— Твое решение или Сайи?

— Мое, — сказал он, — но она не возражала. Сайя — умный человек, Влад. И еще добрый. Знай это.

Так я и поверил… Однако спорить не стал. Ради машины можно и потерпеть.

10

Интерес к фильму вскоре спал, и наши выступления завершились. Жизнь текла ровно. Вечерами я пел в ресторане, днем работал над сценарием. Вернее, пытался. Кея почему-то решила, что я могу все, и заказала мюзикл. Верней, музыкальный фильм. По ее разумению в сюжете сквозной линией должна проходить судьба певца. Для начала он поет для друзей и родных. Затем его приглашают в ресторан. Там его замечает знаменитый композитор и предлагает парню стать звездой. Учеба идет трудно. Но вот парень на сцене. В зале искушенная публика. Герой или покорит ее, или провалится. В последнем случае возвратится в ресторан или будет грузить мешки. Ставки высоки. Злобствуют завистники из числа певиц. Они мешают муриму как только могут. Но герой избегает ловушек. И вот чистый и мягкий голос певца льется со сцены. Публика в восторге. Овации, венки с цветами. К герою идет молодая аристократка. Ранее она отвергла ухаживания певца, но теперь все будет иначе…

Канву набросала Кея, мне осталась «малость». Наполнить сюжет содержанием, написать образы героев и выстроить их отношения, сочинить текст песен. Про музыку Кея не сказала, но дала понять, что ее ждет. Я им кто? Моцарт? Римский-Корсаков?

Возражений Кея слушать не пожелала, велела работать и укатила. А я мучаюсь. Как тот сценарист в мультике «Фильм, фильм, фильм». Он в отчаянии бился головой о стену. Может, попытаться?

Мучения прервал звонок Кеи.

— У меня ничего не выходит, — сказал я. — Не могу порадовать.

— Одевайся и спускайся вниз, — прервала она. — Надень лучший костюм. Ты брит?

— Да, — удивился я.

— Жду тебя в машине перед домом. Поспеши.

Она отключилась. Я пожал плечами и пошел выполнять приказ. Спустя пять минут вышел из подъезда. Автомобиль Кеи стоял у крыльца.

— Садись! — сказала она поверх опущенного стекла.

Я занял место рядом. Кея двинула рычаг, и мы выкатили на улицу.

— Нас вызвали в Совет по культуре, — сообщила она, заняв полосу. — Тебя и меня. Зачем, не знаю. Но приказали поспешать.

Интересно. Совет — это местное министерство. Советы здесь везде. Они руководят городами и отраслями, поселками и деревнями. Страной — Высший Совет. Зачем мы министерству? Хотят похвалить и отругать? Нагрузить работой? Например, снять фильм о мудром руководстве государства с Владом в главной роли? Последнее вряд ли. Пол у меня не подходящий…

Автомобиль зарулил на стоянку у небольшого здания с портиком и колоннами. Скромно живут здесь управляющие культурой. У нас, впрочем, тоже. Это вам не Газпром.

Мы с Кеей вошли в холл здания. Навстречу выскочил мужчина кителе.

— Тофу Кея Дон? Тофин Влад Хома? Председатель ждет вас.

Даже так? Однако! По широкой лестнице мы поднялись на второй этаж и вошли в просторную приемную. Спутник велел нам обождать, а сам скользнул в красивую дверь кабинета. Очень скоро выскочил обратно.

— Заходите!

Мы зашли. Председатель Совета по культуре, к моему удивлению, оказалась невысокой и щуплой. Привык я к габаритным начальницам… Поприветствовав нас, председатель предложила места за столом, сама села напротив.

— У меня интересная новость. В Совет обратилось посольство Курума. Предлагает купить фильм «Очаровашка». Обещают прокат и широкую рекламу у себя, для чего приглашают режиссера и исполнителя главной роли.

Я глянул на Кею. Лицо ее выражало изумление.

— Разве мы сотрудничаем? — спросила председателя.

