не заметил. Его плоть оказалась неуязвима — чего нельзя было сказать о Лиле, которая яростно сопротивлялась. Впрочем, демон явно одерживал верх и в считанные секунды готов был добиться своего.

Пэрри отчаянно пытался что-нибудь придумать… С одной стороны, он понимал, что ведет себя ужасно глупо. Лила была дьяволицей и едва ли могла пострадать от того, что собирался сделать с ней демон. Человеческие оценки казались здесь совершенно неприемлемыми. С другой стороны, Пэрри считал, что Лила в какой-то степени принадлежит ему, и поэтому не мог спокойно наблюдать, как ее насилуют. Достаточно того, что ее использовал Люцифер… На этот раз все это безобразие еще и происходило прямо на глазах у Пэрри.

Однако действенного оружия против тюремщика у него не было. Он не мог даже до него дотронуться, не говоря уже о том, чтобы остановить.

Тогда Пэрри открыл рот и запел:

Ада созданье, мне внимай!

И на своих не нападай!

Подумай — вы все Люцифера слуги, И трудитесь ради единой заслуги.

Тюремщик остановился. Пэрри импровизировал так же, как в то время, когда ему пришлось защищать детей от одержимых злыми духами диких зверей. Теперь он пытался успокоить демона и заставить его подчиниться своей воле. Пэрри вкладывал в пение магию, настраивая демона не на вражду, а на понимание.

Помни, создание Ада, изменчив успех.

Жертва с обидчиком может легко поменяться местами.

Вдруг Люцифера внимание снова снискает она — Вспомнит тогда непременно, как ты поступил с ней жестоко.

Потрясенный, тюремщик не двигался с места. Пока Пэрри пел, Лила высвободилась из рук демона и, отодвинувшись от него, смотрела на Пэрри во все глаза.

Тогда Пэрри взял ее за руку и, продолжая петь, повел вон из камеры. По-прежнему глядя на него, Лила покорно шла следом. Они миновали женщин, которые, не обращая внимания на свои костры, как зачарованные, смотрели на Пэрри. Однако, пока он пел, затих даже огонь.