— Да, Адам, я выйду за тебя замуж.

Тотчас же Кристофер и Мэри вскочили со своих мест. Кристофер, видя слезы на глазах Джулии, подумал, что она плачет от радости. Он нежно обнял ее и поцеловал в щеку.

— Какой счастливый вечер! Достойное продолжение дня, который навечно останется в нашей памяти, — после этого он от всего сердца поздравил Адама.

Мэри, догадываясь, что Джулия плачет совсем по другой причине, воспользовалась тем, что мужчины заняты разговором между собой, и попыталась приободрить подругу:

— Все будет хорошо. Это самое смелое решение из всех, какие ты принимала в жизни.

Вновь бокалы были наполнены вином. Кристофер и Мэри произносили тосты за жениха и невесту, после чего Адам к Джулия пили друг за друга. Все они выпили за дружбу, а потом еще раз за здоровье короля. В это время раздался треск фейерверка, и в промежутке между шторами они увидели россыпи сверкающих серебром звездочек.

Они вышли во двор и присоединились к шумной толпе народа, вывалившей из постоялого двора, чтобы поглазеть на залитое огнем небо. Выражениям восторга не было предела. Адам, стоя рядом с Джулией, взял ее лицо в свои руки и вновь поцеловал девушку. На этот раз он целовал ее с большой нежностью, и она ответила на его поцелуй. Небо над ними переливалось разными цветами — розовым, зеленым и голубым, заливая лица радужными красками. Она вручала свою судьбу этому человеку и должна теперь идти с ним по жизни рука об руку.

Адам не поехал вместе с Джулией и Мэри в Сазерлей, так как у него было немало дел в Лондоне. Пока что он жил в меблированных комнатах, но намеревался подыскать себе дом незадолго до свадьбы.

— Став женой члена парламента, ты сможешь жить и в Сассексе, и в Лондоне, — обратился он к Джулии.

— Да, это подошло бы мне, — отвечала она. — Я бы смогла присматривать за своей мастерской в деревне и вести дела в столице.

На обратном пути в Сазерлей они заехали в Брайер Лейн, и Джулия зашла в дом, где трудились вышивальщицы и ткачихи. Дела у Сары шли совсем неплохо, но она скучала без своей хозяйки и благодарила судьбу за то, что та наконец вернулась. Джулию обрадовало количество произведенной продукции. Но от ее проницательного взора не скрылось то обстоятельство, что труд в мастерской не был достаточно хорошо организован. Она решила до свадьбы сама наблюдать за работницами, а потом найти какого-нибудь опытного человека.

Анна с радостью восприняла новость о помолвке дочери. Она помнила, что Адам подарил ей шкатулку, и в ее сознании он ассоциировался с добротой и рассудительностью. В данный момент она не могла вспомнить его лица, но не хотела признаваться в этом, понимая по реакции других людей, что с ее памятью не все в порядке.

— Ты будешь счастлива, Джулия! — воскликнула она. — Я начала жить полнокровной жизнью лишь после того, как вышла замуж за твоего отца. Молю бога, чтобы то же самое произошло с тобой, — затем она кое-что припомнила: — Но я всегда думала, что твоим мужем станет Кристофер.

— Не говори мне о нем, — взмолилась Джулия. — Этому не бывать.

Неосторожно оброненные слова матери причинили ей боль.

На следующий день она с утра пораньше отправилась в деревню, захватив с собой чистые фартуки для работниц. Они должны надевать их в начале рабочего дня и снимать в конце. Девушка наняла молодую женщину, не умевшую ни шить, ни вязать, для уборки помещения. Чтобы облегчить положение работниц, Джулия отвела в их распоряжение кухню, где они могли перекусить принесенной из дома едой. Зимой девушка предполагала обеспечить каждую работницу тарелкой горячего супа в день. Она также позаботилась о том, чтобы помещение хорошо освещалось. Если день выдавался пасмурным, в доме сразу же зажигались свечи.

В целом женщины не ссорились между собой. Они привыкли помогать друг другу в трудную минуту. Каждая деревня представляла из себя практически замкнутую в себе общину, и Брайер Лейн не являлся исключением. Некоторые женщины и в Чичестере-то были раза два-три за всю жизнь и считали, что им повезло: им не приходилось жить в домах, стоящих на узких улочках, где с утра до ночи толчется народ. Так что в основном они были довольны своей судьбой.

