— Если ты знал моего отца, лорд Грегори, ты должен быть знаком с его философией.

Лорд Грегори засмеялся.

— Даже на погоду можно полагаться с большей уверенностью, чем на ближнего своего, — процитировал он одно из любимых высказываний покойного.

— Я дочь своего отца. Какую же выгоду ты получишь, оплатив мое путешествие в Шотландию?

— Я получу нужные сведения, моя милая.

Леди Юнис кокетливо улыбнулась:

— А сколько ты собираешься платить за эти сведения и мои услуги?

Лорд Грегори поднялся, галантно помог ей встать, а потом обхватил рукой ее горло.

— Очень много, — сказал он, сжимая пальцы. — Я подарю тебе… твою жизнь.

Он ослабил хватку, леди Юнис судорожно глотнула воздуха. В ее глазах загорелись злобные огоньки, но голос звучал по-прежнему спокойно:

— А если я откажусь?

— Ты останешься здесь, пока не прибудет королевская стража. — Лорд Грегори отошел и наполнил вином два кубка.

— Если же я соглашусь… — Она взяла протянутый кубок. Рука ее слегка дрожала.

Он поднял кубок.

— Мои люди будут сопровождать тебя в Шотландию. Я уже отослал слуг собрать твои вещи в дорогу.

Леди Юнис пригубила вино, досадливо поморщилась.

— Не зря тебя прозвали Серебристым Лисом. Я надолго запомню этот урок. — Она протянула ему кубок. — Если уж я должна выпить за свое путешествие, я предпочла бы что-нибудь повкуснее.

Лорд Грегори засмеялся, налил в кубок вина из другого графина. Он не ошибся: эта женщина сослужит ему хорошую службу. Он подробно рассказал свой план и с удовлетворением отметил, что леди Юнис нисколько не смущает ни цель, ни способы ее достижения.

Он церемонно поцеловал ей руку.

— Ты женщина, заслуживающая королевской короны. Не сомневаюсь, придет день, когда ты будешь править.

Леди Юнис убрала руку.

— Когда этот день наступит, милорд, твоя голова окажется в петле.

Лорд Уэнтворд принял оскорбленный вид.

— Мы с тобой так похожи, что нет нужды угрожать друг другу. Каждый из нас и так знает, что у другого на уме.

Дженна топнула ногой и сердито взглянула на молодого человека.

— Ты должен взять меня с собой. Пожалуйста, Брайан. Я так боюсь за Бриттани.

— Женщина, в своем ли ты уме? Ты же знаешь, что я не могу привезти тебя в замок Кэмпбеллов. — Он уже повернулся, чтобы идти, но задержался при виде лэрда Мактавиша, который появился в дверях.

Дженна опустила глаза на свои загрубелые от работы руки, теребившие передник, глубоко вздохнула и заговорила:

— Кого ты боишься? Лэрда Кэмпбелла или лэрда Мактавиша? — Она скомкала передник и выжидательно уставилась в спину Брайана.

— В чем дело, Брайан? — прозвучал гулкий бас лэрда.

— Да ни в чем. Просто эта женщина не хочет понять, что судьба Бриттани не в моих руках. — Брайан обернулся к Дженне. — Я ничего не могу сделать для твоей госпожи, если только она сама не станет искать у меня защиты.

Дженна перевела взгляд на лэрда.

— А если ей будет нужна защита? Ты сможешь ей помочь?

— Помогать моей дочери — значит навлечь несчастье на весь клан. О чем ты думаешь, женщина? Разве жизнь одного человека стоит жизни многих?

Под суровым взглядом лэрда Дженна опустила глаза. С поникшей головой, ссутулившись, она вышла из комнаты, и ее слезы капали на холодный каменный пол замка Мактавишей.

После того как Дженна ушла, Мактавиш закрыл дверь на засов.

— Когда прибудет новый священник, ты будешь сопровождать его к Кэмпбеллам и заодно отвезешь Дженну к хозяйке.

Брайан удивленно взглянул на него.

— Что заставило тебя передумать, милорд?

Энгус помрачнел.

— До меня дошли слухи, что на границе в последнее время случались столкновения. Я не знаю, кто в них повинен — люди с равнины, английские дезертиры или английская армия. Король Эдгар приказал всем кланам выступать. Я могу оставить часть людей защищать свои владения, но Кэмпбелл — как военачальник — не может. В хаосе войны страдают беззащитные. Я хочу, чтобы рядом с Бриттани была женщина, которая сможет утешить ее, и мужчина, который сможет ее защитить.

