Довожу Мелиссу до двери ее комнаты, мысленно отметив тех, кто провел нас недоуменными взглядами в гостиной, и кому потом придется закрыть рот. Останавливаюсь на секунду в проходе, но все же захожу в комнату вслед за ней. Она так и не ответила на мой вопрос.

— И что же ты ей «шепнула»? А главное, зачем?

Она садится на кровать, и я впервые вижу ее истинное лицо — дерзкая улыбка, дьявольские огоньки в глазах. Она чувствует себя победительницей в этой ситуации.

— Она решила, что сможет меня унизить, а я захотела ее разозлить и проучить немного. Ее поросячая мордашка становится еще забавнее, когда Пэнси злится. — Едва сдерживаю смех — а ведь она права. — Я сказала ей, что ты никогда не обратишь на нее внимания.

— Ах, вот оно что. Я же велел тебе отстать от меня.

— А я тебя и не трогала, только с Пэнси поиграла… Хотела показать всем ее истинное лицо.

— Ты меня за глупого мальчишку принимаешь? — Я начинаю злиться на нее, понимая, что через Пэнси она продолжает подбираться ко мне. — Ты это сделала чтобы до меня добраться!

— Как будто я заставляла тебя нести меня к мадам Помфри или ждать меня у входа в больничное крыло. Ты ведь мог попросить Крэбба или Гойла донести меня, они сильные, им бы труда не составило. Я обещала не насылать на тебя иллюзии, и я этого не делала. Все остальное ты сам.

— Вот же дрянь… — почти рычу на нее, — в последний раз предупреждаю, не лезь ко мне, ни на прямую, ни через кого-то еще. Иначе я сделаю так, что тебя быстро отправят обратно домой. Мой отец…

— А ты можешь хоть что-то без своего отца или упоминания его имени?

Вопрос застает меня врасплох. Чувствую, что внутри кипит гнев, но я не знаю, как ей ответить. Хочется даже ударить ее, но я не могу.

— Нет, ты не мышка, ты — змея. Хитрая, коварная, изворотливая дрянь!

— Не зря же та говорящая шляпа отправила меня на Слизерин. — Мои слова нисколько ее не трогают. Она поднимается на ноги и подходит ближе. — Я никогда не была серой мышью. Это ты назвал меня так, а твои прихлебатели, во главе с Паркинсон, подхватили и разнесли по школе. Они думали, что меня это обидит, вот только не на ту напали. Мне плевать, как меня называют. Мне даже на руку, когда от меня ничего особенного не ждут. Я же мышь, а что может сделать маленькая слабенькая серая мышка? — Ничего. Это дает мне массу возможностей, чтобы наблюдать, анализировать, запоминать и делать выводы. И вот, что я выяснила: друзей у тебя нет, и я единственная здесь, кто сможет тебя понять, потому что такая же, как ты, не лучше и не хуже. Я никогда не буду пресмыкаться перед тобой или твоим статусом, подхалимствовать или врать, потому что мы равны во всем. И да, я единственная, кто хочет быть рядом просто потому что это ты, не ради престижа или выгоды, не из-за влияния твоего отца, ради тебя самого. Подумай об этом.

Она наклоняет голову в бок и продолжает сверлить меня взглядом. Я молча разворачиваюсь и выхожу из комнаты. Как же она меня достала! Эта мелкая наглая выскочка думает, что разузнала обо мне все. Какого дьявола она лезет в мою жизнь? Дохожу до своей комнаты, с силой захлопываю дверь и вдруг понимаю — она только что морально размазала меня по стенке, а я запомнил только, как двигались ее губы, пока она все это говорила… Нет, это полный бред!

***

Вот же дрянь! И откуда она такая взялась, эта Варвик? Из-за того, что она мне наговорила, я теперь жить нормально не могу. Я начал присматриваться к своему окружению, и с каждым днем становится все более ясно, что Мелисса права — у меня нет друзей. Я ничего не знаю об этих людях — никогда не интересовался. Да и им про меня мало что известно. И самое обидное — это понимать, что те же Крэбб и Гойл, которые были рядом со мной с первого курса, знают друг про друга все — они дружат, по настоящему дружат. А я… я для них только звучное имя. Эта чертова мышь мне всю жизнь испортила. Как же это бесит!

