Когда автомобиль поехал по дороге из аэропорта, Саид не мог отделаться от неприятного чувства, зная, что где-то именно на этой трассе закончилась судьба Жади и изменилась жизнь Хадижи. Это знание тяжелым камнем лежало на сердце, и чтобы хоть как-то разрушить тягостное молчание, он спросил водителя:

— Как вы познакомились с сеньором Гарсиа?

— Было время, когда мы служили вместе, — коротко ответил мужчина. — Теперь я полицейский здесь, а он работает частным детективом в Бразилии. Вы не возражаете, если мы сначала поедем в департамент, а потом в приют? Вам, наверное, захочется узнать подробности той аварии? — он мельком посмотрел на мужчин.

Вид у обоих был мрачный, что, впрочем, не удивляло. По долгу службы ему часто приходилось видеть человеческие трагедии и родственников, раздавленных внезапной потерей близких. И поэтому, когда Гарсия попросил поднять материалы по аварии пятилетней давности и проследить за неожиданными гостями, родственниками погибшей, Лефевр согласился, не только потому что был в долгу у старого друга, но и потому что знал, насколько важно для людей знать, что произошло с их родными и любимыми. Именно поэтому Франсуа Лефевр отдал половину жизни, служа в жандармерии с низкой зарплатой и сволочным начальством.

В участке мужчина не стал тянуть резину и, усадив гостей за свои служебный стол, положил перед ними папку с материалами по делу, предварительно убрав снимки обожженных тел погибших.

— Было установлено, что авария произошла по вине второго водителя, у которого случился сердечный приступ, из-за чего он потерял управление, — произнес полицейский, озвучивая написанное в отчетах. — Роковое стечение обстоятельств.

Он пододвинул к Саиду небольшой прозрачный пакет, в которых обычно хранят улики. Мужчина не сразу понял, что там лежал, но взяв пакетик в руки, Саид почувствовал, как руки в один миг похолодели, а по телу пошли мурашки. Это был нефритовый кулон Жади, камень в серебряной оправе. Словно символ трагического ухода его хозяйки, под воздействием огня камень треснул и местами раскрошился, а серебряная оправа оплавилась, потеряв форму, но остался узнаваемым.

— При пожаре мало, что уцелело, так что установить личность погибшей было трудно.

— Жади, — прошептал Саид, сжимая кулон в ладони. — Я могу его забрать?

— Да, конечно, — кивнул Лефевр. — К сожалению, по законам нашей страны, мы не могли захоронить тело вашей жены, оно было кремировано.

Саид кивнул головой, на миг закрывая глаза и вознося Аллаху молитву о душе женщины.

— Если вы готовы, то мы можем поехать в приют? — осторожно спросил полицейский у Саида.

— Да, конечно, — встал из-за стола тот.

Дядя Али, сидевший все это время рядом, тоже поднялся.

— Девочке повезло, если можно так выразиться, — продолжал разговор полицейский, — Она попала в один из лучших приютов Бордо. Я позвонил директрисе, нас уже там ждут.

В приюте их действительно ждали. Мадам Морель, директриса с доброжелательной улыбкой, — предложила им чай, кофе. После такого же вежливого отказа женщина начала разговор:

— Мне очень радостно, что у Зое нашлись родственники, отец, но не сочтите за оскорбления, Вы бы могли предоставить какие-либо доказательства вашего родства.

— Конечно, мадам, — Саид вытащил из внутреннего кармана пиджака фотографию, на которой Жади, Хадижа и Саид выглядели счастливой семьей.

Фото было снято в день рождения, последнее, которое девочка праздновала дома, а также свидетельство о рождении и свой паспорт. Женщина просмотрела все это, чуть хмурясь, потом вытащив папку из ящика стола, положила ее перед мужчиной.

— Это личное дело Зое Вебер.

На первой странице на него смотрела Хадижа именно такой, какой он ее помнил, но чем дальше он листал, тем меньше было сходства между молодой светловолосой девушкой, такой же, как и множество ее западных сверстников, и маленькой Хадижей, что мечтала о счастливом замужестве.

— К сожалению, мы ничего не знали ни о девочке, ни о ее религии. Даже имя было дано ей в больнице, где она лечилась после аварии. Поэтому жила и училась она, так же, как остальные воспитанники. Также посещала каждое воскресение местную католическую церковь.

