– У меня нет опыта управления этими животными, – прокричала Мэгги. – Ими управлял всегда мой муж, а не я! Что, если у меня не хватит сил удержать их?

– Если понадобится, я сяду рядом с тобой и все возьму на себя, – сказал Соколиный Охотник, спокойно улыбнувшись.

Мэгги ответила ему слабой улыбкой, досадуя на свою беспомощность. При любых других обстоятельствах она смогла бы справиться с какой угодно ситуацией, и, конечно же, с парой бессловесных волов! Но сейчас, когда ей необходимо оберегать своего ребенка, все вокруг нее изменилось, осталась лишь решимость быть сильной.

Небо над ними почернело. Ветер стих, и на какое-то мгновение показалось, что мир успокоился. Все было странно спокойно. Несколько капель упало на поднятое вверх лицо Мэгги.

Затем начался дождь: сначала это были редкие капли, которые, учащаясь, обрушились, наконец, ливнем.

Ветер дул сильно и порывисто, все более интенсивно, под стать дождю. Молнии сверкали потрясающими зигзагами через все небо, сопровождаясь мощными раскатами грома.

Ветер хлестал Мэгги струями воды, в ярости стегал траву вокруг нее. Она с силой вцепилась в поводья, когда волы нервно начали бить ногами мокрую землю. Буря, казалось, достигла максимальной точки, воздух весь был заполнен жалящим дождем, и было ощущение, что мир исчез.

Мэгги в беспокойстве поглядывала в разные стороны в поисках Соколиного Охотника, но не могла его увидеть сквозь плотную стену воды.

– Соколиный Охотник! – закричала она. – Где ты? О, Господи, где… ты?

Следующее, что она поняла, что волы испугались и вслепую понеслись сквозь дождь. В возбуждении пытаясь их остановить, Мэгги выронила вожжи и, вцепившись в сиденье фургона, стала бороться за свою жизнь, полагая, что это конец для нее и ее неродившегося ребенка.

Затем она услышала еще несколько раскатов грома. Дождь слегка поутих, так что она смогла увидеть скачущего рядом с фургоном Соколиного Охотника. Взгляд его был устремлен на волов. Она вздрогнула от страха, когда Соколиный Охотник на ходу впрыгнул в фургон рядом с ней. Вот уже вожжи очутились в его сильных руках. Затем, как будто услышав магическое слово, волы остановились.

Буря прекращалась так же быстро: тучи уходили прочь, унося вместе с собой непрекращающиеся молнии и раскаты грома.

– Спасибо, – сказала Мэгги, стирая руками воду с лица. – Смогу ли я когда-нибудь отблагодарить тебя достойным образом?

Соколиный Охотник пристально посмотрел ей в глаза, борясь с желанием обнять и успокоить. Уважение к недавней смерти ее мужа не позволило ему раскрыть ей свои чувства. Он дотронулся рукой до ее волос и убрал мокрые пряди с бровей.

– Не нужно говорить, – сказал он. – Достаточно того, что с тобой все в порядке.

Глаза Мэгги расширились. Она с трудом сделала несколько глотательных движений. Все у нее внутри затрепетало от его прикосновения и от того, как он на нее смотрел и разговаривал. Теперь она знала, что была права, подозревая в нем просыпающиеся чувства… Точно такие же, какие она испытывала к нему.

Все же – как грустно, что она не может поступать так, как ей повелевает сердце. Было так тяжело сдержаться, не броситься в его объятия, не поведать ему о своей любви. А ей так хотелось поблагодарить его за то, что он пробудил в ней эти чувства, которые, ей казалось, умерли в ней навеки.

Бессознательно она положила руку на свой живот. Она сразу же поняла, что дождь, намочив ее одежду, сделал ее облегающей и Соколиному Охотнику, взгляни он на ее талию, сразу бы раскрылось ее положение. Быстро одернув свое пончо, она постаралась, чтобы бесформенная одежда вновь скрыла ее секреты.

Она чувствовала себя словно в ловушке. Чем сильнее становилась их взаимная любовь, тем невозможнее было для нее рассказать ему правду о себе. И сможет ли когда-нибудь вообще?

Индеец с трудом понимал, как она могла, совсем недавно потеряв мужа, так быстро увлечься другим мужчиной. В свои тридцать зим он имел достаточный опыт, чтобы увидеть, когда женщина попадала под его чары.

