Надо сказать также и о том, что в начале декабря наше Верховное Главнокомандование располагало крупными стратегическими резервами. Так, в восьми резервных армиях насчитывалось 58 стрелковых и кавалерийских дивизий и 7 бригад. Все эти силы Ставка могла использовать для усиления действующей армии. Бесспорно, это были благоприятные факторы, если учесть, что все резервы врага на советско-германском фронте к этому времени были в основном израсходованы.

Вместе с тем обстановка в целом была для нас ещё весьма тяжёлой. Существовала опасность полной блокады Ленинграда, прорыва врага на Кавказ из Крыма. Гитлеровские войска находились у порога Москвы. В этой обстановке перед нашим народом и его Вооружёнными Силами стояла задача — ликвидировать угрозу Ленинграду, Москве и Кавказу, вырвать стратегическую инициативу из рук врага и создать перелом в ходе войны. Стратегическим замыслом предусматривалось основные усилия сосредоточить на Западном направлении, где предполагалось подготовить решительное контрнаступление Красной Армии. На это направление, естественно, и перебрасывалась большая часть резервов Ставки, маршевых пополнений, боевой техники и боеприпасов.

Так, в конце ноября — начале декабря в район Москвы прибыли 1-я ударная и 20-я армии, начали подходить 10-я, 26-я и 61-я резервные армии. Они выдвигались на фланги Западного фронта и на стык с Юго-Западным фронтом; часть сил этих армий приняла участие в нанесении контрударов севернее Москвы. На Западный фронт прибывали соединения и из других резервных армий.

Пополнялись и войска Калининского фронта. Значительное усиление войск Западного направления хотя и не создало общего превосходства над группой армий «Центр», однако явилось одним из важных условий для перехода в контрнаступление. В начале декабря 1941 года противник имел под Москвой 801 тысячу человек (в составе дивизий и бригад), 14 тысяч орудий и миномётов, 1000 танков и более 600 самолётов. В составе советских войск здесь было около 720 тысяч человек, около 8 тысяч орудий и миномётов, 720 танков и 1170 самолётов.

Сама идея контрнаступления под Москвой возникла в Ставке Верховного Главнокомандования в начале ноября, после того как первая попытка противника прорваться к Москве была сорвана, а поставленная ГКО перед партией и страной задача создания крупных стратегических резервов успешно решалась. Государственный Комитет Обороны и Ставка отлично понимали, что окончательно сорвать наступление фашистов на Москву и тем самым не только спасти столицу, но и положить начало коренному повороту в ходе войны можно лишь активными действиями.

В конце ноября для советского командования было уже очевидным, что враг напрягает последние усилия, что фланговые ударные группировки его потеряли свою ударную силу настолько, что лишились даже способности норою отражать наши контрудары. Уверенность в этом у ГКО и Ставки была настолько велика, что ГКО принял решение уже в ноябре вернуть в Москву не только отдельных ответственных лиц, эвакуированных в октябре из столицы, но и некоторые государственные учреждении. Вернулся в Москву и Генеральный штаб во главе с В. М. Шапошниковым, сразу включившийся в работу по подготовке предстоящего контрнаступления.

В значительной мере облегчили контрнаступление под Москвой успешные наступательные действия советских войск, предпринятые в ноябре и декабре на Тихвинском и Ростовском направлениях. Это было необходимо в связи с создавшимся критическим положением в Ленинграде и угрозой прорыва врага на Северный Кавказ после взятия им Ростова. Разгром вражеских группировок под Тихвином и Ростовом, хотя и потребовал в это сугубо ответственное время посылки туда части сил из резервов Верховного Главнокомандования, позволил сковать силы противника на Северо-Западном и Южном направлениях и лишить врага возможности за счёт переброски войске этих направлений усилить свою центральную группировку.

Всё это, вместе взятое, говорило о том, что созревают необходимые условия для нанесения серьёзного контрудара на основном, Московском направлении.