— До сих пор не было, — согласилась та. — Но фильм хорош, не один Курум заинтересовался. Почему б не продать? Деньги предлагают хорошие, но не в них дело. Фильм пробуждает добрые чувства к нашей стране. Говорит о том, что мы осудили прошлое. Теперь у нас равноправие полов. Это важно для взаимопонимания между народами…

Председатель еще что-то говорила, я кивал в нужных местах. Почему чиновники всех стран говорят какими-то стертыми фразами? Их так воспитывают, или они рождаются готовыми?

— Совет по культуре решил принять предложение посольства, — завершила председатель. — Направить вас в Курум. Согласны?

— Это не опасно? — поинтересовался я.

— Наши отношения нельзя назвать дружественными, — согласилась председатель. — Но условия перемирия курумцы соблюдают. Наши дипломаты и предприниматели ездят к ним, неприятностей не случалось. Мы, впрочем, попросили гарантий, нам их обещали. Есть только одна трудность, — председатель посмотрела на меня. — Влад не гражданин Сахья, иностранец, получивший право на проживание в стране. За ним никто не стоит.

— И что делать? — спросил я.

— Есть два пути, — сказала председатель. — Первый: все остается, как сейчас. В этом случае поездка в Курум для вас на свой страх и риск. Второй: принимаешь гражданство Сахья. Тогда государство вступится.

— Как можно стать гражданином?

— После трех лет проживания. Но здесь случай особенный. Ты внес большой вклад в культуру страны. Я говорила с Председателем Высшего Совета, и она уполномочила меня принять у тебя присягу. Согласен?

— Да, — сказал я. А что думать? Домой мне не вернуться, а здесь вроде прижился.

— Идем! — встала председатель. — Здесь рядом.

Меня отвели в небольшой зал. На его стене висел портрет Председателя Высшего Совета в обрамлении флага и герба страны. Мне указали место напротив. Зал наполнился людьми — как я понял, служащими Совета. То ли так положено, то ли прибежали посмотреть. В обращенных на меня взглядах я читал любопытство.

— Читай!

Председатель протянула мне красивую кожаную папку. Я раскрыл ее и пробежал глазами по тексту. Что-то это мне напоминает…

— Я, Влад Хома, принимая гражданство государства Сахья, перед лицом руководителя страны и ее священных символов клянусь соблюдать законы государства и распоряжения ее руководителей. Клянусь быть верным сыном новой Родины. Отвергать предложения других государств работать во вред Сахья. Защищать ее, если понадобится, не жалея при этом своих сил и самой жизни. Если я нарушу эту клятву, то пусть меня покарают по всей строгости закона…

Удивительно, но меня проняло. В прежней жизни мне пришлось читать откровения эмигрантов, уехавших за границу. Они писали, что врали, принимая присягу другой страны. Меня это удивляло. Как можно? Если сделал выбор, зачем врешь?

— Присяга произнесена и принята! — председатель забрала у меня папку. — Тофу Клая!

Ко мне подошла женщина с прибором в руке. Приложила его к моему плечу и нажала кнопку. Прибор коротко загудел и пискнул.

— Отныне Влад Хома полноправный гражданин Сахья, — объявила председатель. — Это записано в его чипе.

Аудитория зааплодировала. Ко мне стали подходить и поздравлять. Вполне искренне, было видно, что людям приятно. Председатель увела нас с Кеей.

— Расходы по вашему пребыванию в Куруме несет принимающая сторона, — сообщила в кабинете. — Проезд, проживание в гостиницах, деньги на карманные расходы. За выступления перед публикой будут платить. Вернетесь богатыми, — она подмигнула. — Предлагаю навестить в посольство Курума. Там вам расскажут и объяснят.

Мы съездили. Приняли нас душевно. Угостили напитками, принесли договора. Мы их внимательно изучили. Никаких подвохов в тексте не наблюдалось. Мы подписали документы. Нас отвели к послу. Та сказала несколько дежурных слов, выглядела при этом довольной. Я поймал на ее оценивающий взгляд. Это с чего?

— Странно, — сказал Кее на обратном пути. — Почему они зовут нас? Курум и Сахья на пороге войны. Им нужно готовить население. Промывать людям мозги, объясняя, что мы плохие. А они покупают наш фильм, везут в страну режиссера и актера. Понятно, что мы будем хвалить Сахья, призывать сотрудничеству и дружбе. Не пойму.

— Может, передумали воевать? — предположила Кея.

Хорошо, если так.