Тому потребовалось мгновение, чтобы сбросить пиджак и ослабить галстук, а затем упасть на диван, не притворяясь, что смотрит на Киру.

Настало время ответов.

— Итак, — произнесла Кира, положив руки на бедра, — ты собираешься объяснить, что, чёрт возьми, происходит?

— Мышонок, ты восхитительна, когда злишься.

— Ты что, флиртуешь? Я хочу получить ответы.

— А я хочу тебя. — Жар в его глазах хорошо сочетался с чувственной улыбкой, которой он одарил Киру.

Она пыталась продолжать сердиться на него и не сбиться с мысли. А затем Арик сказал нечто восхитительно притягательное и выглядел при этом слишком красивым. Как девушка должна была бороться с его очарованием? Возможно, ответить ему также жарко, что он не сможет устоять.

— Знаешь что? Я тоже тебя хочу, но мне трудно принять мужчину, который относится ко мне как к хрупкой дурочке, неспособной справиться с правдой.

— Скорее хрупкая куколка.

— Не смей сравнивать меня с анатомически правильной пластиковой секс-игрушкой, которую можно раздеть. В отличие от надувной куклы, я не буду повиноваться, потому что я живая.

Арик разразился громким смехом:

— Боже, мышонок. Ты говоришь дьявольские вещи.

И он нашел её забавной. Часто не все понимали её саркастический и очень тонкий юмор. Арик дразнил Киру, но не сердился, когда она отвечала тем же. Ещё одна причина почему он ей нравился. Придурок.

— Да, никогда не знаешь, что вытворит мой рот. — Как только произнесла эти слова, она уловила его ухмылку.

Арик подмигнул. И следовало ожидать его:

— Знаю, что бы я хотел, чтобы он сделал.

Не удержавшись, Кира покраснела.

И тут же оборвала собственные фантазии — она стоит на коленях, обхватывая рукой его…

Прочь из разума грязные, грязные мысли. Кира подумала о другом.

— Почему ты так стремишься забраться ко мне в трусики? Почему я? Уверена, ты можешь заполучить в свою постель любую девушку. Не понимаю, почему хочешь переспать именно со мной.

— Потому что ты моя.

Словно это всё объясняло.

— Извини, но этого недостаточно. Почему ты думаешь, что я твоя? — Что он в ней разглядел?

В то время как Кира не испытывала недостатка в самоуважении и не заботилась о том, что подумают окружающие, её женская часть хотела знать, что чувствовал Арик. Увидеть себя его глазами. Что его привлекало?

— Имеет значение, если скажу, что одинаково люблю и ненавижу твою склонность к спорам?

— Сожалею, повелитель. Желаете, чтобы я опустилась на колени и поцеловала носки ваших туфель, чтобы получить прощение?

— А ты так сделаешь?

— Нет, — фыркнула Кира.

Раздался смех.

— Так и думал. Это другая причина, почему ты мне нравишься. Ты знаешь, как постоять за себя.

— Кроме случая с Грегори.

Почему она упомянула эту слабость? Возможно, чтобы показать Арику, что образ, придуманный им, был неполным.

— Расскажи о нем. Почему он так сильно тебя пугает? Почему-то мне кажется, что я не всё предусмотрел. — Арик сдвинулся на диване влево и похлопал по освободившемуся месту.

Кира стояла перед ним, неловко переминаясь, и наконец присела на кожаный диван. Мягкий. Столь приятный. Она провела рукой по материалу, сосредоточившись на нём вместо любовника. И прекрасно осознавала, что от Арика её отделяли лишь дюймы. Она должна уйти. Однако, отодвинуться даже на несколько дюймов или вскочить на ног, означало для Киры признать, что этот мужчина её волновал. А он и без того был достаточно самоуверенным. Ей не стоило его поощрять.

Арик не сводил с нее пристального взгляда — вероятно, ждет ответа. Значит, поговорим о Грегори. Что можно было ему рассказать?

— Мы сходили на несколько свиданий. Он очень быстро превратился в ревнивого придурка. Самого ревнивого из всех моих знакомых, — проворчала Кира, искоса посмотрев на Арика.

Совершенно не стесняясь, тот широко улыбнулся, от чего на его щеках появились ямочки.

Как у Грегори, и они появлялись не только от улыбки. Но и от ярости.

