Вероника одевалась нарочито медленно, оттягивая момент встречи. И даже переоделась несколько раз, меняя цвет футболки: сначала была синяя, потом – белая, и в итоге – черная. К голубым джинсам все шли одинаково, да по фасону были точь-в-точь, но девушка настойчиво меняла их и придирчиво рассматривала себя в зеркале, пока не осталась довольна черным вариантом. Выйдя на кухню, она поняла, почему. Слава суетился у плиты, и на нем идеально сидели голубые джинсы и черная футболка. Он поднял глаза на Веронику и довольно ухмыльнулся. Она сделала вид, что все так и задумывала, прошла к своему месту и устроилась в уголке кухни, ничем не выдавая своего беспокойства.
– Как себя чувствуешь? В джинсах ходить не больно? Я же тебя просил не надевать ничего тугого.
– Они хорошо тянутся. Не ворчи, мамуля.
– А ты не огрызайся, а то накормлю тебя какой-нибудь гадостью. Вина налить?
– Не откажусь. Бокалы вон там, в шкафу над раковиной. Штопор там же, рядом в подставке.
Слава кивнул и продолжил хозяйничать на кухне, где ориентировался уже едва не лучше самой Вероники. Та внимательно следила за каждым его шагом, поневоле любуясь сильными и точными движениями. Когда он вытягивал пробку из бутылки, девушка залюбовалась вдвойне, хотя и уголком сознания поносила себя, на чем свет стоит.
Впервые за долгое время на ее кухне стало тепло и уютно. Шипело масло в сковороде, звенели инструменты, Слава мурлыкал себе что-то под нос, и в воздухе разливались дразнящие ароматы. Вероника немного успокоилась, перестав воспринимать нового человека как враждебно настроенную субстанцию. Напротив, он вдруг показался ей открытым, понятным и очень близким. И, казалось, он совсем не чувствовал смущения первой встречи, как это всегда бывает с другими людьми.
Наконец он установил таймер на духовке и победно заявил:
– Минут через сорок-пятьдесят тебя покормлю. Держи вот, пока сыра к вину погрызи, а то скажешь потом, что морю тебя голодом.
– Не скажу! – ответила Вероника, но тарелочку сыра с благодарностью приняла, – Может, присядешь и расскажешь пока, кто ты такой и что делаешь у меня дома?
– Вот те на, приехали! Я же уже говорил. Зовут Слава, по профессии врач, по жизни владелец клиники. А что тут делаю? Кормить тебя собираюсь.
– Но как ты мой адрес нашел?
– А то надо семи пядей во лбу быть, чтобы на бирке твоего велосипеда адрес прочитать!
Вероника залилась краской. Как она могла забыть? Сама же вешала металлическую бирку с полным указанием своих контактных данных на тот случай, если велосипед потеряется. Над ней еще Олег смеялся, что она слишком хорошо думает о людях.
– Кстати, твой красавец стоит в предбаннике. У него руль был погнут, я его в мастерскую по пути закинул, все поправили.
– И чего ты так со мной возишься?
Глупый вопрос, конечно. Но вырвался с такой скоростью, что остановить не удалось. И чего эти лицевики так стремительно глупеют, когда им кто-то симпатичен? Одни хлопоты, ей-богу!
– Если ты не забыла, я тебя сбил.
– Вроде как это я в тебя врезалась, если мне память не изменяет?
– Ну, ты-то понятно, что с тебя взять! Но я куда смотрел? Нельзя так на дорогах тупить.
– А мне, значит, можно?
– Ты красивая, тебе все можно. Давай сменим тему, а? Просто прими как данность, что мне хочется о тебе позаботиться. Разве это преступление?
– Нет, но я к такому не привыкла.
– Вот и начнешь как раз.
– Не обижайся, Слав, но мне всегда проще было самой о себе заботиться. На других надежды мало.
– Что примечательно, после фразы «не обижайся» всегда следует или гадость, или глупость. Ладно, это мы потом обсудим. Выбирай другую тему.
– А тебе не кажется, что мы зачастили со сменой тем?
– Это разве зачастили? Ладно, не хочешь предлагать, давай я сам спрошу. Кем ты работаешь?
– Директор по развитию в книжном магазине.
Он рассмеялся, и Вероника сразу спросила:
– Что смешного?
– Так и думал, что ты библиотекарша!
