- Я пошла. Спасибо за толстовку, - она подмигивает, прежде чем встать на носочки и поцеловать в щеку. Я слегка провожу пальцами по ее талии, ясно осознавая, что Алекса стоит и наблюдает. Я прекрасно понимаю, на что это похоже, и мне плевать, поэтому я не спешу исправить ее предположения. Элоди отходит, а затем спускается по ступенькам. Мой взгляд не отрывается от нее, потому что я могу чувствовать, как Алекса прожигает глазами дырку в моем лице.

- Мне нужно на работу, - говорит она быстро.

Я усмехаюсь и складываю руки на груди, не упуская из внимания то, как она внимательно проследила за моим движением.

- Разве не для этого нужны папики? Чтобы тебе не нужно было работать?

Она смотрит на меня.

- Не притворяйся, что знаешь меня, Ксавьер, - грубо произносит она.

Меня это злит, и я не замечаю, как подхожу, возвышаясь над ней.

- Я знаю тебя лучше всех, Лекси. - С ее губ срывается тихий вздох, когда я случайно использую ее прозвище, что вызывает у нас обоих удивление.

- Нет, больше нет.

Я пожимаю плечами.

- Ты можешь сбежать. Выйти замуж за богатого мужика, - я прижимаюсь лишь ближе к ней, откидывая волосы с ее шеи и проводя пальцами по ее коже. Ее дыхание учащается, грудь высоко вздымается и опадает. - Но это не меняет того факта, что сперва ты была моей, что я наблюдал за тем, как ты становишься той, которой являешься сейчас, - мой голос едва различим. - Я знаю тебя так, как никто другой никогда не сможет узнать.

- Это неважно, - шепчет она.

- Нет, это неважно потому, что ты замужем, и я - парень, которому твой муж платит, чтобы разнообразить твою сексуальную жизнь, - я презрительно улыбаюсь. Вот она моя реальность, наша реальность. Однажды я был достоин Алексы, а сейчас я хуже, чем чертова прислуга. Впервые я чувствую не злость и ненависть, а стыд. Вот кем я стал без нее, и это меня бесило, потому что разве это не доказывает, что она поступила верно? - Мне нужно идти. Спасибо за рубашку, - я оборачиваюсь и буквально захлопываю дверь перед ее лицом, прислоняясь к той спиной, прежде чем Алекса успевает что-то сказать.

Я не хочу это слышать. Не хочу слышать, как она обвиняет меня в том, что я ее не знаю. Возможно, теперь так и есть. Но я не хочу придавать этому значение. Я хочу верить, что я знаю что-то о ней, чего он никогда не сможет узнать, что у меня есть частичка нее, которую никому больше нельзя отдать. Потому что у нее есть частичка меня. Она была моей первой и единственной любовью, и это оставляет на тебе след. Такие чувства меняют душу, пока она не превращается во что-то другое, пока ты не перестаешь узнавать человека, которым был до этой любви. Возможно, я был потерян с тех пор, как она ушла от меня. Именно так мне иногда и кажется.

Услышав шум наверху, поднимаю глаза и вижу Поппи, которая стоит за дверью, ведущей в их с Тором комнату. На Поппи футболка Тора и больше ничего. Она достигает середины бедра, и на ней красуется надпись: "Обмакни меня в шоколад и отдай на съедение лесбиянкам". Маленькая улыбка появляется на моих губах, когда я читаю это. Не удивительно, что Тор отдал ей эту футболку.

- Хочешь поговорить? - спрашивает она, проводя рукой по спутанным рыжим волосам, прежде чем сложить руки на груди.

Я качаю головой и делаю глубокий вдох, отталкиваюсь от двери и поднимаюсь по лестнице. Я улыбаюсь Поппи, проходя мимо, и отправляюсь в свою комнату, из которой не выхожу до тех пор, пока не нужно будет на работу. Моя жизнь всегда легче без Алексы, потому что она - моя слабость, болезнь, от которой я никогда не излечусь. У меня чертовски серьезные проблемы, когда дело касается ее.

Глава 8

Алекса

Недели смешались, сменяя друг друга, а визиты Ксавьера были ограничены пятничными вечерами. Я постоянно повторяю себе, что мне нужно держать дистанцию, оставаться незаинтересованной, но это невозможно. Я могла остановить это все, просто сказав Уиллу, что больше не хочу видеться с Ксавьером, но каждый раз, когда думаю об этом, то почти сразу же отказываюсь от этой мысли. Я хочу его. Я хочу чувствовать, как по коже пробегает электричество, когда он касается, как жар наполняет меня изнутри.