Еще больше меня бесит, что она теперь игнорирует меня, а я не могу отделаться от мыслей о ней. Вот уже месяц я каждый день прокручиваю в голове наш поцелуй в ее иллюзии и, черт возьми, я безумно хочу почувствовать это снова, в реальности. А Мелисса ведет себя так, будто ничего не произошло. Она все так же учится, сидя в своем любимом кресле у окна, ходит в обнимку с книгами, пропадает в библиотеке. Хотя нет, кое-что все же изменилось — она начала больше общаться с людьми. Иногда я вижу ее в компании девочек, которым раньше тоже доставалось от Пэнси. Они, похоже, подружились — всегда весело болтают о чем-то, помогают друг другу в учебе. И хотелось бы усомниться в ее искренности, но не получается. Мелисса общается почти со всеми на факультете, даже с Пэнси помирилась, они, конечно, избегают друг друга, но больше не ссорятся. Вот только я для нее, будто исчез.

Я сижу на диване в гостиной Слизерина, Мелисса, по своему обыкновению, заняла одно из кресел у окна. Я наблюдаю, как она мило болтает с Альбертом, парнем с шестого курса. Судя по тому, что я смог услышать, они говорят о путешествиях, делятся впечатлениями. Казалось бы, ничего особенного, но меня это безумно злит. Я пытаюсь убедить себя, что мне нет до нее никакого дела, но, чем больше стараюсь, тем больше убеждаюсь, что это не так. Я хочу прикоснуться к ней. Я, наверное, сошел с ума, но я хочу, чтобы она была рядом со мной. Не одна, не с девочками, не с этим Альбертом — со мной. Чтобы мне она рассказывала истории о своих путешествиях, чтобы я сидел сейчас напротив нее и улыбался ее шуткам.

Мелисса убирает за ухо выбившуюся прядь, снова улыбается Альберту, и я понимаю, что больше не в силах терпеть все это. Вскакиваю с места, хватаю ее за руку и тащу за собой прочь из гостиной. Она резко останавливается и пытается вырвать запястье из моей руки.

— Что ты делаешь? Пусти! — она смотрит на меня со злостью, это впервые за несколько недель, когда мы встретились взглядами.

— Нам надо поговорить, — говорю ей, оглядываясь на удивленные лица вокруг, — наедине.

Она раздумывает пару секунд, кивает в знак согласия и на ходу извиняется перед Альбертом, обещая продолжить разговор позже. Ни хрена, ты не будешь с ним общаться. Я веду ее по коридорам, сам до конца не зная куда и зачем. Открываю первую попавшуюся дверь и вталкиваю её в комнату, кажется, это кабинет зельеварения, но мне плевать. Прижимаю ее к стене и рычу ей прямо в лицо:

— Ты меня выбесила!

— Я же ничего не…

Не позволяю ей закончить фразу, закрывая рот поцелуем. Она тихо стонет, расслабляется в моих объятиях, и я окончательно теряю над собой контроль. Ее рука оказывается на моем затылке, и мое сознание затапливает волной адреналина, когда она отвечает на поцелуй. Я чувствую под пальцами жар ее тела, и понимаю, что хочу большего. Сердце колотится в груди, тело перестаёт меня слушаться. Она скользит руками по моей спине, и я готов мурлыкать от удовольствия. Черт, тут даже слова не нужны, и не думаю, что смог бы сейчас что-либо объяснить.

Дальше все происходит настолько быстро, что я не успеваю понять — это я усадил ее на парту или она сама на нее запрыгнула. Щелкает пряжка моего ремня, и все мысли исчезают из моей головы, будто в мире остались только мы вдвоем, и больше ничего не имеет значения. В тусклом лунном свете, что льется из окон, различаю очертания ее обнаженных плеч, ее дыхание обжигает мне губы, шелк ее волос скользит сквозь мои пальцы. А мне мало, я хочу быть еще ближе к ней, чувствовать нежность ее кожи, хочу, чтобы она была моей — прикасаться, ласкать, целовать, упиваться ее близостью. Мелисса дрожит всем телом, ее ноготки впиваются в мою спину под распахнутой рубашкой, но я не чувствую боли, только возрастающее желание, чтобы все это не заканчивалось. Она сжимает зубы на моем плече, подавляя стоны. По моему телу прокатывается волна наслаждения, и я едва удерживаюсь на ногах. Ощущение медленно угасает, а я никак не могу восстановить дыхание. Она откидывается спиной на парту и дышит так же тяжело, будто мы оба только что пробежали кросс в несколько километров. Я сажусь прямо на пол, опираясь спиной о парту, тело мгновенно расслабляется, двигаться совсем не хочется. Слышу тихое хихиканье Мелиссы.