— Лиз дочь альфы, — вспылила, как всегда происходило прежде. — Она имеет такие же права жить в стае, как любой другой. Даже больше.

— Ее нападки на Маркуса провоцируют волнения. — Мать выключила воду, промокнула руки полотенцем и посмотрела пронзительно, давяще. — После твоего побега и смерти отца она пыталась перехватить власть, натравив часть стаи на брата. Предательнице следовало перегрызть шею, но Маркус только запер ее. Адалина, победа над ней — твой шанс показать себя. Доказать всем, что время ничего не изменило и ты по-прежнему единственная достойная места альфа-самки.

— Что значит запер? — выудила ключевую фразу из очередной лекции на тему моего будущего. — Где? На сколько?

— В развалинах монастыря, — скучающе проговорила она. — Не помню, когда он позволил Лизистрэйт вернуться. Зато все заметили, как она присмирела.

Я похолодела. Мать цокнула языком, увидев мое лицо — рука с пакетом упала от шокирующей новости, — достала заживляющую мазь. Череда нравоучений и команд не задержалась в памяти, мысли вращались вокруг услышанного. Свободолюбивую, гордую Лиз, привыкшую считать себя равной альфе, — посадить под замок? Никакие двери не удержали бы ее. Только оковы. Цепи. Достаточно длинные, чтобы перемещаться по скромным помещениям, но крепкие, чтобы ни с руки сорвать, ни из стены вырвать.

Накатила дурнота. Запястья ощутили холодный металл, шея зачесалась под ошейником. Накрыла ее руками, повторяя про себя, что это иллюзия. Фантом. Жестокая шутка мозга.

Сползла на пол, опуская голову между колен. Сквозь грохот пульса не слышала собственное дыхание, накатило удушье. Отвесила себе пощечину. Левая половина взорвалась болью, но сознание прояснилось.

— Ты что творишь?! — рявкнул Итан, невесть как оказываясь рядом. Сжал мои руки. Вдали мелькнул бледный Лукас.

Уголок губ слабо дернулся.

— Нормально, — сказала ему. — Я в порядке. Ты. — Итану достался злой взгляд. — Отпусти.

— Только если перестанешь себя калечить, — отозвался он, поднимая меня. Осмотрел придирчиво. — Лицу и так досталось. За что ты его?

Проигнорировала вопрос, двигаясь к выходу. Сжала острое плечо Лукаса и ушла наверх.

Жаль, не все кошмары умирают с первопричиной.

4

Ночью лил дождь. Затянутое тучами небо не улучшило настроение, завтракали в тишине. Даже обычно позитивный Итан поддался меланхолии. Я с самого пробуждения ходила мрачная из-за «цветущей» щеки, потом еще купол одолженного зонта выгнуло в обратную сторону — треснула спица, — а подошва подозрительно чавкнула, когда я наступила в лужу. Одним словом, поводов для уныния хватало. У ворот школы оставила Лукаса на попечение Конте: по соглашению с Анной зайти я могла только по необходимости. Разумное требование после вчерашнего шоу.

Не успела вернуться, как налетела мать.

— Адалина, — произнесла она похоронным голосом, отчего мигом взмокла спина. — Тебя ждет альфа. Немедленно.

Под мелкой моросью добежала быстро. На веранде стряхнула лишние капли, скрутила волосы в жгут. Низ штанов и кроссовки вымокли насквозь. Передернувшись от холода, взялась за ручку — дверь открыли без моего участия. Едва успела отпрянуть, чтобы не получить по носу. Неудачно поставила ногу, покачнулась. Светловолосый гигант совершил стремительный рывок и бережно придержал за талию. Серые глаза расширились.

— Адалина! — воскликнул он со смесью изумления и радости. — Это ты?!

Вид у меня был жалкий. Как у дворовой кошки: подранная морда и облезлая шкура. Неудивительно, что он растерялся.

— Привет, Сол. — Неловко повела плечами. — Как жизнь?

Вместо ответа он стиснул меня в знакомо уютных объятьях.

В компании Марка только Сол вызывал у меня симпатию. Он всегда походил на добродушного медведя, богатырское телосложение и легкий нрав. Тот еще ловелас, но очень обходительный, все девушки клана с ним перецеловались. Даже мне повезло урвать короткий нежный поцелуй — мой первый. Успела вовремя: в тот же вечер Марк насилу сунул язык мне в рот. Было мерзко.

Теплые воспоминания о заботе Сола увлажнили ресницы. Я прерывисто вздохнула, вжала лицо в его рубашку, стирая невольные слезы. Заелозила. Мужчина понятливо отодвинулся.

— Ты знал, что она вернулась, и ничего не сказал? — возмущенно бросил за спину.

