Тошико нахмурилась.
— Не выставляй напоказ своё невежество, Оуэн, просто из-за того, что ты не понимаешь языка.
— А я думал, ты предпочитаешь говорить на С-.
— Это С++, — проворчала она. — И ещё я знаю, что «Ява» – это не только кофе. И что Ассемблер не имеет никакого отношения к мебели IKEA[10].
— Все эти языки, Тош, и ты до сих пор не включила в список английский. — Оуэн положил руку на плечо Гвен и направил её, чтобы посмотреть вверх, на то место, откуда упал Уайлдмен. — Он просто был там. Мы заметили, что вы стояли дальше. Джек явно был тот высокий парень посередине, а ты была тем чуваком с сиськами на противоположной стороне. Но не бойся, веснушка. Если бы это ты стояла на краю, я бы был там, чтобы поймать тебя. Упади для меня, а?
Она сбросила его руку со своего плеча.
— Можно подумать.
— Знаешь, все красивые девушки делают это. Прежде чем они это осознают, я сбиваю их с ног, и они лежат рядом со мной…
Гвен закатила глаза.
— Единственная возможность полежать рядом с «красивой девушкой» у тебя появится, Оуэн Харпер, только если вас обоих собьёт один и тот же автобус.
Ничуть не огорчившись, Оуэн бросил на неё косой взгляд. Спустя мгновение он словно забыл об этом. Он отодвинул испачканный плащ, чтобы проверить карманы пиджака, в который был одет труп. Краткий поиск принёс улов в виде помятого бумажника и удостоверения сотрудника лаборатории ядерных исследований «Blaidd Drwg».
— Так мы поймали этого типа.
— Думаю, «поймали» подразумевает под собой позитивный смысл, — послышался сверху голос Джека.
Спускаясь, чтобы посмотреть, что произошло с Уайлдменом, Гвен оставила Джека на восьмом этаже. Кто знает, чем там занимался Джек всё это время. Она помнила, что ему нравится смотреть на город ночью с высоких точек, так что, возможно, он воспользовался предоставившимся ему шансом. Вероятно, он решил спуститься стильно, потому что использовал для этого строительную лебёдку. Когда она начала скрываться за деревянной оградой, окружавшей цокольный этаж, он вскочил на этот барьер, а затем проворно, как кот, спрыгнул с высоты в семь футов на улицу.
— Из допросов, которые я проводил, — заключил Джек, — этот был не самым лучшим. Эй, кто припарковал там этот автобус? — он бросил взгляд на собирающуюся у автобуса толпу зевак. Другие потенциальные свидетели высовывались из окон верхних этажей соседних зданий. — Полагаю, мы могли бы попробовать продолжить работать здесь, но пытаться разогнать эту кучу упырей – всё равно что отгонять мух от дерьма. Надо забрать труп в Хаб и делать вскрытие там.
— О, прекрасно, — простонал Оуэн. — У нас в машине уже есть один труп, и теперь нам надо ещё втиснуться туда самим и засунуть эту тушу.
— Оставить панику. Эта машина обманчиво просторна, — сказал ему Джек. — Мы с Гвен воспользуемся другим транспортом.
— Дай подумать, — произнёс Оуэн, как бы разговаривая вслух сам с собой. — Чьими разговорами я буду больше наслаждаться по пути – мёртвого парня или Джека?
— До встречи дома, — сказал Джек команде.
Гвен увидела, что лицо Оуэна потемнело, когда он повернулся, чтобы посмотреть, как Джек уходит. Возможно, это была просто игра света.
Уходя вслед за Джеком, она слышала, как Оуэн жалуется Тошико.
— Давай перенесём этого типа. Что мне нужно, так это действительно большой шпатель. И перчатки. Я ненавижу, когда у меня под ногтями остаются кусочки мозга.
Глава пятая
Внимание Тошико переключалось с одного монитора на другой. Над её рабочим столом в Хабе их было шесть, и каждый из них показывал отдельный аспект её исследований или результаты начатого ею поиска.
