Вымученная улыбка тронула мое лицо. Не придумал ничего лучше, кроме как сказать:

— Какие такие документики, любезнейший? У меня нет никаких документов.

Патрульные мрачно переглянулись.

– Ты нам голову не морочь! Где трудовая справка?

– А, трудовая справка! – Я поставил пиво и принялся хлопать по карманам. – Сейчас, сейчас. Блин, где же она?..

А если выхватить револьвер и перестрелять этих козлов? Но придется бежать, не выполнив миссию. Да и не факт, что черномазый первым не даст очередь, вон, как следит за руками, сука.

— Быстрей давай, — прикрикнул полицай. – Че ты там копошишься?

— Сорян, парни, кажется, на работе оставил… – печально вздохнув, ответил я.

– Почему бездельничаешь?

— Я не бездельничаю, у меня обед.

Двое с повязками на рукавах тут же заржали, будто я отмочил шутку на десять баллов. Негрила, видимо, не понимает по-русски, еще больше выпучил глаза, сдвинув брови.

— На обед… ха! Да этот парень — юморист! — утерев слезу, сказал долговязый. — Ладно. Посмеялись и будя. Где работаешь? На рыбзаводе? На домнах? На лесозаготовке? В муниципальном хозяйстве?

Решил выбрать наименее неприятный, на мой взгляд, вариант:

-- На рыбзаводе.

– Понятно. Что же прогуливаем, гражданин? Тунеядствуем, пиво средь бела дня распиваем… – пожурил меня страж порядка. – Сейчас мы сопроводим на рабочее место, а на старшего смены напишем рапорт за то, что работники шляются по городу, как попало. А с тебя штраф!

– Сколько? – дрогнувшим голосом спросил я, вытаскивая пакетик с семечками.

– Сто пятьдесят! – усмехнулся верзила, наметанным глазом оценив количество семок.

Капец, все мои сбережения перекочевали к этим жадным упырям! Я только успел наскоро проглотить шаверму и допить ледяное пиво. Пока тоже не забрали. Но, вроде, настроены они благодушно. Пусть ведут на завод. Там что-нибудь придумаю. Главное, чтобы не стали обыскивать, а то придется стрелять. Что-то мне подсказывает, что на ношения оружия здесь тоже нужны какие-нибудь справки, разрешения. Гребанная бюрократия! Даже очищающий огонь Судного Дня не смог избавить мир от этого древнего зла.

Но меня даже не обыскали. Похоже, в Кандалакше в порядке вещей прогулы. А патрульные, наверно, возвращают по десять раз на дню горе-работников. Что хорошо, один из стражей, тот, что с дубинкой, пошел впереди. Я ведь не знаю, где находится этот долбанный рыбзавод. Мог получиться конфуз. Они бы сразу догадались, что я не местный и отправили бы в отделение или прямиком на Арену Жести. Снова стоять против десантуры у меня как-то нет желания.

***

В городе я не особо ориентируюсь, но понял, что идем в сторону порта. Попетляв по приморским улочкам, оказались перед железными воротами с облупившейся синей краской. Заводские трубы, воняет рыбой. Мда, печаль-тоска… ладно, поработаем до темноты, а как стемнеет, постараюсь слинять отсюда нахрен.

Патрульные сдали меня охранникам на КПП. Негритос напоследок гневно зыркнул, сплюнув под ноги. Наверное, что-то подозревает. Ну, да и пох на него. Теперь я в безопасности.

– Ну что, бедолага, как фамилия? – щурясь от папиросы, спросил охранник с большими седыми усами. Его напарник, такой же пенсионер раскрыл вахтенный журнал и вопросительно уставился на меня.

В голову пришла отличная мысль:

– Да я не с этого завода, мужики! Наврал этим козлам. Житья не дают честному пролетариату!

Мужики переглянулись, а я продолжил:

– Представляете, пивка не дали попить нормально. Схватили прямо на рынке, полицаи гребанные! И штраф – сто пятьдесят семок!

– Так порядок в городе таков. – Усатый затушил окурок. – Неча посередь дня хуи пинать. Чего ж теперь с ним делать а, Федырыч?

– Не знаю… начальству бы надо позвонить, – задумчиво почесал залысины Федырыч.

– Подождите, подождите, – встрял я. – Вы мне сделайте трудовую справку, и я с удовольствием буду трудиться на вашем заводе!

– А где ж твоя? Это ж важный докУмент. Куда дел-то, сынок?

– В будке оставил, – опустив голову, сказал я. – На лесозаготовках. Ушел оттуда. У меня аллергия на хвою, и суставы ломит, целыми днями на морозе только пилим да таскаем, пилим да таскаем. Я бригадиру сколько раз говорил, переведи, мол, на рыбзавод! Так он знаете, что мне говорит?