Марк, стоящий на пороге с недовольным лицом, набычился.

— Да я только пару дней как, — вставила, пока не разгорелся конфликт. По недовольной гримасе поняла, что выбрала слабое оправдание.

— Она вернулась с ребенком, — нехотя буркнул Марк.

— Правда? — живо переспросил Сол. — Как зовут?

Моя оборона дала первую трещину.

— Лукас.

— Отличное имя, — подбодрил. — Большой пацан?

— Ему четырнадцать. — Линия защиты трещала по швам. — Он очень хороший.

— Разумеется, он же твой сын, — улыбнулся. — Познакомишь?

Я заколебалась. Порыв ветра выстудил полоску обнаженной кожи на пояснице, завозилась, поправляя одежду. Тянула время. Сол терпеливо ожидал. Решившись, сказала:

— Приходи завтра на обед. Мы пока живем у мамы.

— С удовольствием, — просиял он. — Ради выпечки твоей мамули можно жизнь отдать!

— Закончили с любезностями? — вмешался Марк. Ступил вперед, протянул другу руку. — Был рад повидаться. Адалина, в дом.

Сол нахмурился. Командный тон и меня задел, но я лишь махнула блондину и послушно протиснулась мимо альфы. В стае только один человек решает судьбы других — ее глава. Никто не пойдет против Марка ради меня. Да и зачем? Он сделал предложение, я согласилась. Честный обмен.

— Итак, — начал он, когда мы поднялись в кабинет. — Моя сестра бросила тебе вызов.

Боюсь, не удалось скрыть свой скепсис. Не понимаю, то ли я настолько отвыкла от людей, в умах которых любое событие приобретает грандиозный размах, то ли склонность к патологическим преувеличениям поразила и альфу.

Упс. Кажется, это одно и то же.

— Никакого вызова, — повторила снова. — Мы с Лиз повздорили. Прояснили свою позицию кулаками. Что необычного?

— То, что это ты! — рыкнул он одновременно с ударом по столу. Кривляться расхотелось, я подобралась. — Мой телефон разрывается со вчерашнего дня — одни поздравляют, другие высказывают претензии, ведь ты чужая!

— Всего лишь недоразумение, — примирительно смягчила тон. — Напомни им, что мы с Лиз давние подруги. И иногда мяли друг друга бока.

— С твоего побега многое изменилось, — едко отметил он, вставая. Я сглотнула. — Моей сестре бросают вызов по несколько раз за неделю и ни одной — ты слышишь? — ни одной не удалось причинить ей существенный вред.

— Мне тоже не удалось, — поспешила сказать. — Всего пара капелек крови…

— Ты сломала ей кость! — с искренним возмущением надавил Марк. Я все-таки отступила. — Думаешь, кого-то волнует, что это носовой хрящ?!

— У меня синева на пол-лица! — Указала на очевидное. — Это не считается победой!

— Еще как считается, если другим и это не под силу!

Он выдохнул через силу. Я могла видеть борьбу за самоконтроль на его лице.

— От тебя слишком много проблем, Адалина.

Импульсивность толкнула меня подлететь к столу, опереться на руки и наклониться, оказываясь с ним лицом к лицу.

— Я. Не. При чем! — прошипела зло. — Я днями отсиживаюсь в доме матери, лишь бы не вызвать твое недовольство! Если не можешь уследить за собственной сестрой, не перекладывай вину на меня!

Он выбросил вперед руку, намереваясь поймать мои волосы, но я достаточно обозлилась на несправедливые обвинения. Увернулась, перенесла вес тела, задницей проскользила по лакированной поверхности стола, оказываясь перед Марком. Подтянулась, запустила пальцы в его волосы.

Если он считал себя единственным, кто может брать без спроса, ошибся. В этом поцелуе я не уступала в напоре и жадности. Он устроил ладонь на моем затылке, чтобы перехватить контроль, а второй сжал ягодицу. Навалился, заставляя меня лечь, но я выгнулась, подстегнула его ударом пяток. Штаны облепили ноги, он ругался, стягивая влажную ткань и одновременно удерживая меня в зависимой позе. Проявлял властность. Я чувствительно прихватила зубами его кожу, а когда мужчина дернулся, лизнула бьющуюся на шее жилку. Он непроизвольно замер: одно из самых уязвимых мест оказалось под угрозой. Пользуясь временным замешательством, избавила себя от одежды ниже пояса и расстегнула ширинку на его брюках (Марк сегодня изменил обычному спортивному стилю в пользу костюма). Тут он опомнился, сжал мое горло. Посмотрел в глаза. Я не хотела думать, что он там видит, и снова подхлестнула пятками.