Замысел контрнаступления Красной Армии на Западном направлении сводился к тому, чтобы ударами войск правого и левого крыла Западного фронта во взаимодействии с Калининским и Юго-Западным фронтами разгромить ударные группировки противника, пытавшиеся охватить Москву с севера и юга, и отбросить их от столицы. Командующие войсками Западного, Калининского и Юго-Западного фронтов были извещены Ставкой о стоящих задачах с требованием представить свои конкретные предложения.

Соображения по плану контрнаступления войск Западного фронта в последние дни ноября были доложены командующим фронтом Верховному главнокомандующему в присутствии руководителей Генштаба и окончательно утверждены Ставкой 1 декабря. Соображения командующего Юго-Западным фронтом были рассмотрены и утверждены 30 ноября. Директивные указания Ставки командующему войсками Калининского фронта я передал лично в ночь на 1 декабря в штабе фронта, который находился в деревне Большое Кушалино, около 40 километров северо-восточнее Калинина. Несмотря на крайне слабый состав войск этого фронта и на незначительное усиление его для контрнаступления за счёт резервов Ставки, командование фронта восприняло поставленную задачу с полной уверенностью в успешном её выполнении.

Необходимо сказать хотя бы вкратце о тех необычных, крайне невыгодных и тяжёлых для наших войск условиях, в которых протекала их подготовка к переходу в контрнаступление. На большинстве участков эта подготовка проходила в обстановке напряжённейших, непрерывных оборонительных боёв с наседающим противником, и лишь на отдельных участках она постепенно перерастала в наше контрнаступление в результате успешных контрударов наших войск.

Несколько примеров этому. На правом фланге Западного фронта войска 1-й ударной армии В. И. Кузнецова с 29 ноября по 3 декабря вели напряжённейшие бои с вражескими войсками, захватившими мост через канал Москва — Волга у Яхромы и вышедшими на восточный берег канала. В центре Западного афронта немецко-фашистские войска неожиданно для нас прорвали фронт нашей обороны на стыке 5-й и 33-й армий и повели наступление на Кубинку. Лишь 4 декабря этот прорыв был полностью ликвидирован. Ещё сложнее обстановка для подготовки к переходу в контрнаступление была у войск Юго-Западного фронта. Подготовка войск правого крыла этого фронта проходила в условиях ожесточённейших оборонительных боёв, когда инициатива ещё находилась полностью в руках противника и наши войска продолжали отходить на восток. Так, 4 декабря, то есть на четвёртый день после утверждения плана на переход в наступление, на фронте 13-й армии противник захватил Елец, очень важный для нас железнодорожный узел.

Общим сроком для перехода в контрнаступление было назначено Ставкой 5—6 декабря. Фактически войска Калининского фронта перешли в контрнаступление 5 декабря; войска Западного фронта севернее и южнее Москвы после сосредоточенных авиационных ударов и артиллерийской подготовки — 6 декабря; войска Юго-Западного фронта — основными силами 7—8 декабря.

6 декабря развернулось грандиозное сражение. Успех нарастал с каждым днём. Инициатива, бесспорно, переходила к нам. Неожиданный удар наших войск, особенно северо-западнее и юго-западнее Москвы, произвёл ошеломляющее впечатление на фашистское командование и его войска, что полностью подтверждает правильность выбранного советским командованием момента для перехода в контрнаступление.

Верховное Главнокомандование внимательно следило за всем ходом событий и по мере передвижения войск ставило фронтам дальнейшие задачи.

Уже 16 декабря войсками Калининского фронта был освобождён Калинин, а 7 января они подошли к Волге в районе Ржева. Армии правого крыла Западного фронта к 25 декабря продвинулись на расстояние до 100 километров и вышли на рубеж рек Лама и Руза. Южнее Москвы войска левого крыла Западного фронта к 17 декабря отбросили врага на 130 километров. Одновременно армии правого крыла Юго-Западного фронта продвинулись в районе Ельца на 80—100 километров.