— Мы понимаем, — кивнул дядя Али. — В этом нет вашей вины.

Тут в кабинет постучали, и в дверях появилась молодая женщина:

— Простите, мадам, я не знала, что вы заняты. Зайду попозже.

— Подождите, мадам Матие. Не могли бы вы пригласить мадемуазель Вебер ко мне?

— Да, мадам, — кивнула женщина и скрылась за дверью.

— Можете присесть там, — директриса указала в сторону дивана, стоящего у стены. — Зое, простите, Хадижа. Довольно талантливая девушка. Она очень хорошо рисует, выигрывала и местные конкурсы, и международные. Несмотря на амнезию, девушка в выпускном классе и неплохо учится…

Стук в дверь прервал мадам Морель.

— Да, войдите.

В кабинет вошла девушка. Было видно, что она несколько растеряна.

— Здравствуйте, мадемуазель Вебер, — успокаивающе улыбнулась ей директриса.

Девушка смотрела на фотографию перед ней на столе со смесью любопытства и недоверия. Она вполне узнавала себя на фотографии и также легко узнавался один из мужчин, что подошел и обнял — ее отец, женщина же была ей знакомой только по ее же рисункам — мать. В голове девушки был полный сумбур. Она никак не могла совместить то что только, что узнала, с тем, какой привыкла себя считать.

— Боюсь, чтобы забрать девочку с собой, вы должны доказать ваше родство и собрать необходимые документы. Понадобится около недели, даже при помощи месье Лефевра, — покачала головой директриса.

И тут до Зое дошло, что говорят о ней. Она почувствовала, как вдохнуть очень сложно, и ощущение, что ее просто загоняют в ловушку, заставило задрожать всем телом. И она сделала то, что делала всегда — убежала. Не обращая внимания на окрики за спиной и на удивленные взгляд попадавших на встречу воспитанников приюта.

— Зое?! — за перегородкой показалась лохматая шевелюра Жака. — Я знаю, что ты тут.

Девушка показалась из-за пластиковой перегородки детского лабиринта.

— Как ты меня нашёл?

— Зое, как будто я не знаю всех твоих тайных мест. А вот мадам Морель и твои родственники, еще немного, начнут собирать поисковый отряд и вызовут спецназ, — Жак перелез через перегородку и сел рядом с подругой.

— Ты уже знаешь? — вздохнула девушка.

— Весь приют знает, — пожал плечами парень.

Девушка поджала губы, она снова стала «звездой» приюта. Девочка с амнезией нашла свою семью, удивительно! И, кажется, никого не волнует, что чувствует она сама.

— Представляешь, мое настоящее имя — Хадижа, — она положила голову парню на плечо. — Я мусульманка и теперь меня хотят увезти в Фес, Марокко или в Бразилию. Да, черт знает еще куда! — возмутилась девушка. — И сейчас, по мнению всех остальных, я должна прыгать от радости? Ты тоже так думаешь?!

Жак молчал, рассматривая поверхность трубы, в которой они сидели. Солнечный свет освещал яркую светло-зеленую пластмассу, делая ее еще ярче.

— Знаешь, я помню, как мы подружились, — медленно начал он. — Тогда ты сказала, что хочешь стать известной художницей, чтобы твоя семья увидела тебя и нашла. Разве не так?

— Да, — пожала плечами Зое, вспоминая эту свою мечту, которая давала надежду на то, что когда-нибудь она перестанет быть сироткой без прошлого.

— Так вот, считай, что тебе повезло, — улыбнулся Жак. — Тебе не придется годы доказывать серьезным снобам-критикам, то что ты талантлива и достойна собственной выставки в Лувре. Уже сейчас у тебя есть шанс познакомиться с твоей семьей, пусть они и кажутся чужими и непонятными. Узнать о своем прошлом и мире, что окружал тебя до аварии. Глупо от этого отказываться.

Девушка заинтересованно посмотрела на своего друга. Она привыкла, что Жак немного рассеянный, несколько робкий, неуклюжий паренек, что всегда кружится рядом. Да, он был её лучшим другом, сколько она себя помнила, но никогда она не думала, что он настолько взрослее, мудрее ее.