– Чего же? – заслушавшись, спросил усатый.

– Говорит, иди, деревья пили, скотина. А что-то не нравится – на Арену тебя сдадим! Представляете, мужики, меня честного работника, на растерзанье к этим маньякам!

– Нда-а… – протянул Федырыч. – Лютуют оккупанты, мать их…

– Да вообще, народ за скот держат!

– Ты эт… потише… – проворчал усач.

– Сделайте мне справку, мужики. С первой получки – поляна с меня!

– Это, сынок, тебе к начальнику цеха надо. Давай, Федырыч, отведи-ка его.

***

Вогнав нож в брюхо, дернул вверх. Острое лезвие с треском порвало шкуру и внутренности. Затем быстрыми движениями выпустил кишки. Блять, ну и вонь! Я бросил в лоток выпотрошенную селедку и взял с конвейера следующую. Которая эта рыбина за час? Пятидесятая, или шестидесятая? Пох, главное – продержаться до конца смены.

– Чего разглядываешь? – раздался над ухом грубый ор. – Режь! Это тебе не девка на выданье! Ты, бляха, еще поцелуй ее!

Чертов начальник цеха подошел уже в третий раз. И все орет. Я же, типа, на испытательном сроке. Эх, всадить бы девять грамм свинца в этого надсмотрщика! Но мой верный револьвер лежит сейчас в шкафчике, в раздевалке. Когда Федырыч привел к начальнику, я даже пожалел о своей затее. Массивный дядька, бритый налысо, в пропитанном жиром и рыбьей чешуей фартуке, посмотрел на меня с неистовой ненавистью работодателя к нерадивому холопу. Процедил сквозь зубы: «Выпишу справку. Временную. На испытательный срок пойдешь. Но если не будешь норму выдавать, отправишься обратно, лес валить! Ну, говори, как звать! На конвейер поставлю, вместо Гоши. Какой был работник! Жаль, слег с туберкулезом на той неделе…»

Я назвался Аркадием Скворцовым. Не знаю почему. Просто первое, что пришло на ум. Зато теперь во внутреннем кармане лежит справочка. Правда, выданная всего на неделю. Теперь могу спокойно передвигаться по городу. Пусть и в нерабочее время. Конец смены должны фиксировать охранники на проходной. Без их штампика этой бумажкой можно только подтереться.

Под злобным взглядом Дмитрия Филимоныча – а так зовут начальника – я начал с удвоенной скоростью пластать ледяные рыбьи тушки. Хоть бы перчатки выдали, скоты. Вскоре лысый демон отвалил, а я сунул руки в карманы спецовки, такой же пропитанной рыбьим жиром и чешуей, чтобы немного отогреть пальцы. Блин, как же выполнить норму, сто штук в час? Стоп, Санек, какая норма? Забей, чувак. Надо только продержаться до вечера. А потом можно вернуться в сторожку к Егорычу с Пахомычем. Спирта уж, всяко, не осталось, но хоть косячок снимет огорчения сегодняшнего дня.

Рыба едет по специальной ленте бесконечным склизким потоком. Кроме меня на конвейере трудится еще с десяток человек. Вот они – настоящие мастера разделки! Наверно, до БП работали в суши-барах или ресторанах… Особенно ловко работает ножом девушка справа от меня. Если б не испачканная спецодежда и серый платок, повязанный на затылке, я бы назвал ее симпатичной. Вот умница-девчонка. Порядочная. Работает на тяжелом производстве, а ведь могла обслуживать американскую солдатню. Со своими-то внешними данными.

Почувствовав мой взгляд, заулыбалась, крикнула сквозь шум цеха:

– Ты не зевай, новенький, а то Филимоныч на вторую смену оставит!

Наверно, я сделал такое страдальческое лицо, что девушка рассмеялась.

– Вот, смотри, как нужно правильно рыбу держать… кстати, Татьяна!

– А меня зовут Алек… тьфу ты, Аркадий!

– Какое смешное имя!

После подсказок Татьяны дело пошло, куда ловчее. Не знаю, сделал ли норму, но лысый сатрап, когда сунул морду в лоток, ничего не сказал. Но даже за шутками и непринужденной беседой день тянется чертовски медленно. Обед, как выяснилось, не предполагается. За всю двенадцатичасовую смену отлучаться в туалет, можно не более, чем на пять минут. Блин, хорошо, что я утром посрал. Что за зверские порядки? Давай, Санек, пожалуйся еще в службу охраны труда. Это БП, и если ты не подготовился заранее, будь добр ишачить за пайку в этом вонючем отстойнике. Не зря все-таки построил Схрон, ох, не зря...