Вышла полная луна. По мере того как мы подвигались вперед, нас все более и более поражала перемена, происшедшая в хорошо знакомой местности.

Война повсюду оставила свои ужасные следы. Ранчо были заброшены; часть из них была разрушена, часть сожжена, и на их месте виднелись только груды золы и обгорелых головешек. Некоторые развалины еще дымились…

Повсюду валялась разбитая мебель и утварь. Кое-какие предметы уцелели: очевидно, они были брошены бежавшими поджигателями и грабителями. Чего только не попадалось нам на глаза: petate, шляпы из пальмовых листьев, разбитая посуда, остатки сломанной гитары, женские украшения, платки и платья, втоптанные в пыль, и множество других предметов…

Мной овладело мрачное предчувствие. Вспомнились рассказы о сомнительных подвигах наших солдат в окрестностях Вера-Круца. По-видимому, слухи о героях из мародеров нисколько не преувеличены.

Раньше я был уверен, что мародеры не забирались так далеко, но встречавшиеся на каждом шагу картины разрушения заставили меня призадуматься.

За несколько километров от ранчо дона Косме мы наткнулись на изуродованный труп солдата. Он лежал на спине, открытые глаза смотрели прямо на луну. У него были вырваны язык и сердце и отрезана по локоть левая рука. В десяти шагах от него лежал в таком же виде другой солдат…

Мы въехали в лес; беспокойство стало невыносимым. Я видел, что Клейли тревожился не менее моего.

- Трудно допустить, чтобы мародеры проникли сюда, - сказал он. - Нужно бояться другого, - добавил он немного спустя, - негодяя Дюброска с его шайкой…

- Вперед, вперед! - крикнул я, дал шпоры коню и понесся вперед галопом.

Больше я не мог говорить. Клейли выразил мои самые тайные опасения, и сердце мое сжалось от сильной боли.

Остальные тоже пришпорили коней. Вдруг Рауль остановился и сделал нам знак тоже остановиться.

- В чем дело? - спросил я шепотом.

- В лесу кто-то есть, капитан!

- Где?

- Там, налево… Я не мог различить, кто это…

- Я видел, это мустанг, - заметил Линкольн.

- С седоком?

- Не могу вам наверное сказать, капитан! Он был слишком далеко отсюда, трудно было рассмотреть. Но что это мустанг - ручаюсь головой…

- Позвольте мне проследить его, тогда я скажу вам, с седоком он или нет,

- продолжал он.

- Пожалуй, это будет лучше… Рауль, Чэйн… сойдите с лошадей и пойдите с сержантом, а ты, Джек, держи лошадей…

- Если позволите, капитан, я лучше пойду один, - шепотом произнес Линкольн. - Рауль и Чэйн, правда, прекрасные товарищи и выручат из всякой беды, но я привык выпутываться один…

- Хорошо, сержант, делайте, как хотите. Мы будем ждать здесь вашего возвращения.

Охотник соскочил с лошади, тщательно осмотрел свой карабин и пошел в сторону, как раз противоположную той, где, по его указаниям, пробежал мустанг.

Мы ждали его с полчаса, сгорая от нетерпения. Я уже начал опасаться за Линкольна, когда до нас донесся звук выстрела со стороны как раз противоположной той, куда скрылся охотник.

- Это выстрелил сержант, - заметил Чэйн.

- Вперед! - скомандовал я.

И мы поспешили к тому месту, откуда послышался выстрел. Метров через сто мы встретили Линкольна, который шел назад с ружьем на плече.

- Ну? - произнес я.

- На мустанге в самом деле был седок, капитан, но теперь его больше нет.

- Что это значит, сержант?

- То, что на мустанге сейчас уже никто не сидит. Один из них удрал, то есть это мустанг, а седок остался на месте.

- Как! Сержант, вы убили…

- Да, капитан, и убил не зря.

- А именно?

- Во-первых, это был гверильяс, а во-вторых, конный разведчик.

- Как вы узнали это?

- Как не узнать, капитан! Я все время шел по его следам. На поляне, которую, мы перед тем пересекли, не было следов: значит, он ехал не отсюда. В одном месте, у густой заросли, была стоянка… много разных следов осталось…

- Хорошо. Дальше что?

