Людвих считал также, что Евнапий в «Жизнеописаниях софистов» имеет в виду Нонна, говоря: «Относительно его занятий риторикой достаточно сказать, что он был египтянин. Ведь этот народ совершенно безумным образом относится к поэзии. Гермес же серьезности их покинул».[33] Если это так, то это тоже свидетельство в пользу «ранней» датировки Нонна (до конца IV века), потому что книга Евнапия датируется 405 г. Р. X. Кун, Коллар[34] и Виан отрицают, что здесь имеется в виду Нонн; возможно, речь идет о Евсевии из Александрии. В любом случае текст Евнапия любопытно характеризует литературную среду Нонна.

Виктор Штегеманн[35] основывал датировку парафразы Нонна на употребляемом им слове θΐότοκος, «Богородица». Это слово было предметом спора во время появления несторианства. Эфесский собор 431 года признает это слово православным. Это слово, встречающееся у Нонна несколько раз,[36] хотя и не в полемическом смысле, дает основание предположить, что парафраза была написана уже после 431 года и осуждения несторианства как ереси. Однако как раз в александрийской, антинесторианской, церкви, слово «богородица» могло использоваться даже тогда, когда Несторий «запретил» его в Константинополе, если даже не допускать того вытекающего из сопоставления контекстов вывода, что Нонн использует красивый и парадоксальный эпитет вне всякой связи с его догматическим значением.

Ружена Досталова–Еништова[37] находит еще один аргумент в пользу поздней датировки поэмы Нонна, а именно упоминание им племени блемиев как мирного (XVII.385–397). Этот кочующий народ в V и VI веках часто совершал набеги на территории Верхнего Египта, к которому относится и Панополь. В «Деяньях Диониса» Нонн изображает блемиев вполне дружелюбно, что дает основание предположить, что поэма была написана уже после победы над ними и заключения столетнего перемирия в 451—452 годах.[38] Кроме того, она указывает, что Бейрут стал особенно знаменит в 449—450 годах, и с этого времени профессора в тамошней школе права стали называться τῆς οἰκουμένης διδάσκαλοι, «вселенские учителя».

Барбара Абель–Вильманнс[39] подводит итоги дискуссии о времени жизни Нонна в своей книге и завершает рассмотрение этого вопроса, приводя восходящие к трем германским филологам (к которым мы присоединим и других) три основные версии датировки (конец IV, первая половина V, вторая половина V веков):

1. Людвих датировал «Деянья Диониса» после 390 г. (использование Григория Назианзина) — до 405 г. (место из Евнапия). К этой или еще более ранней дате присоединяются Римшнайдер, Катауделла и д'Ипполито.

2. Кайделль считал, что «Деянья Диониса» написаны между 397/402 (Клавдиан прерывает работу над поэмой «De raptu Proserpinae») и 470 годом (первые тексты нонновской школы принадлежат времени Анастасия, см. стр. 11); скорее всего, это вторая четверть пятого века. С ним согласны Кун, Брауне и Голега. Парафраза, согласно Штегеманну, написана после Эфесского собора 431 года.

3. Фридлендер считал, что «Деянья Диониса» написаны после 440 (Нонн использует Кира из Панополя; Аммоний и гимны Прокла не имеют ничего «нонновского») и до 470 или даже 490 года («нонновская» школа). С этой, самой поздней, датировкой, в общих чертах согласны Досталова–Еништова и Ф. Виан.

«Египтяне, помешавшиеся на поэзии»

Произведения, посвященные мифам дионисического цикла, относительно редки в классический период, зато число их разрастается в эллинистическое и римское время. Гомер, как известно, почти не упоминает Диониса.[40] Эпических поэм, посвященных Дионису, не существовало вплоть до эллинизма. Зато мифы, связанные с Дионисом, активно разрабатывают трагики. Эсхил написал трилогию о Ликурге,[41] а также трагедию «Семела, или водоносицы»[42] и сатировскую драму о кормилицах Диониса, воскрешенных Медеей;[43] существовали и драмы других трагиков.[44] Еврипид в «Вакханках» указывает Бактрию, как крайнюю точку похода Диониса. Представления о его походе в Индию зафиксированы только в эллинистическое время.

В александрийское время поэму о Дионисе написал Эвфорион Халкидский;[45] некую «Дионисиаду» написал Неоптолем Парионский,[46] отождествляемый с Неоптолемом Паросским, жившим в третьем веке до Р. X., автором трактатов «О надписях в Халкедоне», «Об изяществе выражений», а также некой гекзаметрической поэмы «Трихтонии» или «Эрихтонии».[47] Афиней, который упоминает Неоптолема, сообщает также и о «Деяниях Вакха» Феолита из Мефимны.[48] К середине третьего века до Р. X., согласно новейшей датировке, относится мифологический роман Дионисия Скитобрахиона «Поход Диониса и Афины».[49]

В римское время дионисическая тема становится чрезвычайно популярна. Персии, высмеивая пустых и модных поэтов, приводит строки, посвященные вакханкам, барсам, тирсам и прочим атрибутам дионисийства, столь частым в поэме Нонна.[50] Возможно, он имеет в виду поэму Нерона о Дионисе. Важнейшим из греческих предшественников «Деяний Диониса» был Дионисий, написавший поэму «Бассарика» не менее чем в восемнадцати песнях,[51] а также «Гигантиаду» не менее чем в семнадцати.[52] Датировка жизни автора поэм основывается на папирусной находке; папирус, содержащий фрагменты «Гигантиады», датируется второй половиной второго века от Р. X.[53] Из словаря Стефана Византийского, много раз упоминающего Дионисия в связи с разными географическими названиями, можно заключить, что поэма описывала поход Диониса во Фригию и Индию; в третьей песни содержался каталог войск Диониса и Дериадея;[54] Дериадей, индийский царь, главный противник Диониса у Нонна, упоминался и в поэме Дионисия (это самое раннее известное упоминание Дериада). Еще одним из предшественников Нонна был египтянин Сотерих из Оазиса, написавший поэму «Бассарика» или «Деянья Диониса» в четырех книгах, как сообщает словарь «Суда».[55] О нем, очевидно, упоминает и Стефан Византийский.[56] Другую поэму о Дионисе написал некий Юлий, которого дважды цитирует Стобей.[57] В сохранившемся фрагменте Агава выносит на своих плечах старика Кадма, возможно, из их дома, объятого пожаром, вызванным смертью Семелы.

Несомненно, говорилось о Дионисе и в поэме в шестидесяти песнях Писандра из Ларанды Ἠρωικαί θεογαμίαι,[58] относящейся к началу третьего века. Она была, вероятно, подобно «Метаморфозам» Овидия, описанием всей мифологической эпохи, причем организующим принципом ее выступали союзы богов со смертными женщинами, от которых рождаются герои (таков же был принцип осмысления мифологического прошлого в «Великих Эоях» Гесиода). Этой поэме Нонн, по мнению Кайделля и Виана, следовал не только в истории Кадма, которая только в поэме Писандра была связана с борьбой Зевса и Тифона,[59] но и в перечне двенадцати смертных возлюбленных Зевса в седьмой песне.