— Сильнее, — взмолилась она тихо. — Глубже. Пожалуйста.

Дженнер не мог говорить, не мог сосредоточиться ни на чем, кроме самоконтроля. Когда она говорила таким томным голосом, таким сладким и грешным одновременно, это разрушило крепость его решимости. Он толкнул глубже, и Брия ахнула, чистое блаженство разлилось по ее мягким чертам лица. Она выгнула спину, прижимая пышные груди к его груди. Дженнер вытащил до головки член и снова нырнул внутрь, заставляя еще больше тех же звуков сорваться с губ своей пары. Она держала его в руках. Он мог наблюдать за ней часами. Он никогда по-настоящему не находил насыщения в чужом удовольствии. Но с Брией все было по-другому. Ее удовольствие было его, и собственные желания и потребности Дженнера ушли на второй план.

Он трахал ее медленно. Вытаскивал и вставлял с неизменной точностью, которая проверяла его решимость. Она становилась все более дикой, более бессмысленной с каждым толчком его бедер, ее голова билась о подушку, когда ногти впивались в его плоть. Его мышцы сокращались, подтягиваясь до такой степени, что дергались, но Дженнер продолжал неустанный темп. Он хотел, чтобы Брия почувствовала каждый дюйм, когда он скользил туда-сюда. Он хотел растянуть ее удовольствие, пока оргазм не взорвется в ней. Боги, он мог только представить, как красиво она будет выглядеть, когда, наконец, кончит. Произведение искусства, окрашенное оттенками безудержной страсти.

Одна из стройных ножек обвила бедро Дженнера. Ее голос стал хриплым от криков, и бедра дергались, когда она сжимала его. Ближе. Так близко, что внутренние стенки начали сжиматься вокруг члена, туго обхватывая Дженнера, подводя его к краю. Он отказывался кончать, пока не увидит, как она кончит. Ему нужно было увидеть ее лицо, когда она расслабится настолько, насколько ему нужно будет получить собственное освобождение.

Он смотрел на нее, ее темные брови резко сошлись над глазами.

— Следуй за мной, Брия, — произнес Дженнер. Его темп увеличился, и мурлыкающее одобрение завибрировало в горле Брии. — Давай, Виатон. Отпусти себя. Дай мне почувствовать, как ты сожмешь мой член.

Глаза Брии искрились серебром. Она обнажила клыки и выгнулась. Ее тело сжалось, а затем растаяло под ним, когда она кончила. Клыки Дженнера пульсировали в деснах, его потребность пить из нее, пока она кончала, подавляла. Он смотрел на красивое лицо, выражающее гамму эмоций, когда оргазм накрывал ее. Брия вонзила ногти ему в плечи и закричала, отдаваясь накатывающим волнам ощущений. Красивая. Боги… такая чертовски прекрасная, что вид ее был колом в сердце Дженнера.

Дженнер провел большим пальцем по ее щеке, так как его собственная потребность становилась лихорадочной. Он видел на лице своей пары чистое блаженство, но было еще и удовольствие. Когда последние сжатия киска начали ослабляться, Дженнер утопил клыки в ее горле. Брия выпустила отчаянный всхлип, и он вошел в нее глубоко и сильно, вызывая еще один оргазм. Мошонка Дженнера сжалась, когда волна интенсивных схваток охватила его, но он отказался отдаваться собственному освобождению, пока Брия не будет полностью насыщена. Кровь покрывала его язык, и он жадно глотал ее. Более пьянящего нектара он никогда не пробовал. Еще. Он хотел большего, не мог насытиться. Прошлое и настоящее смешались в сознании Дженнера, и он продолжал пить. Он не остановится, пока не наберется сил. Он не мог остановиться даже если бы захотел. Удовольствие накрывало его. Жажда крови держала его в своих объятиях. Чудовище.

— Дженнер. О, боги.

Звук ее голоса мгновенно разрушил чары. Он уже не был таким агрессивным мужчиной. И одна ошибка его прошлого не будет диктовать его будущему. Слова давно умершего вампира больше не влияли на него. Сердце Дженнера воспарило, когда чувство свободы открылось внутри него. Его душа была привязана к душе Брии. Связь была абсолютной. Ему больше ничего не нужно было, чтобы исцелиться. Пока она была его, никакого вреда ей не будет.