- Я все шел по следам, пока не увидел его самого. Он почти лежал на лошади, а не сидел, как сидят обыкновенно добрые люди. Это показалось мне очень подозрительным. Вгляделся - оказывается, и ружье есть у него. «Плохо дело!» - думаю. Ну, взял и выстрелил… Проклятый мустанг удрал, но седока я обшарил и нашел вот что… С этой штучкой не выйдешь на гризли…

- Что вы сделали! - крикнул я, схватив блестящий предмет, который мне подал охотник.

Это был стилет с серебряной ручкой, который я в прошлое свое посещение подарил молодому Нарсиссо.

- Я полагаю, ничего дурного, капитан…

- А каков собой этот мексиканец… какое у него лицо? - спрашивал я тревожно.

- Каков собой? Да не особенно красив. Похож на индейца. Не угодно ли, впрочем, вам самим посмотреть: он валяется недалеко отсюда…

Я соскочил с коня и бросился вслед за Линкольном в чащу. Шагов через двадцать я чуть-чуть не споткнулся о тело, лежавшее в тени. Оно лежало на спине, а лицо его было ярко освещено лунным светом. Я наклонился над ним. Одного взгляда было достаточно, чтобы удостовериться, что я никогда не видел его прежде. Это был самбо с длинными волосами, похожими на шерсть. По полувоенной одежде можно было узнать в нем гверильяса. Линкольн был прав.

- Не правда ли, капитан, хорош? - сказал Линкольн, когда я кончил осмотр.

- Вы думаете, он выслеживал нас?

- Нас или еще кого, но что он выслеживал - это верно.

- Никто не знал, что мы поедем сюда. Едва ли он гнался за нами, - заметил я.

- Нет, это очень может быть, - проговорил подъехавший Клейли, - кому-то, наверно, хорошо известно все, что мы делаем. Этот «кто-то» знает, конечно, и об уводе из города Нарсиссо, и о наших визитах на гасиенду…

- Да, это верно… А мы все еще медлим… Рауль, вперед, только осторожнее, тише, как можно тише…

Мы поехали гуськом по узкой тропинке.

Глава XXXI. В ПЛЕНУ У ГВЕРИЛЬЯСОВ

В полях, окружавших ранчо, все было тихо. Дом стоял цел и невредим. Я начал успокаиваться.

- Вперед! - скомандовал я громко.

- Капитан! - окликнул меня шепотом француз, придерживая лошадь у живой изгороди,

- Ну, что такое?

- В том конце аллеи, по которой нам нужно ехать, идет кто-то, - вполголоса сообщил Рауль.

- Наверно, кто-нибудь из слуг… Бояться нечего… Вперед…

Доехав до конца аллеи, Клейли и я спешились, приказав людям дожидаться нас, и пошли к дому. В нем было тихо, и все казалось по-старому.

- Уж не легли ли они спать? - заметил Клейли.

- Нет, слишком рано… Может быть, они внизу, ужинают?…

- Вот это было бы очень кстати: я страшно голоден…

Мы подошли к веранде. По-прежнему стояла тишина.

- Где же собаки? - недоумевал я.

Мы вошли в дом.

- Странно! - бормотал я. - Никто не показывается… Но куда же девалась мебель?

Мы подошли к лестнице. Я взглянул вниз - ни света, ни звука…

Я обернулся и вопросительно взглянул на своего спутника. В это время мое внимание привлек странный шорох в тени оливковых деревьев у входа в ранчо. А в следующий момент нас окружила целая гурьба людей, и не успели мы опомниться, как уже лежали на спине со связанными руками и ногами.

В то же время послышался шум борьбы в аллее, где мы оставили наших людей. Раздались выстрелы… Через минуту толпа мексиканцев повалила оттуда, ведя в середине связанных Линкольна, Чэйна и Рауля. Нас всех уложили рядом. Лошадей привязали к деревьям.

Человек двенадцать остались караулить, остальные отправились в сад, откуда вскоре послышались смех и веселые голоса. Мы не видели, что там делалось. Нам казалось, что все происходящее - какой-то тяжелый кошмар…

Линкольн был весь опутан веревками. Он сопротивлялся ожесточенно и убил одного из мексиканцев. Спеленатый точно мумия, он скрипел зубами, на губах его от ярости выступила пена. Рауль и ирландец Чэйн относились спокойно к своему положению.

- Хотелось бы мне знать, сегодня прикончат нас или подождут до утра? Как ты думаешь, Чэйн? - посмеивался Рауль.