- Патриотично, - ухмыльнулся он. - Выглядишь блестяще.

     - Спасибо, ты тоже, - ответила я комплиментом на комплимент и не покривила душой.

     - Готова, Эвочка?

     - Всегда готова.

     - Что случилось? - поинтересовался Мэл, когда "Турба" взяла направление на Академию культуры. - Почему плохое настроение?

     - Обычное волнение. Как всегда.

     На самом деле я продолжала пережевывать, переваривать и усваивать информацию, полученную от Вивы. Пыталась принять и не могла. Потому что отторгалось.

     Не хочу жить в вакууме. Не хочу грязных слухов и предательства. Хочу, что бы со мной общались на равных, не льстили и не пресмыкались. Хочу, чтобы не отдалялись от меня из-за отца и нового статуса. Хочу искренности.

     Некстати вспомнились слова стилистки. "Когда выйдешь замуж за Мелёшина"... И сестра Мэла тоже заикнулась о свадьбе, это поняла даже беспросветная простота вроде меня. Сказали так, будто дело решенное. Почему-то меня напугали их предсказания - точно в омут с головой и камнем на шее. Вернее, пугала неизбежность события, после которого не будет возврата. Пугали многочисленные родственники Мэла. Клан, семья. Пугали условности, запреты и правила, предписываемые замужним женщинам из светского общества. Пугал не мой, чужой мир.

     Меня не заботило официальное закрепление отношений с Мэлом. Он рядом, а Коготь Дьявола - подтверждение намерений и защита от сплетен. Этого достаточно. Да и Мэл, похоже, не готов к серьезному шагу, - взглянула на него искоса. Прежде всего, нужно получить аттестаты, а затем говорить о брачных обязательствах. За полтора года может случиться разное, к чему закабалять себя сейчас, если позже мы можем пожалеть о поспешном решении?

     На наши отношения наложена цензура, завистники и недоброжелатели не смеют зубоскалить. Чего бояться? Пока что для всех я - девушка Мэла, хотя мы и живем вместе, чуточку отступив от порядков, установленных сильными мира сего. Ну и пусть служба распорядителей премьер-министра знает о моем месте обитания, и письма на имя Папены Е.К. приходят на адрес Мелёшина Е.А. Мы живем тихо, почти незаметно, учимся изо всех сил, Мэл подрабатывает. Никаких скандалов и громких историй в прессе.

     Будем жить, как живется, а там поглядим. Мэл прав, я люблю создавать сложности на пустом месте. Покамест нет проблем - нет повода для паники и беспокойства.

     Хороший концерт, добротный. Но без искры, выхолощенный какой-то. Отшлифованный десятками режиссеров, выскобленный до идеальной гладкости. Чтобы на блюдечке да под пресветлые очи ведущего критика Леонисима Рикардовича Рубли, заседающего в бельэтаже колонного зала.

     Здание, конечно, монументальное. Освещенный огнями купол я заметила издалека. Чинно, благородно. Широкий вис-козырек от дождя перед входом. Ступени, портик, лепнина. Чересчур консервативно, на мой взгляд.

     Толпы приглашенных. Фраки, бабочки, драгоценности, платья в пол, оголенные плечи и спины. Массовка. Ну, мне не привыкать. Репетиция в Доме правительства стала первой ступенькой на крутой лестнице.

     Я держусь за локоть Мэла и семеню рядом. Мы идем в зал вместе! На виду у светских сливок! От осознания этого факта начинают дрожать руки, а из головы напрочь вылетают душевные метания, обуявшие по пути на концерт. Мой кавалер кому-то кивает, пожимает руки. Мне тоже нужно приветливо и открыто улыбаться, чтобы статус Мэла не падал, а рос в бесконечность. Из-за волнения расплывается зрение, отчего невольно радуюсь. Мало хорошего знать, что нахожусь в фокусе сотен любопытных глаз, как и мой спутник. Хорошо, что верхушка правительства рассосалась по ложам, и мой папенька с Мелёшиным-старшим изучают свысока покашливающую публику.