Вскоре о мастерской Джулии стало известно по всей округе. В результате в Брайер Лейн стали приходить или приезжать на попутных телегах женщины из весьма отдаленных деревень. Они входили в дом усталые, запыленные или насквозь промокшие и спрашивали, где они могут видеть леди из Сазерлея.

Джулия всех охотно принимала. Некоторые приносили образчики своей вышивки, не имея понятия о том, какие требования она предъявляет к своим работницам. Она сразу отбирала талантливых мастериц, которые готовы были привозить свою работу в Брайер Лейн. Джулия записывала имена вышивальщиц из деревень и давала каждой задание. Когда работа бывала закончена, она сама заезжала за ней.

Вскоре она упорядочила эту систему. Производством занялся весьма опытный служащий по имени Джон Матер. Порекомендовали его мистер и миссис Ханнингтоны, отозвавшись о нем как об очень достойном молодом человеке. Сначала Джулия вместе с ним объезжала работающих на нее женщин, выплачивая им зарплату и оставляя новый материал для работы. А потом мистер Матер сам выполнял эти обязанности, а также следил за тем, чтобы рабочие места содержались в чистоте. Тех, кто проявлял неряшливость, сразу же заменяли другими, так как охотниц до вышивания находилось очень много. К тому же выяснилось, что у мистера Матера есть добропорядочная и работящая сестра, которая вела его хозяйство. Джулия поручила ей мастерскую в деревне и вскоре убедилась, что эта женщина вполне справляется со своими обязанностями, организовав работу вышивальщиц наилучшим образом. Мисс Матер и сама оказалась хорошей портнихой.

В разгаре всех этих нововведений Джулия отправилась в Лондон с товаром, заказанным ей накануне Дня Реставрации. Сара поехала вместе с госпожой. Джулия полагала, что жизнь в столице уже вернулась в свою обычную колею, но, как оказалось, люди все еще не хотели успокаиваться и продолжали веселиться. На улицах развевались флаги, слышалась веселая музыка, под которую танцевала молодежь. Миссис Нидхэм, жена владельца постоялого двора «Хичкок Инн», сказала Джулии, что как только король появляется в городе, жители сразу же бросают свои занятия и бегут приветствовать его.

— Празднику в Лондоне не видно конца, — заявила эта женщина.

Джулия попросила, чтобы ее поселили в той же комнате, какую она занимала в свой предыдущий приезд в столицу. Ей нравился вид из окна. К тому же эта комната соединялась с комнатой Сары. У Нидхэмов имелось семь сыновей, которые все были заняты на постоялом дворе или конюшне. Джулия наняла двух мальчиков в возрасте четырнадцати и пятнадцати лет для переноса коробок с лентами и одела их в заранее приготовленные ливреи. Она дала им камзолы, сшитые из бархата цвета сливок, бриджи, шляпы в роялистском стиле с алыми перьями. Мэри сшила ей роскошное платье из алого шелка, и люди на улицах обращали внимание на ее замечательный наряд и яркие перья в шляпе. Сара шла впереди госпожи, за которой следовали оба мальчика с коробками, покрытыми бархатом. Даже если им приходилось ехать в экипаже, Джулия останавливала его за несколько ярдов от магазина и дальше шла пешком, чтобы произвести впечатление. Она хотела, чтобы как можно больше лондонцев увидели ленты Паллистеров. Раньше или позже люди начнут интересоваться, кто это такая и что за товар несут вслед за ней.

В тот вечер она ждала прибытия в «Хичкок Инн» Адама. Она нетерпеливо топнула ногой, когда Сара пожелала сопровождать ее.

— Нет! Я собираюсь выйти замуж за этого человека и имею право побыть с ним некоторое время наедине. Нам нужно поговорить о таких вещах, которые не должны интересовать третье лицо.

Сара неохотно согласилась. Джулия подумала, что ей было бы гораздо труднее отделаться от Мэри, так как та была подругой, а не служанкой. К счастью, Мэри не могла оставить Пейшенс. Прежде чем уйти, Джулия обещала Саре прийти пораньше, чем вызвала улыбку доброй женщины. Затем, пьянея от ощущения свободы, поспешила вниз навстречу Адаму.