– Эй, это разные вещи!
В ответ он только сильнее захохотал, и в этот раз ему вторил мелодичный женский смех. Обстановка разрядилась. Вероника ясно ощутила, что они находятся на одной волне, будто их связывает невидимая нить. Чувство было зыбким, и быстро испарилось, когда зазвонил дверной звонок.
– Ты кого-то ждешь? – удивленно спросил Слава.
– Вообще-то нет! – неуверенно ответила Вероника и пошла открывать.
На пороге стояла Василиса.
Глава 8. Ама
Аме стало не по себе. Она давным-давно уже не думала о себе, как о ребенке, но сейчас выдался как раз такой случай. Хотелось по-детски зажмуриться, заткнуть уши и громко распевать дурацкие песни, лишь бы избавиться от настойчивой реальности, которая так и норовила захватить целиком все внимание и окунуть в свою беспощадность.
Два дня, какие-то жалкие два дня назад все было просто и понятно до скуки. Обучение, простенькие тестовые задания на Лицевой стороне, мелкие пакости вроде ночных набегов на кухню, распланированное до мелочей будущее. И, что особенно ценно, это будущее всегда нравилось Аме. В отличие от многих сверстников, у нее был выбор, и она сама отдала предпочтение стиллерской работе. Девочка из редкой благополучной семьи, талантливая и послушная ученица, она четко знала, чего хочет, и размеренным шагом шла к выполнению задуманного. Никаких вам подростковых глупостей вроде побегов из дома, запрещенных зелий или глупых романов – все это претило Аме.
И вот теперь она трясется в магически преобразованном фургоне, запряженном черными исчадиями ада, в компании малознакомых людей и несется навстречу неизвестности. Будущее из четкой картины превратилось в мазню цветных пятен. Чем дальше, тем больше путались мысли, и лишь изредка их сменяли периоды полного безразличия к происходящему. Подумаешь, она убегает от неизвестной угрозы! Подумаешь, Корпорация превратилась из родного дома во врага! Подумаешь, им надо проехать через Большой Испытательный Полигон и остаться в живых! Мелочи какие!
Безразличие сменялось злостью, та – бессильной яростью, а на ее место вновь приходила жалость к себе. Гадкое, липкое чувство, больше подходящее нытикам и хлюпикам, а не ей самой. Ама пыталась храбриться, но хватало ее ненадолго. Вот бы отвлечься, поговорить с кем-нибудь, но Ли ушла на Лицевую, Джарвин вновь вернулся к рабочему столу и пропадал там который час, а Старец с Илем, честно говоря, все еще ее пугали. Вот и сидела Ама совсем одна в своей несуществующей комнатке, предаваясь грусти и унынию. Ну почему Лианелла ушла так быстро?
А ведь из-за нее все и началось. И не только в этот раз, нет. Сама мечта Амы стать стиллером родилась под воздействием Ли. Конечно, они тогда даже не были знакомы, но кто же не знал лучшего молодого стиллера? Успехи Лианеллы так впечатляли и столь широко освещались Корпорацией, что тогда целый поток желающих хлынул в профессию. Из странных и пугающих созданий стиллеры как по волшебству превратились в загадочных и крутых персонажей. Их вдруг стали едва ли не боготворить, хотя изнаночникам претила идея бога как таковая. А уж среди новых небожителей Лианелла была идолом, она стала настоящей легендой после операции «Энергия», которая перевернула изнаночный мир с ног на голову!
И вот вам пожалуйста. Легенда вынуждена бежать и петлять, как заяц на охоте. И Ама – вместе с ней. По сравнению с Лицевым собственный мир всегда казался Аме более бездушным и диким, но сейчас – особенно. Она пыталась найти разумное объяснение происходящему, но никак не могла. От чувства собственной беспомощности Ама крепко обняла сумку, которую на прощание дала ей мама. Мама… доведется ли им еще увидеться?
На глаза навернулись слезы. Ама не хотела плакать и ни в коем случае не собиралась этого делать, но голова безвольно опустилась на сумку, и слезы сами потекли тонкими струйками по щекам. Вероятно, вскоре пучина меланхолии совсем поглотила бы девочку, но в сумке вдруг что-то начало жужжать и трястись, так что к Аме сразу вернулось ее любопытство – лучшее лекарство от тоски.