— Теперь я сильная, — кричит звездочка. — Теперь я… — подпрыгивает и еле заметной точкой возвращается на небосвод. Сперо оглядывается по сторонам. Он ждет, что вот-вот появится лягушонок, прыгнет на руки и скажет «ква-ква». Проходит час, другой… Ничего. Вокруг безмятежная ночь, и плачут упавшие звездочки.

Юноша не сдается. Он подходил к следующему солнышку и спрашивает:

— Что у тебя, плакса?

— Борода.

Сперо хмурится.

— Которая изучает тритонов? И что она пожелала?

— Нет, не та, — звездочка качает лучиками. — У той одни тритоны на уме.

— А, значит, которая любила рахат-лукам.

— Нет-нет, другая, королевская. Да-да, королевская, которая мечтает о костяной расчесочке.

— А, та борода!

Та борода, насколько помнит Сперо, однажды потеряла своего короля. Она очень грустила по этому поводу, но в конце концов заскучала, собрала войско и захватила пару соседних государств. Вот что значит «нечего было делать».

— Я постараюсь ей помочь.

И помогает. Сперо выполняет желания солнышек одно за другим, и каждое дарит Сперо свою усмешечку или ухмылочку, которые остаются у него в сердце мягкими огоньками. Когда бывает тяжело — заканчиваются деньги или злятся жители Пятихолмья, — эти огоньки помогают. Они греют и светятся в темноте людских душ, как маяк в бурю светит для кораблей, и холод, и мрак, и невзгоды обходят юношу стороной. Сперо ждет, мечтает, надеется, что лягушонок разглядит эти маячки, но, видно, свет еще тусклый, и никакого толку нет.

Так происходит, пока не остается последняя звездочка. Она маленькая и тихая (и очень скромная) и раньше никогда не звала Сперо. Юноша спрашивает у крохи:

— Скажи, какое желание загадали на тебя?

Малютка краснеет, понуро опускает лучики и шепчет:

— Его, ох-ох, нельзя выполнить, — краснеет еще больше и продолжает. — Одна девочка, Ранае, потеряла своего отца и пожелала, ох-ох, вернуть его.

— Потеряла? — повторяет Сперо. — Как правый носок?

— Нет, ох-ох, как ты потерял своего лягушонка.

— Я не терял его. Он заболел и упрыгал вслед за луной. Так все делают, когда становятся старыми и больными.

— Вот и отец этой девочки ушел за луной, — тихонько говорит звездочка. — Это желание, ох-ох, нельзя выполнить, поэтому я тебя и не просила, как остальные.

— Я все равно постараюсь.

Сперо отправляется в путь. Юноша начинает искать волшебников и ученых, чтобы спросить у них, как вернуть человека оттуда, откуда никто не возвращается. Конечно, Сперо отвечают одинаково:

— Никак. Людей, как и время, нельзя вернуть.

— Да, никак, это же не заварочный чайник.

— Совсем не заварочный чайник. Нет, юноша, человека нельзя вернуть.

Сперо не отчаивается. Он месяцами, годами обходит отшельников, кудесников, ведунов и колдунов, и, конечно, мошенников. Вновь и вновь, и наконец понимает, что все тщетно.

— Я пересек четыре континента, — говорит мужчина по имени Сперо звездочке, — я побывал у черных и белых колдунов, я пересек пустыни, где раньше люди не бывали никогда, но никто, никто во всем белом свете не смог сказать мне, как исполнить это желание.

— Ох-ох, — отвечает она и через некоторое время повторяет: — Ох-ох. Это ничего страшного. Ты хороший человек. Когда ты сам станешь звездочкой, я очень хочу, чтобы кто-нибудь так же старался исполнить твое желание, как ты мое.

Сперо вздыхает и уходит в зеркальный лес. Туда, где ветер звенит в кронах весноцветов, икают феи в кувшинках, а луна, эта тоненькая балерина, танцует на волнах озера. Сперо смотрит на отражение неба, подернутое рябью, тихое, и размышляет. Он ищет в своих мыслях ответ, ищет, пока нашему герою не кажется, что по воде прыгает его зеленый лягушонок и квакает, словно треснутая труба. Вдруг Сперо вскакивает и спешит обратно.

— Скажи, — спрашивает мужчина у крохи, — все становятся звездочками, когда уходят за луной?

— Нет, ох-ох, только хорошие люди становятся звездочками. Плохие становятся какочками.

Сперо чешет в затылке.

— А что, если отец той девочки теперь тоже среди звезд? Он был хорошим человеком?

— Да, ох-ох, очень. И он очень скучает по своей дочери. Вот, — указывает звездочка на точку в небе. — Видишь?

— Кажется, да, — Сперо напрягает зрение, но видит лишь белое пятно. — А он мог бы подарить дочери улыбочку?

— Нет, ох-ох. Он слишком стар и слаб. Но она есть у тебя в сердце, вот там… нет, чуть левее, еще левее, вот, да. Вот там у тебя его усмешечка, ты что, забыл?

— У меня есть она? — едва не кричит Сперо. — У меня есть усмешечка!

Он спешит к Ранае, которая давно потеряла своего отца и давно выросла, как и сам Сперо, и стала взрослой девушкой (насколько эти понятия могут быть совместимы).

— Послушай, — говорит ей Сперо, — я не могу вернуть твоего папу, потому что людей и время нельзя вернуть. Но у меня в сердце, вот здесь… нет, левее, да. Вот здесь его улыбка. Ты видишь?

— Да, — с удивлением соглашается Ранае, — это действительно его. И зубы торчат, и губа выпячена. Как странно.

— А вот там, на небе, где будто штука с веслом, он сам. Он теперь солнышко в другой вселенной, потому что был хорошим человеком.

Ранае и Сперо смотрят туда и видят, как за Пятихолмьем поднимается с земли огонек.

— Как странно, — повторяет девушка. — Мне показалось, я только что заметила звезду, которая не упала, а вернулась на небо. Звезды не должны себя так вести, правда?

— Ну, почему, они тоже раньше были людьми.

Небо все сильнее загорается веселыми огнями, и Сперо с удивлением замечает на платье Ранае рисунок — зеленого лягушонка.

Тут мы эту парочку и оставим (вы не расстроились?). Потому что к Сперо вернулся его лягушонок, потому что ква-ква и потому что каждую ночь звездочки растапливают небо и дарят людям маленькие улыбки.

Так:)

И вот так:)

И даже вот-вот так:)