Знаю, что нам не избежать крушения поезда. В этой ситуации замешано столько всего неправильного, что очень скоро нас поглотит огненный шар, несущийся прямо навстречу. Я знаю это. И он тоже должен знать. Но все еще никто из нас это не остановил.

Каждый раз, когда он трахает меня, он делает это грубо и так по-собственнически, будто пытается напомнить своими неумолимыми прикосновениями обо всем, что я потеряла. Каждый толчок его бедер кажется мне безмолвным криком, твердящим, что я совершила ошибку, оставив его. Я почти чувствую, как он принимает вызов Уилла, чтобы сакцентировать его внимание своими действиями, и это совсем не то, что мне нужно. Он заставляет меня чувствовать себя разрушенной. Когда-то любовь к Ксавьеру олицетворяла собой безопасность и теплоту, была такой чистой. Какая бывает только в сказках, но это происходило в реальной жизни, пока однажды все не исчезло. А сейчас... сейчас Ксавьер похож на не утихающий пожар: палящий, как ад, поглощающий все на своем пути. Теперь он воплощает в себе источник жизни и возбуждение. Он заставляет меня забыть обо всем, кроме его прикосновений, даже о муже напротив меня. Как это возможно?

Но, подобно все сжигающему пожару, он высасывает весь кислород вокруг себя, яростно обжигает и стремительно разгорается, и, когда все заканчивается, ты чувствуешь лишь окружающий холод. Он ни капли не похож на того Ксавьера, которого я когда-то любила, но мой разум все еще держится за все то хорошее, что было между нами. Разве не это происходит при расставаниях? Ты забываешь обо всем плохом и ужасном. Сочетание образа прежнего Ксавьера и его новой божественной сексуальной версии словно наносит двойной удар по моим яичникам и сердцу. Не то чтобы прежде он был плох в постели, нет, совсем нет, но, думаю, за все эти годы ему пришлось стать настоящим профи в этой сфере.

Время от времени я вспоминаю, что он - эскорт, и мне от этого становится противно... от осознания, что он касался других женщин точно так же, как и меня, нашептывал те же грязные словечки в чьи-то еще уши, потому что это его работа. Я - работа.

- Детка, я попросил Дэниела остаться в Лондоне, пока буду в Нью-Йорке, - тихо говорит Уилл вырывая меня из потока мыслей о Ксавьере, подойдя сзади и обняв меня за плечи. Его губы касаются моей шеи, и если раньше это вызывало тепло и мурашки, то теперь ничего. Я жаждала большего, чем тепла. Я нуждалась в огне других губ. Я вздыхаю, обхватывая кружку с кофе двумя ладонями, и смотрю в окно на маленький сад.

- Подожди, ты уезжаешь? - поворачиваюсь лицом к нему, нахмурившись. Утренние лучи солнца играют в его золотых блондинистых волосах, и это почти придает ему облик ангела. На нем угольно-серый костюм, который идеально скроен по его жилистой фигуре. И все же я не могу сдержаться и не сравнить его худощавую, но все же подтянутую фигуру с сильным и мускулистым телом Ксавьера. Боже, я должна выкинуть его из головы.

На губах Уилла появляется улыбка, а его брови хмурятся, когда он убирает прядь волос с моего лба.

- Я тебе говорил об этом на протяжении нескольких недель... - он замолкает, и меня наполняет знакомое чувство вины. - Ты в порядке? - спрашивает он, беря мое лицо в ладони. – Выглядишь, как будто сейчас упадешь в обморок.

Я моргаю и киваю, выдавливая ради него улыбку.

- Всего лишь устала на работе. Это все. Просто забыла, что ты скоро уезжаешь.

Он сводит брови, и я нежно касаюсь их.

- Алекс, ты же знаешь, что тебе не нужно работать.

- Только не начинай снова, - я закатываю глаза.

Он усмехается.

- Знаю. Просто ненавижу видеть, как ты устаешь, когда такого не должно происходить. Я могу о тебе позаботиться.

- Я не домохозяйка. Я даже не умею готовить.