— У меня нет ничего общего с тем псом. — Столько презрения к человеку, которого он никогда не встречал.

— Нет, конечно, нет. Кроме одного, ты тоже слишком быстро затащил меня в постель. — Здоровая сексуальная жизнь не означала распущенность. В прошлом Кира встречалась с парнем без секса не меньше месяца. Несколько свиданий и болтовня отсеивали слишком раздражающих парней, а так же тех, кого интересовал лишь одноразовый секс. Кира всегда следовала правилу «месяц свиданий без секса», пока не встретила Арика.

И самое худшее — она снова наступила на те же грабли. Что-то в Арике воспламеняло Киру, возбуждало, и как бы она ни беспокоилась, ничего не могла с этим поделать.

Она отодвинулась от Арика на несколько дюймов, не обращая внимания на то, как это выглядело. Арик заметил, но никак не прокомментировал, чересчур довольный собой от её признания, что ему удалось соблазнить Киру в столь рекордные сроки.

— Потому что нам предначертано быть вместе.

— Ну, Грегори тоже так думал. Я довольно быстро разочаровалась в нем. Но продолжала с ним встречаться, поскольку он оказался милым и настойчивым.

— Я не хожу на свидания. Я беру то что хочу.

— Да, знаю я, капитан Пещерный человек. И в какой-то момент Грегори тоже захотел. Но я сказала «нет». — По-видимому, неправильный ответ.

— И почему мне кажется, что он хреново отреагировал.

— Сначала он отреагировал нормально. Сказал, что у меня высокие моральные принципы. Что я настоящая леди.

— Но не в постели. — Неприличные слова вызвали новый румянец.

У Арика оказался талант вызывать у Киры прилив крови к различным частям тела. Проигнорировав это, она продолжила рассказ:

— Я перестала отвечать на его звонки. Попросила оставить меня в покое. Сказала, что он меня больше не интересует. Грегори пришел в бешенство. Начал кричать и обзывать меня грязными словами. — Одно из таких слов Арик и видел на её двери. — На следующий день после первого скандала Грегори пришел с цветами, извинился и пообещал больше никогда так не делать. Я приняла его извинения, но больше с ним никуда не ходила.

— И тогда посыпались реальные угрозы?

Кира кивнула:

— Послания на лобовом стекле, записки, прикрепленные к двери. То он хотел вернуть меня, то ненавидел. То я была важнейшей женщиной на свете, то королевой демонов, уничтожающей мир. — В своих напыщенных речах Грегори впадал из крайности в крайность, вызывая у Киры отвращение.

— Этот говнюк стал преследовать тебя.

— Ага. И полиция ничего не могла с этим сделать. Они могли предупреждать его сколько угодно. Но он плевать хотел даже на запретительный ордер. Грегори лишь стал умнее, перестал оставлять после себя улики.

— Множество мелких хреновых выходок до первой большой. Того пожара.

— Как ты об этом узнал? — нахмурилась Кира.

— Я проверял. — По крайней мере, он не соврал. Но это не означало, что Кира осталась довольна.

Выпрямившись, Кира посмотрела ему в глаза:

— Что ты сделал?

— Навел о тебе справки, когда увидел ту надпись на двери и почувствовал твой страх. Мне это не понравилось, и, задействовав свои связи, решил разузнать всё, что возможно о преследующем тебя придурке. Вот тогда и всплыл факт пожара в твоей старой парикмахерской.

— И что ещё ты узнал?

— Что у тебя есть сестра, которая живёт с родителями в вашем доме. Твои средние оценки 3 и 4.

Ну да, не идеальная ученица.

— Я ненавидела школу. Дай угадаю, а ты был отличником и звездой школы?

— Самой престижной частной школы.

— Это многое объясняет.

— Хочешь услышать что ещё я выяснил? Ты помнишь полнолуние, когда тебе стукнуло девятнадцать?

Она почти застонала. Прекрасно, он вычитал о случае, когда их с лучшей подругой, купавшихся нагишом и будучи под кайфом от грибов, задержали полицейские, а девушки хихикали и притворялись русалками. В их защиту можно сказать, что Кира с подругой хорошо плавали и могли задерживать дыхание на минуту. После того случая Кира держалась подальше от грибов.