     Пятый ряд, места посередине. И Мэл слева от меня. Противу ожиданий он не засыпает, едва раздвигается занавес, а с интересом смотрит концерт, который, между прочим, длится чуть дольше двух часов. И хлопает не вяло и скучно, а в благодарность артистам за прекрасные номера. Мне же остается поражаться его живости. Могу только догадываться, что активность Мэла вызвана желанием приобщиться к культуре, а не рентгеновским взглядом премьер-министра, перед которым партер лежит как на ладони.

     Стихают последние аплодисменты, занавес закрывается, распаренные зрители стекаются к выходам.

     - Ну, как? Понравилось? - вопрошает Мэл, предлагая руку и помогая подняться.

     - Да. Вполне, - отвечаю неопределенно. Меня заботит другое: что делать с гардеробом? Если светские мероприятия повалят одно за другим, платяной шкаф вскорости распухнет от шмотья. И потраченных денег жалко. Хотя взгляд Мэла говорит, что тратиться стоило. А еще говорят его руки и губы, когда мы, не доехав до общежития несколько кварталов, останавливаемся в непонятном захолустье, и Мэл споро опускает спинку моего сиденья.

     -2-

     Разговор с Мэлом о попытках дэпов* проникнуть в мою жизнь остался за кадром. В какой-то момент я уже открыла рот, чтобы спросить и указать перстом обвиняющим, но промолчала. Мир Мэла - война. Он чужд мне. Здесь рвут друг друга на части ради выгоды, и слабые не выживают в мясорубке. Здесь человека обряжают в героя и возводят на пьедестал, а за ширмой прячутся серые кардиналы, управляющие марионеткой. Здесь на устах теплые улыбки, а глаза заморожены льдом. И любой может оказаться врагом. Мэл сказал, из меня получился хороший боец, приспосабливающийся к любым условиям. Наверное, он прав. Противник не должен знать, что я знаю. Предупрежден - значит, вооружен. Повезло, что Вива сделала выбор в мою пользу. Цинична до безобразия, но честна. И мне нужна её помощь, чтобы удержаться на плаву в мире Мэла.

     А еще я думала об Аффе.

     Мы виделись несколько раз, мельком, во время обедов в столовой. Обменивались кивками издали, потому что сидели в разных углах зала. Не единожды я порывалась позвонить ей и откладывала. Глупо общаться по телефону, когда можно спуститься тремя этажами ниже. Но чтобы прийти вниз и поговорить глаза в глаза, требовалось не пять минут и не десять. Чтобы выговориться и рассказать всё-всё-всё, ушел бы не один час и не два. А их у меня не было. Лекции, практические занятия, зубрежка... Мэл, ставший моей вселенной... Подготовка к светским мероприятиям и, собственно, сами мероприятия... Свободного времени - в обрез.

     Ладно, если быть честной, при желании всегда можно выкроить минутку. Выбрать номер из списка, нажать кнопочку с зеленой трубкой и сказать: "Привет, как дела?"

     Что мешало?

     То, что Аффа недолюбливала Мэла, и их чувства были взаимны, хоть и подлатаны соседским перемирием, установившимся после гибели Радика.

     В последний раз я общалась с девушкой, живя в Моццо. В первые дни пребывания на курорте мы созванивались, но с приездом Мэла звонки раздавались всё реже, пока не прекратились вовсе. А я и не заметила. Значит, дело было в нем, а еще во мне. Месяц в Моццо превратился для меня в медовый рай. Эйфория от близости Мэла, согласившегося остаться в "Апельсинной", опьяняла пуще отменного коньяка. Торопясь надышаться своим мужчиной, я полностью погрузилась в мирок, в котором не осталось места для посторонних - только мы с Мэлом. И без того редкие телефонные разговоры укорачивались с каждым разом. Я стала рассеянной, теряла нить беседы, а Аффа отвечала сухо и односложно. Наверное, она решила, что своими звонками мешает нам. Или испытывала неловкость, оттого что её могли посчитать назойливой, особенно Мэл. А я закружилась в райской жизни. Каждый вечер думала: "Сейчас позвоню", и руки не доходили.