Подле его тарелки лежал толстый пакет, запечатанный королевской печатью. Наверное, это подарок от родителей ко дню его рождения. В пакете находилось письмо на многих страницах, написанное аккуратным отцовским почерком, больше походившее на официальный документ, еда на тарелке застыла, пока принц читал это послание.

Ему исполнилось семнадцать лет и в прессе было объявлено о присвоении ему почетного звания полковника. Королева сделала его рыцарем ордена Подвязки. Гиббс, который достойно служил ему многие годы, теперь его покинет. Принц глянул на своего гувернера, сидящего против него в ожидании, когда принц начнет завтракать. Берти никогда не нравился Гиббс, но за это время он к нему привык. Теперь Гиббс уходит, и его гувернером станет полковник Брюс.

Брюс. Берти его знал. Это был жуткий солдафон. При упоминании его имени со щек юноши сбежали все краски. Его конюшие – трое вредных и нудных мужчин – станут получать приказания от Брюса, а тот, в свою очередь, будет получать четкие инструкции от принца-консорта и королевы.

«Вы не имеете права оставлять дом, не сказав, куда отправляетесь, и полковник Брюс решит, кто станет вас сопровождать. Он станет решать, чем вы будете заниматься днем… жизнь состоит из обязанностей, и вам придется выучить, что нужно делать, а что нет».

В присутствии Гиббса, придворных джентльменов и изумленных слуг принц Уэльский швырнул на стол письмо, прикрыл лицо руками и разразился рыданиями.

В Берлине родился первенец Вики.

Альберт и Виктория навестили дочь в начале года. Хотя Вики скучала по дому и боялась предстоящих родов, она пришла в ужас от происшедшей с отцом перемены. Мать совершенно не изменилась, хотя недавно родила девятого ребенка – девочку, даже, пожалуй, выглядела еще крепче и здоровее, чем всегда. Альберт же совершенно сгорбился и выглядел страшно бледным и усталым. Он был очень добр и нежен с дочерью, успокаивал Вики, объяснял, как следует себя вести с родственниками мужа и распространять английское влияние, стараться не обидеть никого… Когда уехали родители, у Вики наступила депрессия.

Роды для нее оказались кошмаром, она подарила мужу сына. Однако спустя некоторое время выяснилось, что плечо маленького Вильгельма было повреждено во время родов. У мальчика на всю жизнь осталась изуродованная левая рука.

К ней приезжал и ее брат, Берти. Юноша казался очень грустным, и было ясно, что он терпеть не может своего наставника, полковника Брюса. Вики подчинялась письменным инструкциям своего отца и, когда они с Берти оставались одни, читала ему вслух нравоучительные истории. Когда он уехал, она не могла избавиться от чувства, что брату не доставил удовольствия этот визит.

Берти отправился а Эдинбург изучать прикладные науки. Вики читала в письмах брата, что ему скучно и он не может найти себе места. Потом он уехал в Оксфорд, а позже собирался заниматься в Кембридже, но не в колледже, как он сам желал. Отец выбрал для него Фривин-Холл, чтобы Берти мог там жить, но конечно же под присмотром полковника Брюса. На совет доброжелателей, что принцу было бы лучше, если бы он больше времени проводил со студентами, его отец резко ответил, что в Оксфорде следует учиться, а не развлекаться!

Будучи «в ссылке» в Пруссии, Вики постоянно представляла себе в розовых тонах свою родину, вспоминала счастливые часы, проведенные в Осборне и в Балморале. Как разительно отличался их уютный дом от ужасных и мрачных прусских замков. Она вспоминала прогулки и верховую езду по холмам Шотландии, когда им открывались такие пейзажи, что можно было подумать, будто находишься рядом с Богом. Она смотрела на унылые прусские равнины с тем же чувством, с каким ее отец раньше смотрел на пейзаж Англии, и подобно ему желала вернуться в свои родные места.

Добрые советы папочки подбадривали ее, но у Вики было слишком мало друзей в Пруссии, к тому же ее английские вкусы сильно раздражали родственников ее мужа. Германия всегда ассоциировалась у Вики с ее дорогим папочкой, и ей казалось, что его ученый ум и любовь к культуре были общей чертой всех немцев. Ничего подобного! Она оказалась там исключением – слишком образованной для прусской принцессы. К ней относились с подозрением, потому что она желала расширять свой кругозор и познавать проблемы, которые в этой стране считались прерогативой мужчин.