Брия схватила его за шею и впилась клыками, проколов кожу и уничтожив решимость Дженнера. Он кончил с таким рвением, что его клыки вышли из ее горла. Он запрокинул голову с рыком, когда его член пульсировал и пульсировал внутри нее с силой дикой летней бури. Интенсивное ощущение покалывающее яички, пробежало по всей длине члена до головки. Он толкнулся в Брие, его чувство самообладания исчезло. Он трахал ее с отчаянием, толчок за мощным толчком, пока совершенно не потерялся и не стал простой бескостной массой мышц, опирающейся на нее. Дженнер никогда не знал такого насыщения. Такого ощущения завершенности. Это потрясло его до гребаного нутра и заставило задыхаться и дрожать.

Брия закрыла проколы в горле и отстранилась. Кровь сочилась от укусов, которые он оставил на ней, красивые ленты малинового цвета на ее фарфоровой коже. Дженнер высунул язык, закрывая проколы, а затем стал слизывать кровь с ее плоти, не желая тратить ни капли. Она медленно, сладко вздохнула, и он отстранился, чтобы обнаружить ее улыбающиеся полные губы, закрытые глаза и мягкое выражение лица.

— Дженнер, — сказала она с удивлением. — Это было…

— Удивительно? — предложил он. Хотя «удивительно» было бледным словом для того, что он только что испытал.

Слово слетело с ее губ решительным дыханием:

— Нереально.

Узел эмоций сжался в его груди.

— Брия. — Он так много хотел ей сказать. Так много, но не было слов, чтобы передать все это. Но больше всего ему нужно было объяснить свои действия в «Ультра» прошлой ночью, чтобы она знала раз и навсегда, что была единственной женщиной его жизни.

Ее глаза распахнулись, сияя аметистовыми камнями. Она протянула руку и провела подушечкой большого пальца по его нижней губе.

— Сегодня первый день моего существования, — мечтательно произнесла она. — Ничто из того, что произошло до сегодняшнего вечера, не имеет для меня значения.

Способность Брии к прощению, доброте и пониманию казалась безграничной. Более бескорыстной женщины Дженнер никогда не знал. Такой контраст с его собственной целеустремленностью и эгоизмом. Он сделал неглубокий толчок бедрами, и она выпустила еще один блаженный вздох.

— Мммм. Я никогда не чувствовала себя так хорошо. Ни разу.

То, что он был ее первым и единственным, удовлетворило его эгоизм. То, что он увидел, прикоснулся, попробовал Брию таким образом, что ни один другой мужчина не знал — или никогда не познает — только усилило жестокое ощущение собственничества, которое он уже чувствовал к ней. Никто другой не слышал ее криков страсти, никто другой не пробовал сладости ее крови на языке. Она полностью принадлежала ему. Он возжелал ее со свирепостью, которая пронеслась по нему, как адский огонь. Независимо от того, что он делал, это всегда будет аспектом его личности, который не имел никакого контроля, когда дело доходило до его пары. Черта, которую он не мог отключить, как бы ни старался. Дженнер, без сомнения, знал, что если ей когда-нибудь навредят, он устроит кровавую бойню по пути, и он уничтожит существо, ответственное за это.

Дженнер вышел из нее, и Брия потянулась к нему, будто чтобы удержать его. Отсутствие ее тепла нокаутировало его, потеря выбила воздух из легких. Желание поглотило его. Он когда-нибудь найдет равновесие?

— Не покидай меня, — промурлыкала она соблазнительным голосом, который послал дрожь по его позвоночнику.

До восхода солнца оставались часы, но Дженнер не собирался покидать эту комнату.

— Я никуда не собираюсь, и ты тоже. — Он перевернулся на бок и прижал Брию ближе к себе. Контакт кожи с кожей заставил его пожелать никогда не покидать кровать. — Я планирую держать тебя голой и прямо там где ты сейчас до конца ночи.

— Уверен? — Ее выражение лица было наполовину наивным, наполовину соблазнительным. И на сто процентов неотразимым.

— Я только начал, Виатон. — Дженнер положил руку Брии на грудь, и та вздохнула. — Я планирую трахать тебя до рассвета. Я сделаю с тобой такие ужасные вещи, что ты будешь умолять меня никогда не покидать тебя.