Петя промолчал. Балансируя на шатающемся стуле, снял бумажный плафон с прорезанными фигурками и протянул мне.
Символично. Когда-то спортсмен, выполняя мою просьбу, попросил однокурсника создать шедевр из обычного ватмана.
- Спасибо, - поблагодарила я, испытав немалое облегчение, оттого что Петя не придал значение книгам, тайно вынесенным из института. Страшно представить последствия, вздумай чемпион засвидетельствовать нарушение кодекса о преступлениях - в ректорате или в кабинете куратора от первого отдела или перед телекамерами журналистов. Статья "Хищение висорической литературы с целью контрабанды"... Всенародная огласка... Скандал... И тогда прости-прощай Мэл и воздушная принцесса в синем облаке. Здравствуй, позор и тюремная роба.
- Не за что. Знаешь, Эва, я часто думаю, почему у нас не получилось...
Что-что? Мои уши, наверное, давно не мылись. Мерещится всякое.
- У нас могло выйти что-то путное, будь я умнее. А на деле бросил тебя в "Вулкано"... Потерял свой шанс...
Петины откровения валили с ног. Минуту назад мы разговаривали как добрые друзья, и вдруг чемпион решил усложнить дружеские отношения непонятным раскаянием. А как же дочка второго замминистра финансов?
- Петя, что было, то прошло. Хватит винить себя. Ты предложил долг, я приняла. Всё честно. И в отделении отсидел. Разве недостаточно?
- Отсидел... - повторил парень. - Заслуженно. Другие хвастают приводами и сравнивают, у кого больше, а мне одного хватило на всю жизнь... Эвочка, помоги! Привод - как бельмо на глазу. Никакими медалями и чемпионскими титулами не замазать. А я... Мне нельзя... Нужно, чтобы чистое досье... С приводом и надеяться не на что!
Эмоциональная бессвязность Пети ошарашила меня. Он метил высоко, может быть, под крылышко к дочке замминистра финансов. А идеальная биография оказалась запачканной случайным арестом. Таких не берут в высшую лигу.
- Один дурацкий привод, и всё насмарку, - жаловался парень. - Тебе ведь нетрудно. Твой отец или отец Егора... Он же твой, ну... почти родственник. Им достаточно щелкнуть пальцами...
Я опешила. Попросить папеньку или Мелёшина-старшего, чтобы из личного дела Пети Рябушкина вымарали строчку о приводе в отделение? Вот так, невзначай попросить об услуге в разговоре за чашечкой воскресного кофе. Если учесть, что ни с отцом, ни с Мелёшиным-старшим я и парой слов не обмолвилась, то просьба чемпиона невыполнима. Абсолютно.
- А других способов нет? - спросила неуверенно.
- Какие могут быть способы? Это клеймо. На всю жизнь, - понурился Петя. - Неужели тебе трудно? С меня причитается.
Ох, Петя, знал бы ты правду о родственных связях в запутанном клубке Мелёшиных-Влашеков, не заглядывал бы с надеждой в глаза.
- Мне не трудно, но...
- Значит, поможешь? - обрадовался парень.
Из патовой ситуации вырвал стук в дверь. На пороге стоял Капа с чайником в руках.
- О, привет! Услышал голоса, дай, думаю, загляну. А Мэл где?
- По делам уехал. Скоро будет. Это Петя Рябушкин, учится на внутреннем факультете, - представила я чемпиона. - А это Капитолий Чеманцев, мой однокурсник и сосед.
Парни пожали друг другу руки.
- Помню, - сказал Капа. - Ты приходил как-то. И перед "Лицами года" приезжал.
- Петя принес фотографии с приема. Хочешь взглянуть?
- Валяй. - Капа протопал в швабровку как к себе домой. - Осторожно, горячий! - заставил чемпиона посторониться и водрузил чайник на стол. - Решила прибраться?
- Съезжаю. Вот, манатки собираю.
- Ну, и добра у тебя, - присвистнул сосед, оглядывая беспорядок. - Барахольщица. Чаю хотите?
- С удовольствием, - кивнула я.
- Спасибо, но мне некогда. Опаздываю на тренировку, - сказал воспитанный спортсмен. - До свидания, Эва.
- До свидания, Петя. Спасибо за фотографии.
И парень, бросив на меня отчаянно-многозначительный взгляд, ушел.
- Не знал, что он высокий, - Капа ткнул пальцем в премьер-министра с фотографии. - Метра два или около того.
- Наверное, - ответила я машинально. От облегчения, что сосед нагрянул вовремя, чуть не бросилась к нему на шею со словами благодарности. - А где Сима?
- Они с Афкой в кино ушли. Погоди, сейчас кружки принесу.
Пока Капа организовывал чай с сахарной плиткой, я в задумчивости покачивалась на кровати. После разговора с чемпионом остался осадок. Неприятный, липкий. Не знаю, почему. Может, потому что Мэл предрекал, что ко мне повалят за помощью? И, к полнейшей неожиданности, в числе первых оказался Петя. Его просьба обрушилась как снег на голову. Парень искренне считал, что для меня плевое дело - замолвить словечко перед родителем или начальником дэпов*. И воспринял бы отказ в помощи как гордыню и зазнайство. А ведь Мэл предупреждал об издержках популярности.
Кстати, надо бы позвонить ему и рассказать об успехах в швабровке.
Выслушав краткий рассказ, Мэл сухо обронил:
- Уже еду. Жди, Папена.
Абзац. Предстоит трудный воспитательный вечер.
Воспитатель примчался в швабровку в разгар чаепития, и ему достался стакан с ароматным напитком и куском сахарной плитки. Мэл и виду не подал, что напряжен, но я знала - мне воздастся за безалаберность.
И мне воздалось. Распрощавшись с Капой, мы отправились наверх. Мэл нес тяжелую коробку, а я - легкую и полупустую.
- А теперь ты четко и подробно объяснишь, зачем Рябушкин заявился в общагу, - сказал Мэл, устраиваясь в кресле, и заставил сесть к нему на колени.
Я объяснила. О фотографиях, о просьбе Пети, о моем затруднении и о неожиданно выручившем соседе. Правда, умолчала о попытках чемпиона изобразить сожаление неудавшимися отношениями и о щекотливом эпизоде с библиотечным справочником. Мэл слушал, поглаживая по спине, и его молчание пугало.
- Ты проштрафилась, Папена, - заговорил, наконец. - Во-первых, нарушила инструкцию. "Никому не открывать".
- Я хотела позвонить тебе и предупредить! Петя проходил мимо и предложил занести фотографии. Это преступление?
- И его "проходил мимо" вылилось в конкретную просьбу. До сих пор думаешь, что он пришел случайно?
Я потупилась. Мэл прав. Снимки с приема стали поводом.