До этой женщины с глазами пантеры и невинной улыбкой, он всегда игнорировал такие откровенные взгляды. Скоро он должен найти способ поговорить с ней о ее чувствах.

Но такие деликатные дела требуют времени. Он не был мужчиной, который бросается на женщину.

– Соколиный Охотник, посмотри туда! – воскликнула Мэгги, показывая вдаль, где над горами разноцветной дугой в небе легла радуга. – Не правда ли красиво? И жара, наконец, закончилась!

– Да, конечно же, красиво, когда радуга обещания лежит как громадный нарисованный красками туман через все небо, – сказал Соколиный Охотник, подняв руку к небу, очерчивая радугу своими вытянутыми пальцами.

– Радуга обещания, – сказала Мэгги, обращая свой взор на Соколиного Охотника. – Какой красивый образ. Это как индейский мощный лук, посылающий стрелу в небо.

Соколиный Охотник опустил свою руку, улыбнулся ей и кивнул в знак согласия, довольный тем, как она быстро схватывает индейские идеи. Затем усмотрев опасность в столь близком пребывании от нее он слез с сиденья в фургоне и вновь занял место на Пронто. Тот подошел к фургону как будто ему была передана безмолвная команда.

– Теперь мы продолжим наш путь, – сказал Соколиный Охотник. – Солнце скоро нас высушит. Мы снова будем ехать до сумерек. Затем мы остановимся, поедим и поспим. Завтра на восходе солнца мы приедем в мою деревню.

– Завтра? – тихо сказала Мэгги, содрогаясь при мысли, что придется ехать еще целый день. Ребенок в ней сегодня был спокоен. Даже несмотря на бурю, он ни разу не повернулся в ней. Корова мычала, куры кудахтали, петух пел во время самых ужасных раскатов грома, но ребенок все это время оставался спокоен.

Мэгги боялась, что дитя вот-вот должно родиться. Она боялась, что это произойдет раньше, чем прибудут в деревню.

Что будет, если Соколиный Охотник не только узнает, что она беременна, но и будет вынужден сам принимать ее малыша!

Снова возникли страхи, что он, возможно, не захочет прикоснуться ни к ней, ни к ее ребенку, как только узнает о ее беременности. Она даже не хотела думать о том, что ей предстоит родить собственного ребенка!

Она, конечно, умрет от потери крови или как-то повредит ребенку.

– Да, еще один день, – сказал Соколиный Охотник, изогнув бровь. – Какое может иметь значение еще один день? Соколиный Охотник с тобой, оберегает тебя. Ничего с тобой не случится.

Комок застрял у Мэгги в горле, и она отвела свой взгляд от его глаз, увидев в их глубине слишком много вопросов.

– Один день – это просто хорошо, – сказала она, подняв поводья. – Просто хорошо.

Соколиный Охотник пришпорил коня и поехал перед волами. Притихшая Мэгги последовала за ним. Ее сердце громко стучало в груди, и она молила, чтобы ребенок зашевелился в ней.

– Господи, пожалуйста, – шептала она, – дай мне продлить еще на день рождение этого ребенка. О, Господи, пожалуйста!

Они ехали и ехали вперед. Прошло много часов. Соколиный Охотник оказался прав, когда говорил, что их одежда быстро высохнет под жаркими лучами солнца. Пончо Мэгги было не только сухим, оно стало теперь жестким и еще более неудобным, чем раньше, до того, как намокло под дождем.

Она всматривалась сквозь колышущуюся траву. Не осталось и следа от недавно разыгравшейся бури. Она посмотрела вниз на землю, когда ветер раздвинул траву, и увидела глубокие трещины в этой земле, кажущейся опаленной и превращенной в камень. Дождя было недостаточно. Во всяком случае здесь, где они с Соколиным Охотником путешествовали, все еще стояла знойная жара.

Что-то привлекло внимание Мэгги. Уши коня Соколиного Охотника еще больше заострились, жеребец явно проявлял беспокойство, тряс головой и фыркал, время от времени бил копытом. Она достаточно разбиралась в лошадях и знала, что когда лошадь ведет себя таким образом, есть какая-то опасность.

Но какая? Недостаточно ли и той ужасной бури? Конечно, ничто больше не сможет угрожать ее ребенку и замедлить ее путешествие в индейскую деревню!