Фредерик ее любил, и Вики не могла отрицать, что он был ей хорошим мужем, а по стандартам Пруссии, так просто обожающим мужем. Но общая атмосфера казалась ей враждебной, она чувствовала здесь себя чужой, так же, как ее отец, когда он приехал в Англию.

Психологическая подготовка Вики, которой занимался Альберт до ее отъезда, скорее мешала ей, чем помогала. Она мыслила так, как ей советовал отец, внимательно читала его письма с наставлениями и подробно все описывала ему о себе. И несмотря на все старания, она выглядела в глазах родственников мужа большей англичанкой, чем была на самом деле. В довершение ко всему Вики имела недостаточно гибкий характер, и дело дошло чуть ли не до конфликта с новой родней, причем ни она, ни ее отец не могли понять, почему это произошло.

Тогда она стала большей пруссачкой, чем сами немцы. Ей не поверил ни двор, ни королевское семейство, к тому же Вики совершила ошибку, продемонстрировав эти чувства в письмах к матери. Виктория не заставила себя долго ждать с осуждением и возмущением. Она считала пруссаков напыщенными и высокомерно заявила, что ей неприятно, что ее дочь становится похожей на них, даже если она и вынуждена быть лояльной к своей новой родне. Читая оскорбительные письма матери, Вики дрожала так, как, бывало, дрожала дома, хотя сейчас она была замужем и стала независимой от матери да к тому же находилась от нее далеко, за сотни миль.

Вики чуть ли не всем сердцем возненавидела Пруссию и скучала по Англии настолько сильно, что при звуках родной мелодии у нее на глазах выступали слезы. Но в то же время ей было неприятно, что она до сих пор не смогла освободиться от диктата матери и что прусское королевство не в состоянии ее защитить от власти королевы Англии.

А ее, как она считала, глупый и безответственный братец Берти тем временем отправился в Рим, так как Альберт пришел к выводу, что путешествия смогут прибавить ему ума. Он даже видел Папу Римского, которого большинство людей считали человеком весьма опасным, но присутствие полковника Брюса не позволило юноше «подхватить заразу». Когда Вики ждала второго ребенка, для нее стало некоторым утешением, что Берти постоянно разочаровывал и волновал отца. Зато письма к ней от Альберта были полны похвал и выражения любви.

Глава 22

– Нет никакого сомнения, мадам, что путешествие оказалось благотворным для Берти.

Королева холодно уставилась на леди Литтлтон. Нужно было обладать недюжинной смелостью, чтобы в присутствии королевы поставить что-либо в заслугу ее сыну, но леди Литтлтон была удивительно храброй женщиной. Остальные фрейлины с трепетом ждали реакции ее величества. Принц Уэльский путешествовал по Америке и Канаде. Отчеты о том, как его там принимали, порадовали всю страну и здорово разозлили его мать. Принца приветствовали огромные толпы народа, люди следовали за ним повсюду. Виктория считала сплошным преувеличением похвалы его манерам и выступлениям. Что бы ни делал мудрый и благородный Альберт, никогда не было такого общественного резонанса. А этого глупого мальчишку вознесли до небес! Она жутко ревновала сына из-за отца!

– Значит, по-вашему, следует верить истерическим высказываниям в газетах?! Лично я им не доверяю. Вот когда принц вернется, я сама услышу от полковника Брюса, что происходило на самом деле. Может, вам кажется, леди Литтлтон, что привлечь внимание вульгарных зевак – это и есть успех?!

– Конечно нет, мадам. Но я верю, что его королевское высочество помог канадцам стать более верными нам. Он ведь так молод…

– Если вы считаете, – голос Виктории бы холоден как лед, – что мне приходится полагаться на усилия моего сына, чтобы добиться верности моих подданных, то глубоко ошибаетесь. Что же касается его возраста, то у принца имеются мудрейшие советники, которые помогают ему высказать те нужные вещи, в которых сам он совершенно не разбирается. И подозреваю, никогда не будет разбираться, какого бы возраста ни достиг. Я буду вам обязана, леди Литтлтон, если впредь вы станете держать свое мнение при себе. А если вам это не под силу, то было бы неплохо, если бы вы не выражали его в моем присутствии!