Брайан двинулся к двери.

— Значит, тебя все-таки волнует ее судьба.

— Она Мактавиш, и она моя дочь. Конечно, я беспокоюсь о ней, и гораздо больше, чем мне позволено как вождю. — Он подошел к окну, посмотрел вниз. — Кэмпбелл не сочтет мои действия оскорблением. Только от этой опасности я имею право ее защитить, от остальных — нет.

— Я буду оберегать ее, милорд.

Глаза Мактавиша потеплели, он улыбнулся:

— Я знаю, Брайан.

Молодой человек, казалось, собирался что-то сказать, но в последний момент передумал и, поклонившись лэрду, быстро вышел из комнаты.

Дверь закрылась, лэрд остался один. Он повернулся спиной к окну.

— Я сделаю все, что в моих силах, Элизабет, но защитить нашу дочь будет нелегко.

Энгус Мактавиш тяжело вздохнул. Если бы он снова стоял перед выбором, он снова отослал бы свое дитя. Он должен был расплачиваться за то, что по воле господа стал вождем. Печаль, которую он носил в сердце, была подобна незаживающей ране, и боль от этой раны постоянно напоминала о том, что ему хотелось бы забыть.

— Я должен назвать своего преемника, Элизабет, — проговорил лэрд. — Скоро уже я соединюсь с тобой на небесах, и мне надо успеть сделать выбор. Я слишком давно живу на свете, чтобы не предвидеть, что этот выбор будет потрясением для многих моих людей.

Бриттани с нарастающей тревогой наблюдала за приготовлениями. Все мужчины и мальчики старше двенадцати лет готовились к предстоящему походу.

Она встряхнула головой, как бы отгоняя непрошеные мысли, и отвернулась от окна.

— Это всегда так бывает?

Дженнифер протащила нитку сквозь ткань до конца и, делая следующий стежок, невозмутимо ответила:

— Не беспокойся. Подойди ко мне, я покажу тебе, как это делается.

Бриттани хмуро взглянула на полотно, мотки разноцветных ниток, подушечку с иголками. Недавно она попросила Дженнифер обучить ее рукоделию и другим дамским занятиям.

— Не понимаю, как ты можешь шить, когда надвигается война.

Леди Дженнифер хмыкнула:

— Конечно, это не так интересно, как напяливать на себя доспехи и скакать на коне, зато успокаивает и помогает не думать о том, что ты изменить не в силах.

— Вся трудность в том, Дженнифер, что я привыкла быть впереди, а не отсиживаться за чужими спинами.

Дженнифер похлопала по сиденью стула, стоявшего рядом с ней.

— Это было раньше. Придется тебе отказаться от своих привычек. Алек ничего подобного не позволит.

При упоминании об Алеке Бриттани поморщилась, потом неохотно села на стул. Она честно старалась приспособиться к мужу, его дому, новому укладу жизни, но это было очень трудно.

— Только до тех пор, пока он меня не отошлет, — упрямо сказала Бриттани, потом со вздохом взяла в руки шитье. — Скажи мне, Дженнифер, ты всегда так хладнокровно принимаешь все, что с тобой происходит?

Губы Дженнифер изогнулись в улыбке.

— Ты думаешь, что я такая спокойная?

— Конечно. Как это тебе удается?

В это мгновение в глазах Дженнифер мелькнуло странное выражение, и у Бриттани возникло ощущение, что за внешней безмятежностью ее собеседницы что-то скрывается.

— Я научилась, Бриттани. — Дженнифер сжала губы так, что они превратились в тонкую полоску. — После замужества мне пришлось научиться скрывать свои чувства.

Перемена, произошедшая в облике Дженнифер, была так разительна, что Бриттани показалось, будто она разговаривает с другой, незнакомой женщиной.

— Что же случилось? — спросила она.

На губах Дженнифер появилась улыбка, а лицо приняло прежнее безмятежное выражение.

— Я никогда об этом не говорю.

Бриттани вернулась к шитью. На миг перед ней приоткрылась душа Дженнифер, душа, в которой жила боль, и Бриттани понимала, что эта боль не может быть предметом праздного любопытства. Она не стала больше задавать вопросов, но мысли ее были заняты тем, что она услышала от Дженнифер, пока не открылась дверь и в комнате не появился Алек.