Гвен стояла у неё за спиной, молча наблюдая за работой. Она очень быстро поняла, что Тошико не нравится, когда её контролируют. Тош говорила, что это слишком напоминало ей о том, как отец проверял её домашние работы. Гвен хотела сказать ей, что его усилия не были потрачены впустую – наука была стихией Тошико, несмотря на пренебрежительное замечание Оуэна о том, что она чокнутая. Тошико была своего рода композитором, только её музыкой были данные. Она приводила к гармонии все компоненты своей оркестровой партитуры, сочетая их, пока они не обретали смысл, так, чтобы остальные могли слышать симфонию, а не какофонию невразумительного шума. И, как это бывает с выступлениями оркестра, это случалось только тогда, когда Тошико представляла их вниманию уже готовую часть, которую они могли бы понять. Шедевр, созданный из беспорядочной массы информации.
Рабочий стол Тошико в Хабе представлял собой примерно то же самое – массу различного барахла, которое, казалось, имело смысл только для неё самой. Джек однажды описал методологию Тошико как «творческий хаос», и его восхищённый тон предполагал, что и остальные могли бы взять с неё пример. Не то чтобы он сам сильно отличался от неё — Гвен видела на его столе среди документов, старых телевизоров и мисок с фруктами блюдо с кусочками коралла, как будто он пытался вырастить их.
Стол Тошико был первым, что видел человек, попадая на базу Торчуда – куча экранов мониторов, разбросанные груды документов и разные детали электронных приборов. Там был даже кубик Рубика, который Тошико могла собрать за минуту. Когда она не видела, Оуэн перемешивал его и бросал обратно на стол. И Тошико доводила его до исступления, как-то умудряясь каждый раз собрать кубик обратно, даже когда Оуэн поменял местами несколько наклеек на нём. «Спальня подростка» — таково было альтернативное описание стола Тошико, которое дал ему Оуэн.
Гвен бросила взгляд на Оуэна и увидела, что на его столе, который был следующим за столом Тошико, тоже царит бардак. Сам Оуэн держал клавиатуру на коленях и лупил по клавишам. Это было так не похоже на изящные прикосновения пальцев Тошико.
Теперь Тошико пользовалась цифровой ручкой, комментируя показания на нескольких экранах. На двух дисплеях слева от неё прокручивался список имён и дат, почти слишком быстро, чтобы его можно было прочесть, и уж точно слишком быстро для запоминания. Справа демонстрировался маршрут передвижения Уайлдмена по центру города, в прерывистом формате записи, украденной с камер видеонаблюдения. Два самых маленьких экрана в центре показывали объединённый спутниковый снимок области вокруг офисного комплекса «Blaidd Drwg». Тошико наложила поверх этого изображения схему местных дорог в виде сетки белых линий и обозначила места преступлений красными точками. Гвен вспомнила красную лужу с разбитой головой Уайлдмена в центре её, которую она видела на дороге ранее. Эти кровавые брызги на дисплеях Тошико показывали местоположения жертв Уайлдмена за прошлую неделю.
Гвен наклонилась, чтобы посмотреть поближе. Тошико испустила лёгкий раздражённый вздох.
— Ты на меня капаешь, ты в курсе?
— Прости, — Гвен сделала шаг назад. — Дождь начался раньше, чем мы успели вернуться к машине. Он немного застал нас врасплох. Днём была такая хорошая погода. А в прогнозе ничего не говорили про дождь.
Тошико повернулась в кресле.
— Слушай, почему бы тебе не пойти в конференц-зал? Через несколько минут я передам туда результаты.
Гвен кивнула.
— Хорошо.
Лучше оставить Тошико в покое, подумала она. Она спустилась по короткому лестничному пролёту, который вёл к мостику через мелкий бассейн. Её всё ещё поражало то, как Хаб Торчвуда сочетался с окружающим подземным пространством. Ориентиром был высокий столб из нержавеющей стали, который тянулся из бассейна до высокого потолка и возвышался ещё на семьдесят футов над мостовой на Роальд Даль Пласс, напротив центра «Миллениум». Непрерывно льющаяся каскадом вода была словно мерцающий занавес на каждой из сторон столба. Основание его уже начало зарастать водорослями, но в Хабе не чувствовалось никакого запаха сырости. В самом бассейне, казалось, периодически происходили приливы и отливы. Однажды торчвудцы обнаружили там леща, который плескался у столба, потерянный и несчастный, пока Оуэн не поймал его. Оуэн исследовал леща, объявил, что он пригоден для употребления в пищу, и приготовил его в кухне Торчвуда на верхнем уровне торчвудской базы, за что заработал прозвище «Гарри Рэмсден»[11].